Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе) - Александр Кулешов

— На скачках другое дело, но...

— А делать ставки в тото, скажем, на игры других команд, не твоей?

— Не знаю... — задумчиво протянул Лонг.

— А отсюда до ставок и на свою команду один шаг.

— Ну хорошо, — опять загорячился Лонг, — пусть официальный тотализатор, но подпольный! Это же черт знает что!

— Какая разница, — возразила Мария и повернулась на живот, подставив дневному светилу великолепную, и без того шоколадную, спину, — только в официальном тото львиная доля идет олимпийскому комитету, а в подпольном — самим играющим, ну и букмекерам, конечно.

Загнанный за последнюю линию обороны, Лонг прибег к помощи тяжелой артиллерии.

— Хорошо. Ставят на выигрыш «Рапида» у «Ювентуса» 3 : 2. А Виктор тайно поставит на «Ювентус» и пропустит парочку голов. Загребет кучу денег.

— Загребет, — согласилась Мария.

— Но это же предательство! Подлость. Он предает свое знамя, цвета родного клуба!

— Да, в общем-то, это, конечно, свинство, — Мария снова повернулась на спину и закрыла глаза. — Но, с другой стороны, не свинство выставлять за дверь Олафссона? Он же не виноват, что ему за тридцать, что он старик. Сколько лет он служил верой и правдой клубу, сколько на нем заработали! Или Каспи. Мало, что ли, «Рапид» уплатил за него «Арсеналу», а до этого «Арсенал» «Викингам»; перепродают, как вещь. Деньги огромные, а что сами-то вы, футболисты, от этого имеете? Ничего. Ты говоришь — знамя клуба, цвета. Слушай, если тебя завтра продадут в «Лазурию», ты чьи цвета будешь защищать в матче с «Рапидом»? А? Вот  то-то и оно.

— Так что ж, ты считаешь, что Олафссон прав? — прибег к последнему аргументу Лонг.

— Да нет, конечно, — после долгой паузы ответила Мария, в голосе ее не было убежденности. — Не прав. Но понять его можно, — закончила она решительно.

Оба этих разговора Лонг еще долго пережевывал, осмысливал. Какой же он все-таки еще дурак. Мария, девчонка, и то лучше него разбирается в современном мире. А он все живет какими-то давно устаревшими понятиями: «знамя клуба», «долг», «честность». Болтовня все это. Но как могут люди идти на обман, на сделку с собственной совестью?.. А почему на сделку, если их совесть не протестует?

Лонг пребывал в растерянности, в сомнениях.

Как это иногда случается в жизни, конец сомнениям положило событие, задуманное с целью склонить Лонга к одному решению, а склонившее к прямо противоположному.

Однажды утром он обнаружил у себя в ящике официальное письмо. Так он решил, потому что письмо было напечатано на машинке. Но, едва начав читать, Лонг понял, что письмо частное и даже сугубо доверительное. Начиналось оно довольно интимно: «Слушай, щенок!»

Далее шло следующее:

«Не строй из себя. Если не хочешь зарабатывать честные деньги, то не валяй дурака и не мешай зарабатывать другим. Ты, конечно, звезда, и тебе платят побольше, но подумай о товарищах, они получают гроши. И если хотят немного подработать, не порть им игру. Не высовывайся. Играй так, как тебе велят. Кто велит? Сам поймешь. А не поймешь и будешь ребятам подножки делать, смотри, и сам без ног останешься, и у подруги твоей отрежем что у нее самое выдающееся и пришлем тебе вместо шоколадных пирожных. И учти: больше предупреждать не будем». Письмо было подписано так: «Умные люди».

Сначала Лонг испытал чувство страха, потом растерянности. И вдруг пришла ярость. «Ах, вы меня хотите запугать, господин Олафссон (он почему-то решил, что письмо написал капитан, — за это говорил тот их разговор)? Не выйдет! Как бы вам самому не испугаться! Ишь, нашел кого пугать! Подлец».

Лонг хотел показать письмо Марии, потом раздумал: оно могло напугать девушку. «Ишь ты, — не уставал он возмущаться, — играй как велят! Интересно, кто велит, уж не капитан ли Олафссон? Или тренер?» Он вдруг начал вспоминать какой-то забытый эпизод с тренером, о чем-то ему говорил тогда вратарь Виктор. Но так и не вспомнил.

Письмо надолго испортило ему настроение. Но, в конце концов, он перестал о нем думать. Только иногда в досаде размышлял — какие же все-таки есть подлецы на свете...

И все же теперь Лонг стал внимательней прислушиваться к указаниям тренера, капитана. Он словно анализировал игру в свете своего разговора с Олафссоном и полученного анонимного письма.

