Рейтинговые книги
Читем онлайн Мамонты - Александр Рекемчук

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 130

И лишь во втором своем значении это слово подразумевало ученый разговор.

Так что я поневоле вынужден совместить в заглавии оба значения. Тем более, что в тот раз, в Одессе, мы попировали знатно, о чем еще будет речь.

Однако же надобно заметить, что в выборе места и времен для проведения этого писательского симпозиума была некоторая экстравагантность.

Дело в том, что летом семидесятого года в южных городе страны произошли вспышки холеры, вызванные вибрионом Эль-Тор.

Я запомнил название вибриона (вообще, я хорошо запоминаю имена, географические названия), а вот детали и подробности совершенно стерлись из памяти.

Обратился к жене, Луизе Павловне, которая сопровождала меня в той поездке, как и во многих других: мол, что ты можешь вспомнить об одесской холере?

— Трупы на улице не валялись, — твердо сказала она. — Помидоры и огурцы с базара велели мыть с мылом. Еще повсюду стояли бочки с какой-то жидкостью, дезинфекцией…

Это было уже много: с таким набором деталей пишут исторические романы!

И всё же я решил пополнить запас исходных данных. Тем более, что записи в моем путевом блокноте оказались в тот раз на удивление скупы.

Отправился в библиотеку Центрального дома литераторов, в читальный зал.

Там в прежние времена обычно все столы были заняты коллегами, листавшими порыжелые от ветхости страницы газетных подшивок: одни, сгорбленные невзгодами жизни, изучали тридцатые годы, другие же, с рядами орденских ленточек на груди, упоенно шелестели сороковыми.

Я давно не бывал здесь. И, заглянув в щелку приоткрытой двери, поначалу даже опешил: там никого не было, будто бы и вовсе не осталось на свете братьев-писателей, я один, последний, и никто, кроме меня, уже не сможет воскресить и запечатлеть былое.

Впрочем, через час подтянулось еще несколько седоголовых, одышливых, шаркающих ногами творцов, и они тоже, как и я, заказали подшивки не столь уж давних газет — кому «Известия», кому «Правду», — и это, как я мог понять, уже не имело никакого касательства ни к жути сталинских репрессий, ни к фронтовым будням, а просто, год за годом, отображало обычную советскую жизнь.

Люди погружались в это время, как в совершенно иной, отошедший в вечность мир, чувствуя себя отторгнутыми, чужими — то ли там, то ли здесь, — всё больше и всё тоскливей ощущая себя выходцами с того света.

Ну, да ладно.

Я пропахал всю подшивку «Известий» с июля по декабрь семидесятого и не нашел ни слова об одесской холере.

Крайне озадаченный — может быть, пропустил, недоглядел? — прошел весь путь снова, от начала до конца, но опять ничего не обнаружил. Холеры в Одессе как не было.

Зато промелькнуло августовское сообщение о том, что в Астрахань наведался министр здравоохранения Б. В. Петровский и, выступив там на совещании медиков, сообщил о вспышках холеры, имевших место в Астрахани и в «некоторых других городах страны». Заметка называлась «Болезнь отступает».

В другом, сентябрьском номере наметанный глаз старого газетчика выхватил заголовок «Испытание»: это был репортаж из Керчи, оснащенный всеми штампами родной журналистики.

«По вечерам улицы заполнены принаряженными людьми: молодежь, матери с малышами на руках, старики и старушки — как усидишь дома в теплые осенние вечера. Зелень скверов подсвечена разноцветными фонарями, из парка доносятся звуки духового оркестра. Оживленно торгуют магазины, в кинотеатрах демонстрируются последние фильмы…»

Благодать да и только. Но двинемся дальше.

«Необычно в городе, пожалуй, лишь то, что у входа в каждое учреждение, в каждый магазин, перед зданием почты, гостиницы, даже у корабельных трапов непременно стоит бачок с дезинфицирующим раствором. У каждого бачка — специальный пост. Сандружинники — работники учреждений, старшеклассники, пионеры, строго следят за выполнением железного правила — мыть руки раствором…»

Репортаж из Керчи умилял не только газетными штампами, но и мягким юмором.

«Керчане вполне освоились в карантинном режиме. Здешние шутники даже расскажут вам, как ловить бычков на вибриона, или опишут его как голубоглазого блондина в восточных тапочках…»

Юмор был тем более уместен и спасителен, что факты свидетельствовали — холера в Керчи разыгралась не на шутку.

