Парки и дворцы Берлина и Потсдама - Елена Грицак

Церковь Святого Николая

В 1375 году крепость, или иначе Городской замок, находилась в собственности императора Карла IV и за два столетия успела сменить 17 владельцев, точнее, арендаторов, о чем подробно рассказывалось в королевских грамотах, хотя в целом документальный материал средневековой Германии очень скуден. Со временем каменная твердыня приобрела более презентабельный вид, поскольку земляные стены сменились каменными, а углы сооружения были укреплены дозорными башнями. В средневековых летописях среди прочих бед редко упоминаются вторжения: видимо, крепость надежно защищала подступы к городу и, главное, не допускала врага к паромной переправе через реку Хафель в пору, когда город не имел моста.

Долго находясь в незавидном положении, Потсдам развивался не слишком быстро, но последовательно, в чем немалую роль сыграли пожары. Восстановление сгоревшего дотла города сопровождалось расширением границ, появлением новых церквей, более добротных административных и жилых зданий. Известно, что за стенами бывшей королевской обители находили убежище французские гугеноты. Потсдам не обошли несчастья Тридцатилетней войны: ему пришлось испытать осады, грабежи, эпидемии чумы, от которой однажды погибла большая часть населения. Согласно переписи, к 1623 году «Под дубами» осталось 198 домов, заселенных 2 тысячами человек, включая детей и стариков. Горожане обнищали, ремесленники разорились, сельское хозяйство пришло в упадок.

В таком плачевном состоянии нашел Потсдам великий курфюрст Фридрих-Вильгельм Гогенцоллерн, чей замок в 1660 году был заложен в центре старой крепости вместо земляных и деревянных домишек. Решив устроить здесь летнюю резиденцию, монарх присоединил к городу ближайшие деревни Борним, Тельтов, Гольм, Грубе, Древиц, Глинике, с того времени считавшиеся городскими районами. Вскоре для увеличения масштабов стройки потребовалась городская территория, а следовательно, лишними стали дома. Утратив жилища, люди обратились в суд и после долгой тяжбы добились разрешения «поселиться на земле, принадлежащей курфюрсту, но не представляющей для него интереса». Так, предоставив потсдамцам ненужный пустырь, Гогенцоллерн избежал бунта и далее спокойно занимался своей резиденцией.

Справедливости ради стоит заметить, что присутствие монарха, даже столь грубое, оказало благотворное влияние и на город, и на горожан. Местность вокруг Потсдама украсилась прямыми аллеями, которые, направляясь ко дворцу, заменили некоторые улицы. Такой стала широкая Брайтештрассе, которая начиналась от западной стороны Городского замка, вела, не меняя направления, к бухте Хафель и заканчивалась у подножия горы Панненберг, уже за городской чертой. Прибрежный участок заняли особняки знатных горожан. С того времени сохранились два миниатюрных дворца, как раньше окрашенные яркой охрой и привлекающие внимание не вычурной отделкой, а правильными пропорциями. Ныне проезжая магистраль Отто-Нушкештрассе некогда была аллеей с эффектным завершением в виде Егерских ворот. Являясь своего рода служебным входом, они служили для проезда охотничьей кавалькады курфюрста, о чем легко догадаться, взглянув на скульптурную группу с изображением своры собак, загоняющих оленя под пули стрелков.

Упадочное хозяйство Потсдама постепенно оживало заботами французских и голландских коммерсантов, приглашенных королем для работы в будущей резиденции. Известные всей Европе фаянсовая мануфактура и фабрика по производству шелка тоже были созданы переселенцами из Нидерландов. Немного позже приезжий арендатор стекольного завода Иоганн Кункель изобрел так называемое рубиновое стекло, таким образом предоставив землякам дорогой товар на продажу, а курфюрсту – великолепный материал для отделки Городского замка.

Внешний вид этого дворца свидетельствовал о преклонении немцев перед голландской архитектурой. Боковые пристройки подходили к рыночной площади. Окружавший здание «увеселительный сад» устраивался в том же вкусе. Оранжерея в северной части парка недолго сохраняла свое назначение. Построенная в 1685 году по проекту Неринга, спустя несколько десятилетий она была переоборудована в манеж, где тренировались королевские кавалеристы. Окончательную форму постройке придал прославленный архитектор Георг Венцеслаус Кнобельсдорф, значительно удлинивший ее в западном направлении. Сильно вытянутый фасад украсили два ризалита и конные статуи на аттиках работы придворного ваятеля Глуме. Манеж связывала с дворцом Колоннада борцов, которую в настоящее время можно увидеть на площадке за отелем «Потсдам».

