Солги обо мне (СИ) - Субботина Айя

— Юпитер, - с некоторым замешательством, говорит она, пока мы бредем по набережной легким прогулочным шагом.

Это первое слово, которое Дюймовочка произнесла за последние десять минут. Мне нужна секунда, чтобы вспомнить, что предшествовало этой паузе. Ах да, она намекала, что у нее разбито сердце и что там дыра размером с планету. Я еще тогда подумал, что мне уже очень давно не попадались женщины с такой грамотно поставленной речью (даже если она заикается через слово, как испуганная зайка), и еще более «давно» у меня не было собеседниц, умеющих использовать хоть что-то похожее на метафоры.

Что ж я мысленно ставлю галочку в столбике с ее именем.

Еще один зачет. А ведь, казалось бы, именно здесь я меньше всего рассчитывал на серьезный улов. Точнее - не рассчитывал вообще ни на что, кроме редкого приятного общения.

— Если мое имя кажется вам неблагозвучным, можете называть меня Юпитером, - с некоторой ленцой подхватываю разговор, незаметно скользя взглядом по бабенке, которая идет прямо на нас и буквально цепляется в меня глазами.

Не в моем вкусе. Абсолютно. Поэтому максимально пренебрежительно усмехаюсь, чтобы опустить ее самооценку хотя бы на сантиметр ниже к адекватному ее внешним данным уровню.

Она не успевает ответить, потому что случается то явление природы, которое можно смело назвать «роковым» - начинается дождь. Причем буквально за минуту, без единого намека, над нашими голами сначала ударяет гром, потом ярко вспыхивает ветвистая, как нейрон, молнии, и сразу - поток ледяной воды.

Дюймовочка сперва вскидывается, а когда молния ударяет еще раз, очень по-детски втягивает голову в плечи.

Испугалась?

Я степенно снимаю пиджак, накидываю его девочке на плечи (с ее ростом он болтается чуть ли не в районе колен), почти официально приобнимаю за плечо и подталкиваю спрятаться под навес какого-то давно закрытого подъезда. В этой части города, хоть она и центральная, много старых домой, которые уже давным-давно сдаются под офисы, но все еще представляют архитектурную ценность, так что их, к счастью, не уродуют современной безвкусной реставрацией. Мне по душе монотонная барабанная дробь ливня по ржавому медному козырьку.

— Юпитер - как бог грома, - смахивая со щек потеки от дождя, говорит Ника. А когда очередной громкий раскат как будто подтверждает ее наблюдение, поплотнее запахивает вокруг себя полы моего пиджака.

— Никак - как богиня победы? - подсказываю я.

— У меня, увы, пока нет абсолютно никаких побед, - тушуеся Дюймовочка, но эта искренность так свежа, что я глотаю ее, словно снимаю вишенку с изысканного десерта.

Все-таки, не зря обратил на нее внимание. При всей внешней простоте, где-то под этой непритязательной оберткой может скрываться потенциал роста во что-то… более съедобное.

— Мне кажется, вы лукавите насчет отсутствия побед, - говорю довольно степенно и спокойно, потому что в эту минуту именно так себя и чувствую. Приятное ощущение покоя, когда все и вся как будто нарочно подыгрывают моему меланхоличному настроению.

— Мне кажется, вы меня совсем не знаете, чтобы так категорично заявлять о моем лукавстве. - Ника почти идеально отзеркаливает и мою интонацию, и мой полунамек на снисходительность.

Определенно, я не ошибся.

Следует запомнить на будущее - во всем, что касается женщин, нужно доверять голосу интуиции.

— Ну во-первых, очаровательная победительница Ника, - я поворачиваюсь к ней всем корпусом, закладываю руки в карманы брюк и «включаю» именно тот взгляд, от которого у женщин самопроизвольно возгораются щеки, - я употребил слово «кажется», что само собой исключает любую категоричность.

Она густо краснеет.

Ни на секунду в этом не сомневался, всегда работает безотказно.

— А во-вторых - вы хромаете. И очень сильно.

