День Литературы 144 (8 2008) - Газета Литературы

Русский писатель из Харькова, проживающий ныне в Германии, ворвался в мир литературы и показал своими произведениями, как можно сделать слово опаснее автомата. Против слова можно бороться только словом, а у идеологов Системы подходящих словесных контраргументов для таких писателей не нашлось. Недоступны они её пониманию. В своей дебютной повести "Ногти" Елизаров рассказал трагическую историю о двух врождённых уродах, обречённых в силу обстоятельств своего рождения и особенностей анатомии и физиологии на пожизненное одиночество. Герои сталкиваются с жестокостью и цинизмом окружающих, пытаются встроиться во враждебный мир постсоветской реальности. Судьба порой улыбается им, они оказываются пригреты могущественными покровителями и даже купаются в лучах славы. Но несмотря на всё это, героям Елизарова не находится места в жестоком и агрессивном мире. Они обречены на одиночество и скорую гибель.

Самая сильная книга Елизарова — это, без сомнения, роман "Pasternak", на страницах которого разворачивается жесточайшая борьба между силами мрака и противостоящими ему героями-одиночками. Мрак, который автор именует именем умершего поэта, заполонил всё вокруг и борьба с ним не может вестись вежливыми и утончёнными методами. Поэтому Елизаров вооружает своих героев огнестрельным и холодным оружием и бросает в смертельный бой, исход которого предрешён. Силам тьмы в романе противостоят четверо героев — язычник Льнов, православный священник Цыбашев, а также их помощники — носящий на шее как талисман "иконку" с портретиком Брежнева опустившийся бродяга Любченев и не верящий ни в Бога, ни в чёрта, но отрицающий на уровне инстинкта самосохранения новый порядок маргинал Лёха. Враги этой четвёрки — расплодившиеся по всей России религиозные сектанты и нетрадиционные "философы", ведущие свою деструктивную деятельность, направленную на подрыв духовных основ русской ментальности. Достаётся от елизаровской четвёрки и последователям "старца" в чёрных трусищах Порфирия Иванова, и приверженцам теософии Елены Блаватской, и ученикам отца Александра Меня, и работникам рериховского центра. Все они, по мнению автора и его героев, находятся под крылом черного чудовища — Pasternakа. Силы изначально неравны и поэтому герои не стесняются в выборе средств и не испытывают сентиментальных интеллигентских сомнений по поводу прав на свободу совести и неприкосновенности личности. Если перед тобой враг, а в этом герои не сомневаются, он должен быть уничтожен. Физически! Поэтому — в плен не брать и патронов не жалеть. Повстречал на пути иностранного проповедника — всади ему "копиё" в живот, а вслед за ним отправь к праотцам и всю их братию. Их сюда не звали, здесь они чужие, и нам не сжиться с ними. Именно так, хирургическим путём, решают герои "Pasternakа" вылечить смертельную болезнь, которая поразила нашу Родину. Враг, однако, не дремлет и, используя старое как мир правило "разделяй и властвуй", пытается натравить своих противников друг на друга. И только пролив кровь друг друга, герои понимают, что попали в сети, расставленные коварным врагом. Размахивая топорами и стреляя из пистолетов, отсекая конечности и нанося смертельные увечья, вступают герои в свой последний бой с силами Pasternakа. На горе трупов и в лужах пролитой вражеской крови находят они свою смерть. Зло торжествует и продолжает своё наступление на силы добра, лишившиеся своих отчаянных бойцов.

Книга Елизарова не для слабонервных. Не советую читать её тем, кто считает нужным повторять слова о "слезинке ребенка" и любит порассуждать о правах человека, толерантности и политкорректности. Тем же, кто решится открыть откровение от Елизарова, следует набраться терпения и сдерживать время от времени рвотный рефлекс, проходя через круги ада, наполненные смертью, ужасами и извращениями, вместе с героями книги. Неисповедимы пути Господни. И неизвестно, из какого подземелья, из какого небытия придёт спасение. И если Спаситель предстанет совсем не в том облике, которого вы ожидали, постарайтесь всё-таки его понять и принять.

