Старец Горы - Сергей Шведов

– А кто возглавит священную войну? – спросил заинтересованный Андроник. – Неужели сам султан Ирака?

– Нет, во главе суннитов встал с благословления халифа аль-Мустазхиря атабек Даншименд Мосульский. К нему примкнули многие эмиры Месопотамии и Малой Азии, среди которых Ридван Халебский, Гази Гюлюштекин, Сакман Хазанкейфский и даже Дукак Дамасский. Сил у атабека достаточно, чтобы противостоять крестоносцам, теперь очередь за нами. Я уже пообещал Даншименду, что передвижение христиан не будет для нас тайной. Вся надежда на тебя Андроник.

И, надо сказать, хитроумный рафик и в этот раз не подвел кади, вывалив на его голову целый ворох бесценных сведений.

– Значит, первой целью крестоносцев будет Анкара? – переспросил Бузург-Умид.

– Они вняли просьбе Алексея Комнина и согласились передать ему первый же захваченный город, – подтвердил Андроник.

– Скверно, – вздохнул Бузург-Умид. – Атабек не успеет подтянуть к городу силы.

– Тем лучше, – цинично усмехнулся Андроник. – Пусть крестоносцы празднуют победу. В ущельях их бить куда сподручнее, чем на открытой местности. Я буду водить их по горным дорогам, вдали от хлебных мест, а когда у них иссякнут силы и начнут подкашиваться ноги, я приведу их к Констанму. Здесь на берегу Галиса атабек должен собрать в кулак все свои силы для решительной битвы.

– Но ведь крестоносцы пойдут тремя группами? – нахмурился Бузург-Умид.

– Первая самая боеспособная, – пояснил Андроник. – В ней собраны лучшие силы крестоносцев. Две другие много слабее и выступят позже. Там тоже будут наши люди, кади, ты их хорошо знаешь, а потому сможешь получить от них самые точные сведения.

– У меня такое впечатление, Андроник, что ты сидел под столом, за которым собирались вожди крестоносцев, – усмехнулся Бузург-Умид.

– За столом, – поправил его рафик. – Рядом с протовестиарием Михаилом, который и представил меня высокому собранию.

– Значит, – сделал правильный вывод кади, – византийцы не станут вмешиваться, если дела у крестоносцев пойдут не так, как задумывалось.

– В этом у меня нет никаких сомнений, почтенный Бузург-Умид, – охотно подтвердил Андроник.

– Последний вопрос, рафик – ты нашел виконта де Менга?

– Благородный Леон кипит негодованием и готов хоть сейчас обвинить свою супругу в прелюбодеянии.

– Мы поможем ему свершить святую месть, – заметил с кривой улыбкой Бузург-Умид. – Только бы он не потерял голову во время похода.

– Я бы не стал полагаться на случай, – вздохнул Андроник. – Виконта следует похитить как можно раньше и укрыть до поры в одном из наших замков.

– Согласен, – кивнул Бузург-Умид. – И надеюсь, что при следующей нашей встрече я назову тебя даисом. Шейх Гассан уже сказал свое слово. Сирия будет вверена твоим заботам, и я надеюсь, что ты, почтенный, справишься с возложенной на тебя миссией.

– Да продляться вечно дни шейха Гассана, Повелителя Времени и всех правоверных мусульман, – склонился в поклоне Андроник.

Атабек Даншименд лично осмотрел долину, со всех сторон окруженную горами. Сюда вели три дороги, пролегающие по узким ущельям, две из них правитель Мосула уже взял под свой контроль. Третью он оставил крестоносцам. Оголодавшим за долгие недели пути христианам это место, почти сплошь поросшее давно набравшим колос ячменем, должно показаться райским. Стены древнего Констанма, возвышавшегося в тени горной гряды, не отличались ни высотой, ни крепостью. Крестоносцы, жаждущие побед, сочтут этот город легкой добычей.

– Вы потрепали их обоз? – обернулся Даншименд к беку Омару.

– Мы уничтожили его полностью, сиятельный атабек, – склонился к гриве своего коня начальник мосульской гвардии. Несмотря на изнуряющую жару, бек облачился в зеленый кафтан поверх кольчуги и панцирь из стальных пластин. Такими же пластинами, пришитыми к кожаной основе, был защищен его крупный гнедой конь.

– Можете отдыхать, – благодушно кивнул Даншименд.

Пока что для сельджуков, вверенных халифом и султаном атабеку Мосула, эта война складывалось более чем удачно. Единственной их потерей был город Анкара, взятый крестоносцами в самом начале похода. Но с тех пор удача отвернулась от графа Раймунда Тулузского. Армию крестоносцев преследовали голод и болезни. Ущелья и долины Кападокии были завалены телами паломников, которые никто не собирался предавать земле. Тем не менее, вожди крестового похода продолжали продвигаться вперед, удивляя сельджуков своим бычьим упорством. Даншименд сполна использовал свое превосходство в знании местности. Почти в каждом ущелье крестоносцев поджидала засада. Лучники осыпали рыцарей и сержантов градом стрел, а потом спокойно уходили горными тропами от удара. Выбранная тактика оказалась настолько удачной, что сельджуки истребили едва ли не половину христолюбивых паломников, не понеся при этом сколько-нибудь значительных потерь. Если вначале похода крестоносцы превышали числом армию атабека, то сейчас положение изменилось далеко не в их пользу. Не говоря уже о том, что турки сохранили свежесть и высокую боеготовность, тогда как их противники страдали от голода и ран.