На этот раз она удивленно вскидывает брови и мы одновременно опускаем взгляд на ее «конверсы» молодежного ярко-красного цвета. Кстати, на них пара грязных пятен, и я обращаю внимание, каким грустным вздохом Ника принимает эту новость. Ну, судя по всему ее внешнему виду - живет девочка весьма скромно. Возможно, эти ужасного вида кеды - ее особенное сокровище? Она как раз в том подходящем возрасте, когда девочкам еще свойственны расстройства из-за тряпок и сумок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Какой у вас размер? - Про себя оцениваю ее стопу крохотной, максимум - тридцать семь, но я бы поставил даже на тридцать шестой маломер.

— Тридцать пять с половиной, - машинально отвечает она, а потом схватывается. - Что? Нет, обувь мне в пору.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Ваша обувь выглядит новой, но уже потерта в некоторых местах, из чего я делаю вывод, что эту пару вы приобрели недавно, но носите на постоянной основе. Вы производите впечатление разумной и трезвомыслящей девушки, поэтому вряд ли стали бы убивать свои ноги тесной обувью, даже если бы это была единственная пара в единственном размере и по подходящей цене. Значит, причина вашей хромоты не имеет никакого отношения кэтому.

— Слово «кеды» не нравится вашему языку? - Ника пытается отшучиваться, но она все равно в шоке. - Может, пока не поздно, я буду называть вас Шерлоком?

Ей удается вызвать мою искреннюю улыбку.

— Вы - балерина, - продолжаю цепочку своих умозаключений. - Причина, по которой вы хромаете, может быть связана с тем, что вы долго и упорно тренируетесь. А я убежден. Что любой человек, прикладывающий к чему-то достаточное количество усилий, рано или поздно добьется в этом успеха.

Она моргает. Очень искренне, даже не пытаясь скрыть удивления, к которому подмешана капля восхищения. А я ведь даже не разминался как следует.

— А следующим номером вы достанете из кармана кролика, - подытоживает девочка.

Ладно, раз ей сегодня удается каждую минуту радовать меня все больше и больше, можно попытаться развить эту историю. А заодно проверить еще одну реакцию на себя.

Я слегка подаюсь вперед. Это такое неуловимое движение, много лет назад позаимствованное мною у героя одного популярного сериала - перекат с пятки на носки. Со стороны выглядит как что-то, что происходит само, без нарочного участия, поэтому от такого подката невозможно ни быстро закрыться, но, что куда важнее - за него невозможно «предъявить».

Ника стоит ровно, даже не шевелясь. Но когда я почти упираюсь носом в разделяющий нас букет, ее зрачки мгновенно расширяются до размеров почти всей радужки. У девочки прекрасные темно-зеленые глаза, того удивительного бархатного оттенка, которым бывает «породистый» змеевик.

У меня всегда была особая тяга к зеленоглазым девушкам, но об этом моей новой знакомой знать совсем не обязательно. Во всяком случае - пока.

— Может быть, Ника… - Я понижаю голос на полтона, позволяю ему звучать мягче, чувственнее. - Я лучше достану из-за вашего уха какой-то маленький блестящий драгоценный предмет?

Поднимаю ладонь очень медленно, поигрывая пальцами. Слежу за ее реакцией. Даже не знаю, чего хочу больше - чтобы она испугалась и я окончательно закрыл для себя эту историю как «долгоиграющую», или чтобы прошла испытание и заняла почетное место в списке потенциальных кандидаток на главную роль.

Дюймовочка не отшатывается, не смотрит на меня испуганными коровьими глазами, но слегка напрягается. Я понимаю это по едва уловимому напряжению шейных мышц.

Провожу подушечками пальцев над волосами у ее виска. Это даже касанием невозможно назвать, так что формально я и здесь абсолютно чист. Но даже этой крохи достаточно, чтобы оценить мягкость и тонкость ее светлых, почти как нарочно выбеленных волос.

Завожу ладонь еще чуть дальше, так, будто и правда собираюсь взять что-то, спрятанное у нее за ухом. Сжимаю пальцы в кулак, показываю ей. Ника во все глаза ждет развязки фокуса. Такой искренний интерес свойственен детишкам, верящим в Зубную фею, и романтичным юным натурам. Хотя, я готов сделать исключение и записать ее сразу в обе категории.

Я раскрываю ладонь нарочно так, чтобы она была выше уровня кончика ее любопытного носа. Чтобы удовлетворить свой интерес, Ника вынуждена встать на носочки, а для этого ей приходится одной рукой схватиться за мой вовремя подставленный локоть.