2007 № 08 - Журнал «Если»

Элизабет вздохнула.

— O Боже! Даже мои собственные галлюцинации рождают свои галлюцинации!

— Ты, наконец, перестанешь? — Геркина с негодованием поглядела на нее. — Если среди нас находится галлюцинация, Бетти, я бы сказала, что это ты!

— Не называй меня Бетти!

— Ах, неужели скверная галлюцинация оскорбила Бетти в лучших чувствах?

Ссора разгорелась с новой силой, поэтому Клем направился вниз по рампе, чтобы помочь Эфрамам разгрузиться. У Старого Эфрама были ключи от находившегося возле пристани сарая, и Клем вместе с Mолодым Эфрамом принялись перетаскивать вверх по рампе ящики, на которые указывал старый крыс, и складывать их внутри. Через некоторое время Элизабет оставила свой спор с Геркиной и пришла на помощь; будучи выше ростом, чем Клем или Молодой Эфрам, она могла и взять больше, поэтому работа пошла быстрее и скоро оказалась законченной.

Клем опустился на скамью возле задремавшей кошки, а Элизабет, вытирая лоб, вышла из склада. Указав большим пальцем на сарай, она спросила:

— А с этим ничего не случится? Паводки здесь сильные?

— И даже очень, — заверил Клем, — однако пока им ничего не удавалось поделать с причалом.

Молодой Эфрам как раз запирал замки на двери.

— Более прочного сарая на берегу Талии не найти, можешь не беспокоиться. — Повернувшись, он опустил ключи в карман жилета. — Спасибо за помощь, кузены, однако нам пора в путь.

Элизабет немедленно подобрала со скамьи свою куртку. Клем внимательно поглядел на нее и спросил:

— Итак, кузина Элизабет, что ты решила?

— Я хочу убраться отсюда, — ответила та. — И если для этого нам придется разыскать мифическое создание, значит, мы займемся этим делом.

Клем невольно улыбнулся:

— Значит, ты все-таки поверила в то, что мы реальны? И что ты попала в такое место, откуда можно выбраться?

— Нет. — Она откинула волосы со лба. — Однако, пребывая в иллюзии, приходится соблюдать ее правила: однажды я видела нечто подобное по телику. Просто разные части моего ума сталкиваются друг с другом, и мне придется выполнить то решение, которое сложится само собой. Вот в Риме…

— Я была в Риме, — перебила ее Геркина, свернувшаяся клубочком на скамейке. — Катулл, Цицерон, цезари… и какие же это были задницы, скажу тебе честно… — Кошка поднялась и потянулась. — Так едем или как?

Двигатель баржи ожил, пропел свисток. Геркина поскакала вниз по рампе причала; Клем жестом пропустил Элизабет вперед, и все они скоро оказались на борту. Пока они работали, тучи над головами сгустились, потемнели и заволокли все небо. Молодой Эфрам перебросил на борт причальные концы и перепрыгнул на баржу; Старый Эфрам вновь потянул за ручку свистка, и пристань Канбир неторопливо поползла назад, медленно уменьшаясь.

Клем отвел остальных в кабину, располагавшуюся под лоцманской рубкой. Здесь ничего не переменилось, если не считать располагавшегося посреди помещения стола: вместо крошечного треснувшего столика, за которым Клему приходилось столь часто сиживать, каюту заполнял огромный дубовый обеденный стол, вокруг которого теснились шесть стульев и четыре прижавшиеся к стенам койки.

Следом в каюту вошел Молодой Эфрам, и Клем спросил:

— А это что еще такое? И как вы затащили его сюда?

Крыс расхохотался и указал когтем в сторону лесенки, располагавшейся с правой стороны каюты:

— Старина увидел эту вещицу на базаре в Баллавуве и просто не сумел устоять; ты ведь знаешь его. Мне с тремя грузчиками пришлось четыре часа возиться — разбирать стол, отворачивать ножки, снимать дверь каюты…

Он покачал головой, зажигая фонари, чтобы прогнать вливавшуюся сквозь иллюминаторы тьму. Клем кивнул:

— Жаль, что меня не было при этом. — Отодвинув кресло, он втиснулся между ним и столом. — Устраивайтесь поуютнее, кузены.

Взмахом лапы Клем пригласил сесть парочку, остававшуюся стоять у противоположной стены, а потом посмотрел на две двери, находившиеся в другой стене.

— Гальюн слева, кухня справа, и не выходите наверх, пока у штурвала Старый Эфрам. — Он глянул на крыса. — Я ничего не забыл?

— Вон та лесенка ведет вниз, в машинное отделение, — добавил Молодой Эфрам, — поэтому не спускайтесь туда. Атак — наслаждайтесь поездкой. Я схожу к старику, узнаю, как он там.

Поклонившись, крыс направился к лестнице. Геркина уже вскочила на стол и бродила по нему, обнюхивая различные черные и бурые пятна.

— Очаровательная компания…

Поглядев на лестницу, Элизабет села.

— А почему он все говорит «Старик»? Они ведь не люди, а крысы. Клем, заморгав, уставился на нее, однако кошка сказала:

— Бетти, тебя часто называют тупицей? Когда ты перемещаешься, язык часто действует иначе, поэтому-то ты и можешь понимать чужую речь. Вспомни, я ведь все это уже тебе объясняла.

— Объясняла? Герка, ты только и говоришь, что язык действует иначе. Но это никакое не объяснение! Его вообще невозможно понять!

— Теперь тебе уже не нравится, как я говорю?

— Мне не нравится уже то, что ты вообще разговариваешь! Однако нельзя удивляться тому, что тупое животное неспособно правильно изложить свои мысли!

Покачав головой, Геркина лизнула переднюю лапку.

— Бетти, девочка моя, тебе необходимо самым серьезным образом изменить свое отношение к действительности.

— Нет, мне необходимо выбраться отсюда! — Элизабет уперлась подбородком в сложенные руки. — Выбраться из этого сумасшедшего дома и вернуться туда, где все устроено разумно!

— Разумно? Уж я-то слышала, как ты описывала свою землю всезнающим роботам, и могу тебе сказать, что твой мир устроен не более разумно, чем другие. Впрочем, будучи всего лишь тупым животным, я, наверное, не понимаю всех тонкостей…

Элизабет окинула кошку яростным взором, и в комнате воцарилось безмолвие. Которое, впрочем, следовало назвать относительным: ветер завывал за иллюминаторами, по стенкам каюты уже барабанили капли дождя, вдалеке грохотал гром. Даже при самой лучшей погоде от Канбира до Бентито нужно было плыть сорок минут, но буря уже доставала их своим краем…

Клем кашлянул:

— Я не знаток вашего глайдерамблерирования, однако могу посоветовать вам обеим исчезнуть отсюда, прежде чем разразится буря. Едва ли мы успеем вовремя добраться до Бентито, a во время грозы на реке делать нечего.

Кошка фыркнула:

— Именно, кузен. В глайдерамблерировании ты не знаток. Имей в виду: мы никуда не исчезаем. Мы танцуем, перемещаясь из пространства в пространство. К тому же этого нельзя проделать в произвольном месте. У каждого мира есть особые точки, где можно сойти, а можно подняться, и здесь этого не сделать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});