– Твой человек выбрал удачное место для решающей битвы, – сказал Даншименд Бузург-Умиду, сидевшему рядом в седле вороного коня. Атабек терпеть не мог шиитов и исмаилитов, но отдавал должное их хитрости, уму и пронырливости. Во всяком случае, кади, присланный к Даншименду шейхом Гассаном, ни разу не подвел атабека, а все получаемые от него сведения оказались поразительно точными.

– Вторая армия крестоносцев, во главе с графом Неверским, выступила к Иконию, тебе следует поторопиться с принятием решения, сиятельный атабек.

– Я его уже принял, – надменно произнес Даншименд. – Здесь под стенами Констанма мы похороним надежды христиан на мировое владычество. И да поможет нам Аллах, правоверные!

Крестоносцы хлынули в долину грязным потоком. Бузург-Умид, расположившийся на возвышенности, с интересом наблюдал за изнуренными долгим переходом людьми и за их стараниями утолить голод. Созревший, но еще неубранный ячмень вполне годился для этой цели. Пока вожди похода раскидывали шатры на небольшой возвышенности, тысячи паломников словно саранча набросились на ячменное поле. Кто-то просто ел зерна, но наиболее терпеливые собирали ячмень для помола. О городе Констанме они, похоже, забыли. Голод отбил у них охоту к безнаказанному грабежу. Впрочем, Констанм не был столь уж беззащитен, но об этом крестоносцам еще только предстояло узнать. Паломники так увлеклись сбором созревшего урожая, что не сразу заметили дым, появившийся по всему периметру огромного хлебного поля. Огонь уже охватил лагерь крестоносцев кольцом, когда на холме, где разместились вожди, наконец-то узрели опасность. Люди заметались в поисках спасения, но вырваться из рукотворного ада удалось далеко не всем. Многие паломники либо сгорели, либо задохнулись в дыму, сжимая в руках пригоршни теперь уже не нужных им зерен. Атабек Мосульский бросил на крестоносцев закованную в железо гвардию, когда дым еще не рассеялся. Вожди христиан попытались построить своих ошалевших воинов, но без большого успеха. Несколько сотен рыцарей, не успевших даже облачиться в доспехи, попытались остановить катящуюся на них лавину, но были смяты практически сразу же. Большинство христиан ринулись в то самое ущелье, по которому проникли в несчастливую для них долину. Это решение, принятое невесть кем, оказалось для крестоносцев губительным. Лучники атабека Мосульского уже успели занять горные склоны и теперь били бегущих на выбор, соревнуясь друг с другом в меткости стрельбы. Из пеших крестоносцев не удалось спастись никому. Легкая сельджукская конница, состоящая в основном из туркменов, гнала обезумевших от страха рыцарей и сержантов до самого выхода из ущелья, выстлав их телами каменистую дорогу. Бузург-Умид, ехавший в свите атабека вслед за туркменами, попробовал посчитать потери крестоносцев, но потом махнул на это бесполезное дело рукой. Убитых было столь много, что сельджукам приходилось двигаться прямо по распластанным на земле телам.

– Никогда прежде не ездил по трупам, – сказал Омар, дрогнувшим от напряжения голосом.

– Привыкай, бек, – холодно бросил Даншименд Мосульский. – В этом мире еще много христиан.

Граф Тулузский чудом ускользнул от турок и во главе своей немногочисленной свиты добрался до города Синопа. Здесь он узнал, что коннетабль Конрад, пытавшийся организовать сопротивление атабеку Мосульскому, потерпел жесточайшее поражение в кровопролитной битве. На испепеленную солнцем землю Кападокии пали в тот страшный день тысячи благородных рыцарей и среди них сам коннетабль, герцог Бургонский, граф Блуасский, епископы Ланский и Суасонский. Из всех вождей похода на Багдад выжил только сам благородный Раймунд. Но на этом беды крестоносцев не закончились, граф Неверский, возглавивший вторую крестоносную армию, дошел только до Икония, где был атакован превосходящими силами турок. Рыцари Неверского не выказали доблести, бросив обоз, детей и женщин, они обратились в бегство и почти все были истреблены торжествующими сельджуками. Благородный Раймунд, почерневший от горя и потерь, вернулся морем в Константинополь, надеясь найти утешение у Алексея Комнина. Однако повидаться ему удалось только с сиятельным Михаилом. Хранитель императорской казны посочувствовал графу Тулузскому, однако неискренне и вскольз. Похоже, Михаил, как и многие другие константинопольские чиновники, именно благородного Раймунда винил в поражении крестоносцев. Что было не совсем справедливо. Сен-Жилль только номинально числился главой похода, но поскольку собственные его силы были невелики, то и влиять на принятие решений он мог лишь отчасти. Все попытки графа Тулузского объясниться с императором оказались бесплодными. Его не хотели слушать не только константинопольцы, но и уцелевшие участники похода, которые обходными тропами пробивались в столицу Византии, в надежде обрести хотя бы временный приют. Встречали их здесь сухо, чтобы не сказать враждебно. Похоже, басилевс даже в этих несчастных, потерявших надежду людях видел угрозу для империи. Крестоносцев набралось уже более двух тысяч, обиженных и обозленных не только на своих вождей, но и на византийцев. Рано или поздно, эти люди созрели бы для бунта, но осторожный Алексей Комнин, предвидя нежелательное развитие событий, решил перебросить франков в Сирию, где они могли найти приложение своей неуемной энергии. Для этой цели крестоносцам были выделены галеры, которые должны были морем доставить их в гавань Святого Симеона. Благородный Раймунд молча выслушал повеление басилевса, переданное ему кесарем Никифором, и в тот же день покинул Константинополь. Ступив на борт византийской галеры, Сен-Жилль бросил прощальный взгляд на царственный город и мысленно поклялся, никогда больше сюда не возвращаться.