«Всё началось с того, что человека, упавшего на улице, в тяжелом состоянии доставили в керченскую больницу… Антибиотики, сердечные средства, гормональные препараты — всё было брошено против жестокой болезни. И людей вытаскивали из тисков смерти. Не удалось спасти лишь нескольких. В этой больнице погибли двое стариков, страдавших, помимо холеры, хроническим алкоголизмом… Обследуются последние 5 тысяч отдыхающих. Отправлены домой более 28 тысяч…»

Ничего не скажешь — круто.

Конечно, я мог бы и не утомлять читателя развернутыми цитатами из «Известий». Литературное ремесло, оснащенное своим арсеналом приемов и штампов, позволяло легко перенести детали газетного репортажа на другой курортный город, отстоявший недалеко от Керчи, у того же самого Черного моря, а байки о ловле бычков на холерный вибрион или грустная повесть о старых пьянчужках-холериках вполне естественно прижилась бы и на одесской почве.

Но я, обнажая прием, как бы стремлюсь заверить, что эта моя книга не имеет никакого отношения к жанру fiction («фикшн», «фикция» — этот уничижительный термин применяется на Западе ко всей художественной литературе), и повсюду, где будет хотя бы малейшая возможность опереться на документ или печатный текст, я не упущу шанса сделать это, и лишь в тех случаях, когда у меня под рукой не окажется никаких доказательств, вам придется поверить мне на слово.

Так почему же, всё-таки, в «Известиях» не оказалось сообщений о холере в Одессе? Указание сверху? Цензура? Но как тогда объяснить ту странность, что для Астрахани и Керчи цензурных ограничений не было, а для Одессы — запрет? Не знаю. Может быть, в Одессе эта вспышка проявилась с меньшей силой, нежели в других городах.

Во всяком случае, к моменту приезда делегации на симпозиум, холерный карантин в Одессе уже был снят.

А сейчас, следуя уговору, вновь отдаю предпочтение печатному тексту.

И лишь в самом конце творческой дискуссии эта тема напомнила о себе весьма забавным образом, что я опять-таки не премину отметить, когда придет черед.

28 октября того же семидесятого года «Литературная газета» под заголовком «Наши гости — финские писатели» сообщила:

«В нашей стране находилась делегация финских писателей в составе: Ласси Нумми (руководитель делегации), Эйла Пеннанен, Марья-Леена Миккола, Каари Утрио, Иикка Вуотила, Мартти Сантавуори, Якко Лайне, Олави Линнус, Йохан Баргум, Матти Суурпяя. 20 октября в ЦДЛ проходила встреча финских и советских писателей, которую открыл первый секретарь Правления Московской писательской организации С. Наровчатов. Гостей приветствовали также Л. Карелин, С. Михалков, А. Рекемчук, О. Шестинский, Арк. Васильев. Из Москвы гости выехали в Одессу…».

Вначале предполагалось, что руководителем советской делегации будет Аркадий Васильев, автор романов «Смело, товарищи, в ногу», «Есть такая партия», «В час дня, ваше превосходительство». Но в последний момент, рассорившись по какому-то поводу со всемогущим начальником — первым секретарем Союза писателей СССР Георгием Марковым (о котором уже была и еще будет речь), — Васильев отказался от поездки.

И руководство делегацией поручили мне.

При этом, я думаю, решающую роль сыграло то обстоятельство, что неделей раньше я вернулся из поездки в Финляндию.

Вместе с Лазарем Карелиным мы побывали в Хельсинки и Турку, а затем наши маршруты разделились: Карелин поехал в Тампере, а я на «Каравелле» улетел в Оулу и оттуда двинулся по финскому Северу, завершив путь в заполярном сказочном Рованиеми… Это не было досужим туристическим путешествием. В маленьких северных городах тоже жили писатели — жили тихо и трудно, как всегда живет наш брат в провинции, — и нам было о чем поговорить, иногда поплакаться за бутылкой водки в ресторанчике или на домашней гостеприимной кухне. Были и совместные литературные вечера в народных домах, клубах, школах. На обратном пути мы с Карелиным провели еще несколько дней в Хельсинки, общаясь с писателями столицы и, таким образом, еще до встречи в Москве свели достаточное знакомство с финскими коллегами.

С советской стороны в Одессу поехали Юрий Трифонов, Лев Гинзбург, Юрий Оклянский, литературоведы из Иностранной комиссии Союза писателей Александр Косоруков, Вера Морозова, Владимир Стеженский. На месте к нам должны были присоединиться украинские писатели Борис Олейник, Дмитро Павлычко, Виталий Коротич, а также одесситы Иван Гайдаенко, Григорий Вязовский, профессор Иван Дузь.

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 130
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мамонты - Александр Рекемчук бесплатно.

Оставить комментарий