Лилия с шипами - Анна Черных

«2 августа.

Он опять пришел пьяный. И снова избил… Хорошо хоть, живот успела прикрыть. Уйти бы от него, да куда… В город я уже вернуться не смогу, отчим женился, не дожидаясь пока хотя бы год после маминой смерти пройдет… Хорошо хоть один человек здесь ко мне нормально относится. Баба Маня вчера заходила, жалела меня, молока принесла. Сказала, что если уж совсем припечет, чтобы бежала к какой-то Серафиме Афанасьевне, из благородных… Глупости, какие, чего я к незнакомому человеку попрусь? Да еще из благородных… Что это значит, интересно? А Васька еще одумается, я уверена… Любви конечно, больше не будет, но ничего, ради доченьки я как-нибудь перетерплю… Зато он не пьет… почти… И не ругается. Раньше не ругался… И не гуляет… наверно…

Когда уже Зорька, наконец, отелится? Все сроки давно прошли. Неужели придется резать? Нет, ни за что! Никогда не пущу мою кормилицу под нож!»

5 августа.

Рука болит по-прежнему. Мой дурак еще бы топором по ней тюкнул. Да и тюкнул бы, коли б топор в руках был, а так, только молотком… Хорошо хоть левая… Как только мне Зорьку теперь доить, когда она отелится… И все из-за Митрофановны. Сказать Ваське, что я на сеновале была с ее алкашом! Вот же дура какая. Да я от ее Петра бегаю, уже бог знает сколько, а ей и дела нет, все одно — я виноватая!

Что-то Зоренька совсем плоха, уже почти и не встает… И ветеринар не хочет до нас ехать, далеко больно. Я к нему пешком ходила, проходила весь день, а он сказал только — режьте, пока дышит еще. Ни за что!

10 августа.

Холодно в хате… Такое лето холодное, просто ужас. Помидоры подмерзли в огороде, и георгины мои… И я замерзаю. Где новые стекла взять? Она ж такие дорогие, ужас просто. Но ничего — может, после того, как окна нам побили, успокоятся, лишь бы хату жечь не пришли…

А Зорюшку мою все-таки Васька под нож пустил… Как же я кричала, когда мужики ее резать повели. Смеялись надо мной… Одному почему-то, плохо стало, так Васька меня за горло схватил и кричал, что я ведьма. Что Тамарка ему всю правду про меня сказала, а он, дурак, не верил ей… А оказывается, все, все, что про меня говорили бабы, так и оно есть — я ведьма и шлюха… ой, не могу больше, божечки ж мои…

27 августа.

Пишу, находясь на проживании у Серафимы Афанасьевны. Она настояла, чтобы я продолжила дневник, тогда моя доченька почитает его, и будет знать, ежели меня к тому времени не будет в живых, что и как было с мамой.

Вскоре, после того, как не стало Зореньки, Васька меня опять избил. Бил ногами, и все время старался попасть в живот, приговаривая — долой проклятое семя! Я упала на пол и, свернувшись в клубок, изо всех сил старалась защитить живот, вроде, удалось. Даже почти не кровило. Потом он мне сказал, что я ему противна, и давно уже спит с Тамаркой, и она ему на меня глаза открыла, жаль, что он сразу не поверил, пока я еще не забрюхатела, а теперь, поди, не докажет, что ребенок не от него. А когда я попыталась ему сказать, что никогда в жизни ни с кем кроме него не была, он одним ударом кулака разбил мне губы в кровь, и ушел в горницу, прихватив бутыль самогону.

Я пролежала на полу часа два. Потом встала, и кое-как доковыляла до тазика с водой, умыться. Когда увидела свое отражение в воде, и почувствовала, как тянет и болит живот, на меня вдруг что-то нашло… не знаю, как сказать. Помутнение какое-то. Когда пришла в себя, то оказалось, что я стою над Васькой, а в руках у меня топор. Пришла в себя я наверно потому, что слишком сильно размахнувшись, зацепила себе обухом по лбу, и от боли очухалась. Божечки ж мои, я ведь чуть его не зарубила! Как курку… Так напугалась сперва… Я сначала и не поняла, что он спит. Думала, уже успела тюкнуть его… Бог меня отвел. Я уронила на пол топор, но Васька так и не проснулся, хоть загрохотало сильно. Схватила свое пальтишко, в котором приехала к нему, документы свои, какие нашла, и бежать.

Когда вышла за околицу, и упала в траву в поле, отдышаться, то вспомнила про женщину, о которой мне баба Маня рассказала. Идти мне больше было некуда, и я пришла к ней. Она меня сразу приняла, вроде как, все обо мне уже все знала. Даже расспрашивать ни о чем не стала, накормила меня, вымыла и уложила в постель, сказала, чтоб не смела вставать, пока она не разрешит.

Потом уже, на следующий день, она мне рассказала, что та самая Тамарка, знахарка наша, с который мой кувыркается ее родная сестра… И что Тамарка никакая и не знахарка вовсе, а самая настоящая ведьма. Неужели ж, такое и в самом деле бывает? Серафима такая молодая, прямо, как я… А говорит она как смешно…»

Я машинально перелистнула страницу, но дальше шла покореженная от времени обложка. В голове крутились обрывки образов, такие реальные, словно все, что я только что прочла, видела своими глазами: покорно идущая на убой корова с раздутыми боками; звон разбитого окна; гневные, перекошенные лица баб у деревенской хатенки; плачущая, прижимающая к животу руку с размозженным пальцем молодая женщина; она же поднимающая топор на пьяного мужа…

Я вдруг поняла, что уже некоторое время не дышу. Попыталась вдохнуть, но горло сжал спазм. Схватившись за шею, я сосредоточилась на вдохе. Раздался хрип, боль в горле немного уменьшилась и воздух с трудом, но пошел. Теперь на меня нахлынул приступ паники, и я вскочила.

— «Надо бежать. Куда бежать? Не знаю, куда угодно, только срочно на свежий воздух, больше не могу тут находиться», — задыхаясь, подумала я, и стремительно одевшись, выскочила за дверь. Мне срочно нужно было глотнуть свежего воздуха, срочно. Но на лестничной площадке приступ удушья накатил еще сильнее, и я, поняв, что до выхода не добегу, кинулась к окну, и из последних сил, навалившись животом на подоконник, уперлась рукой в раму. Казалось, окно слилось с проемом, и мне его ни за что не открыть, но тут что-то хрупнуло, рама рывками сдвинулась с места, и в лицо хлынула струя свежего, морозного воздуха.

Несколько секунд или минут я стояла, приникнув ртом к образовавшейся щели, жадно глотая поток кислорода. Наконец, тиски в горле разжались, дышать стало намного легче и я, бессильно привалившись спиной к подоконнику, перевела дух. Нет, мне точно нужно к врачу! Может, с сердцем проблемы? Или это астма?

Я попыталась вспомнить, захватила ли ключи, выскакивая из квартиры… Дверь-то захлопнула, а вот взяла ли связку ключей… Я полезла в карман куртки. Сверху лежал мобильник, пришлось вытащить его, чтобы пробраться в недра кармана. Следом за телефоном наружу вытянулись и с громким звоном на пол выпали ключи, которые я, случайно переступив с ноги на ногу, пнула, и они мгновенно улетели под батарею. Чертыхнувшись, встала на колени, и заглянула под радиатор. Ключи лежали прямо у меня под носом. Но под носом у меня оказалось и нечто еще. Светлые плитки пола, часть стены и нижний край батареи были испачканы темной, высохшей кровью…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});