Преемником курфюрста был уже прусский король, которому резиденция отца оказалась мала. Будучи правителем умным и предприимчивым, Фридрих I восполнял скудные средства и военные силы своего государства с помощью ловкой политики. Так, когда Франция начала воевать с Австрией за испанское наследство, он, тогда еще бранденбургский курфюрст, примкнул к последней в качестве союзника и в награду за верность получил титул короля, правда, только в отношении своих владений. Высокий ранг требовал пышного двора, коим новый европейский монарх не замедлил обзавестись в Берлине. При Фридрихе I столица Пруссии приобрела необходимый блеск, чего нельзя сказать о Потсдаме, остававшемся в прежнем провинциальном качестве.

Короля не интересовал сам город и еще меньше занимали жители, которым вновь пришлось потесниться ради устройства парков. Королевские хроники начала XVIII века сообщают о пышных праздниках, проходивших в мраморном зале Городского дворца, способном вместить в себя тысячи гостей. Потсдамцам столичная публика не приносила пользы, но и не мешала, поскольку аристократы приезжали хоть и часто, зато ненадолго. Гораздо больше хлопот доставляли военные, особенно невыносимые с 1713 года, когда волей второго прусского короля город превратился в настоящую казарму. Согласно указу, каждая семья принимала на постой 2–6 холостых солдат из расквартированного в Потсдаме гарнизона. Женатые гренадеры жили в казармах, располагавшихся прямо в жилых кварталах, где, кроме того, размещались караульни, склады, лазареты и другие армейские сооружения. Для предотвращения дезертирства жилые районы были заключены в кольцо крепостной стены. Король жестоко наказывал нарушителей военной дисциплины, что одинаково касалось и военных, и гражданских.

Быстро разраставшийся гарнизон нуждался в домах, поэтому в городе не переставая стучали молотки, визжали пилы, а мостовые были засыпаны песком и опилками. На армию работала вся местная промышленность. В 1722 году в городе начал действовать оружейный завод Даума. Среди местных квалифицированных рабочих не нашлось, поэтому фабрикант пригласил специалистов из-за границы. Тот, кто выражал готовность остаться здесь навсегда, получал привилегии в виде освобождения от военной службы и разрешения молиться любому богу.

Облик Потсдама начала XVIII века определяли мастеровые – строители, оружейники, рабочие фабрик, тогда как его культурная атмосфера зависела от «голубых мундиров», в каком ходил и сам король. Отличительной чертой города той поры являлось неуклонное расширение гарнизона в пределах крепостной стены. В ходе переделки старой крепости возник Голландский квартал (нем. Hollandisches Viertel), предназначенный для рабочих, приглашенных Фридрихом-Вильгельмом из Нидерландов. Заботливый король приказал, чтобы все строения в нем выглядели как на родине будущих обитателей, вскоре освоивших 134 «кукольных» домика из красного кирпича, канавки по периметру зданий, булыжные тротуары, обвитые цветами узкие длинные окна.

Голландский квартал

Потсдамская ратуша

Жилища тогдашних бюргеров свидетельствовали о пристрастии к стилю барокко, правда, в местном его варианте. Один из сохранившихся домов привлекает внимание резным обрамлением двери и оригинальной вывеской, на которой, как инструменты бочара, изображены молоток и резец, а рядом зачем-то помещена живописная рука, протянутая из облаков. Странный символ не говорит о том, что первый домовладелец нуждался в подаянии, поскольку его имя и семейная история хорошо известны. Здание строилось по заказу богатого каменотеса и пивовара А. М. Эккхардта, выходца из южных земель Германии, где дома издавна оформлялись подобным образом. Устоявшиеся вкусы бюргеров исключали новаторство, поэтому жилые здания Потсдама возводились и отделывались в стиле, давно забытом передовой Европой. В 1730-х годах местных зодчих все еще вдохновляло барокко, хотя их зарубежные коллеги уже тяготели к классицизму. Немецкие архитекторы не отрицали моду, выражая новейшие тенденции неявно, например пропорциональностью форм, чистотой цвета, прямыми линиями, а также склонностью оживлять скромные фасады яркими акцентами.