Свою священную войну за Родину ведут и герои последней книги писателя "Библиотекарь". В ней автор повествует о борьбе неких группировок, которые называют себя читальнями, за право обладания книгами писателя-соцреалиста Дмитрия Громова. Дело всё в том, что в текстах этих, давно забытых читателем книг, скрыт некий тайный иррациональный смысл, доступный лишь немногим посвящённым. Читая книги Громова о красных директорах и председателях колхозов, солдатах, вернувшихся с фронта и вдовых женщинах, сохранивших любовь и гражданское мужество, весёлых и решительных пионерах и комсомольцах, посвящённые в тайный смысл его текстов открывали для себя совершенно иные смыслы и погружались в мир невероятных ощущений духовного блаженства. И соцреалистические романы превращались для них в Книги Ярости, Радости, Силы, Власти, Терпения и Памяти. Главную книгу Громова — Книгу смысла — предназначено было найти герою "Библиотекаря" 27-летнему массовику-затейнику с Украины Алексею Вязинцеву. Ему же и пришлось в итоге взять на себя нелёгкое бремя хранителя Родины.

Как всегда у Елизарова, в "Библиотекаре" много динамичных сцен боёв и столкновений, на этот раз, между враждующими читальнями. На страницах "Библиотекаря" встречаются озверевшие бабульки из психушки, возглавляемые своей предводительницей-библиотекаршей Елизаветой Моховой. Потоками льётся человеческая кровь, разрывают на части тела, бряцает средневековое оружие, силой которого "читатели" утверждают своё право на обладание книгами. Но не этим ценна книга Елизарова. А своим неподдельным пафосом и преклонением перед советским прошлым, которое всплывает в видениях "читателей". "В аэропорту его встречали товарищи Черненко, Зайков, Слюньков, Воротников, Владислав Третьяк, Олег Блохин, Ирина Роднина пишется с большой буквы, Артек, Тархун, Байкал, фруктово-ягодное мороженое по семь копеек, молоко в треугольных пакетах, жвачка бывает апельсиновой и мятной, чехословацкие ластики тоже можно есть, а трогательный девичий голос просит оленя умчать в волшебную оленью страну, "где сосны рвутся в небо, где быль живёт и небыль". В светлое незапятнанное детство уходит герой "Библиотекаря", приняв дозу наркотического чтения. Причём это детство вовсе не его, но вполне могло бы быть им. Детство это находится в той стране, которую мы потеряли безвозвратно. И поэтому книги, найденные и сохранённые елизаровскими героями, не имеют материальной ценности. Своё понимание миссии СССР автор устами героя формулирует весьма определённо: "Земной СССР был грубым несовершенным телом, но в сердцах… детей из благополучных городских семей отдельно существовал его художественный идеал — Союз Небесный… Повзрослевший, я любил Союз не за то, каким он был, а за то, каким он мог стать, если бы по-другому сложились обстоятельства".

Думаю, что в сознании миллионов россиян, оставшимися по сути своей советскими людьми, СССР предстаёт именно в таком идеалистическом свете. И все попытки повернуть дело иным образом и обозначить Советский союз нежизнеспособным "грузом 200", оказываются обречёнными на неудачу. И чем дальше будем мы отходить по времени от момента гибели Советской империи, тем более идеалистическим будет её восприятие в сознании людей. И это правильно, это хорошо, так и должно быть. Мы, конечно же, не сможем воскресить погибшего. Но сохранить светлую память о нём, не допустить надругательства над могилой, воздать должные почести мы обязаны. И Михаил Елизаров в своей книге показал всем нам пример такого почтения и благоговения. Он, подобно своему герою Алексею Вяземцеву, стал хранителем нашей с вами священной Родины.

Велимир ИСАЕВ ВОЙНА и МЫ

ЭЛЬМИРА

Её отец думал над именем своей первенькой долго и трудно — очень уж хотелось отразить эпоху. Шёл тысяча девятьсот тридцать третий год. Страна строила индустрию, и он строил Кузбасс.

Думал и придумал: "Эльмира", что сокращённо означало — электрификация мира. А дома — просто Ирочка. Много позже, когда он вышел на пенсию и появилась возможность читать художественную литературу, он был потрясён, встретив это имя у Шекспира. "Вот это — предвидение, вот это — гений" — подумал заслуженный мастер мартеновской печи. За ударом ещё удар: соседскую девочку недавно назвали Гертрудой — нормальное советское имя, означает "Героиня труда", и опять у Шекспира! Ну эти классики!.. Дочка росла вся в папу: светлая, крепкая, с золотыми кудряшками. Мороза не боялась, плакать не умела, и всё в жизни было просто и ясно, даже Война с её голодом и холодом.

Но вот однажды, в первом классе, учительница задала им сделать рисунок, кто какой хочет. Ирочка не знала, что рисовать, думала, смотрела и увидела над классной доской портрет Сталина…

Учительница занялась своими журнальными делами, а дети заскрипели карандашами и засопели носами. В те годы ученики хорошо себя вели даже на уроках рисования.