Почему Корунья не выпустил на игру Виктора? Почему заменил во втором тайме Каспи? Почему приказывает всем уйти в защиту, перестать опекать особо опасного нападающего соперника? Он не мог не признавать опыта и педагогического умения старшего тренера «Рапида». Бывали и непонятные на первый взгляд указания. Но впоследствии выяснялось, что тренер был прав и просто он, Лонг, по неопытности не понял далеко идущего тактического замысла.

Порой, однако, его охватывали неясная тревога, мрачное предчувствие. Однажды он даже совершил поступок, вспоминая о котором краснел до сих пор. Вдруг непонятно почему именно в этот день (быть может, потому, что накануне Мария на час опоздала па свидание с ним), он отправился в частное сыскное агентство и попросил приставить к Марии телохранителя.

— Следить за ней? — не понял хозяин агентства, огромный мужчина, который густыми бакенбардами и бульдожьей челюстью должен был, видимо, внушать клиентам доверие.

— Да нет, — пояснил Лонг, — именно охранять. У меня есть основания полагать, что ее могут попытаться оскорбить, избить, может быть, похитить (на всякий случай он слегка преувеличивал). Словом, ей грозит опасность, и я хотел бы, чтоб ее незаметно для нее самой охраняли.

— Хорошо, — пожал плечами гигант, — платите в кассу.

Мария заметила на пятый день, в панике прибежала к Лонгу и была в таком страхе и отчаянии, что он тут же помчался в агентство и отменил свою нелепую затею. А потом долго успокаивал подругу, придумывая всякие невероятные объяснения, в первую очередь ссылаясь на робких влюбленных, преследующих на расстоянии предмет своей страсти.

В эти дни он сблизился с Каспи, «великим футболистом», не так давно приобретенным «Рапидом» за астрономическую сумму у английского клуба «Арсенал», который в свое время перекупил Каспи у другого клуба. Но в то время тот клуб нуждался в деньгах, а «Арсенал» был богат, потом деньги понадобились уже «Арсеналу», а богатым был «Рапид». Так вот и кочевал несравненный Каспи, поражая любителей футбола всех стран и городов виртуозной игрой.

Каспи был невысокого роста, казался па вид не очень спортивным, даже хрупким. Не было у него могучих ляжек с выпирающими мышцами, толстых, мускулистых икр. Парень как парень, часто улыбающийся, довольно скромный. Пройдешь и не заметишь. Двигался он неторопливо, как-то угловато. И никогда не торопился.

На поле же был неузнаваем.

Каспи обладал поразительной скоростью. Он пробегал стометровку за 10,6 секунды, 1000 метров за 2 минуты 40 секунд. Был неутомим, и, когда начинал выделывать свои финты, весь стадион вставал и ахал.

Иногда, только за счет своего дриблинга, Каспи умудрялся пройти двух, трех, а то и четырех защитников и полузащитников. Удары его не отличались силой, зато были удивительно точными; вратарь просто не мог достать мяч, пробитый неуловимым движением этого действительно редкого таланта футболиста.

Тактика Каспи была довольно несложной. Он начинал атаку на своей половине поля, в глубине. И, пользуясь присущей ему невероятной скоростью и искусной обводкой, добирался до ворот противника и с десяти-пятнадцати метров забивал неотразимый мяч.

Конечно, его стерегли, опекали, и ему было нелегко избавиться от этой опеки. Но уж если избавлялся, то, как правило, его дальние рейды заканчивались голом.

Каспи сильно поправил дела «Рапида», которые одно время пошатнулись. Но теперь с его приходом, с появлением Лонга и вратаря Виктора клуб снова пошел в гору, претендовал на чемпионские лавры.

С Каспи Лонг подружился на почве спортивного единомыслия. Каспи был старше лет на восемь, но узнавал в Лонге себя мальчишкой, а Лонг обещал в зрелости стать похожим на Каспи.

Каспи делился с Лонгом секретами своего мастерства. Он мог это делать не боясь. Чтобы играть, как он, надо было иметь его скорость, выносливость, быстроту реакции. А их имел только он. Лонг же был иного плана: очень сильный физически, он не боялся никаких столкновений, а удар его, казалось, мог перебить штангу.

Дружили, болтали, в поездках жили в одной комнате, делились мыслями.

После долгих раздумий Лонг решил рассказать другу о своих подозрениях, поделиться сомнениями.

Тем более что во время очередной игры произошел случай, наведший Лонга на новые мысли.

Играли «Рапид» и «Борусия-2». Это была хорошая команда, но особенно знаменитым слыл вратарь «Борусии». За сезон он пропустил мячей в пять раз меньше любого другого высококлассного вратаря. Длинный, худой, как хлыст, обладавший фантастической реакцией, он «выхлестывал», по выражению одного журналиста, любые мячи, летевшие в его ворота.