Мнимая невеста - Джейн Арбор

Они говорили о прическах и об одежде.

— У тебя такие чудные волосы! Где ты их укладываешь, милая? Венеция, кажется, ходит к Росси. Хочешь, я попрошу ее и она возьмет тебя с собой? Только зачем? Твои волосы и так выглядят прекрасно. Не то что мои. — Она провела рукой по волосам. — Тут даже Росси бессилен. Я бы и обратиться-то к нему теперь не отважилась. Ну сама посуди, что это за бедлам на голове? А знаешь, когда-то Аугусто, мой муж, говаривал, что влюбился в мои волосы. Я вправду ими гордилась — густые были, шелковистые. А теперь что? Посмотрел бы сейчас на них мой бедный Аугусто!

Почувствовав, что приближаются новые слезы, Аликс мягко проговорила:

— А почему бы вам не попросить горничную сделать вам что-нибудь простенькое, без заколок?

— Попросить Суэлу? О нет! Она такая неуклюжая! Для меня просто невыносимо, когда она прикасается к моим волосам. Я причесываюсь сама, только вот руки все время дрожат.

— Тогда вам нужно что-то незамысловатое, — посоветовала Аликс. — Что-нибудь вроде французского плиссе. Можно я покажу вам, что имею в виду?

Они подошли к зеркалу, и там Аликс долго расчесывала спутанные волосы синьоры, перебирая и приглаживая непослушные пряди, и через четверть часа проб и ошибок собрала их на макушке большим гребнем.

— Да, как раз такую прическу я носила в молодости! Когда Аугусто… — Синьора осмотрела себя со всех сторон в зеркале и посмотрела на Аликс. — Вот так я и пойду сегодня вечером в клуб, — заявила она, словно вопрос о выходе никогда и не ставился под сомнение. — Наверное, мне нужно теперь немного отдохнуть. Ты ведь придешь снова и опять причешешь меня так же к вечеру?

— Конечно, приду, — пообещала Аликс. — Но только для того, чтобы посмотреть, как вы справитесь сами. У вас обязательно получится — в этом я не сомневаюсь. Ведь это так просто!

У синьоры снова задрожали руки.

— О нет! Я не смогу! Я не умею!..

— А я помогу вам. Даже если не получится в первый раз, то потом все равно научитесь. Хотите, я позову Суэлу?

— Да, пожалуйста, милая. И знаешь, я обязательно попробую сама!

Они улыбнулись друг другу в зеркале, и Аликс вдруг наклонилась и поцеловала ее в мягкую щеку, зная, что та очень нуждается сейчас в поддержке.

Аликс спустилась вниз. Все окна были плотно зашторены от полуденного зноя, в комнатах — ни души. Она вспомнила о дикой части парка и отправилась туда в поисках тенистого местечка. Как хорошо ей было знакомо это состояние усталости и опустошения, наступавшее всякий раз после того, как ей удавалось развеять мрачное, подавленное настроение отца. Вот и сейчас ее психические резервы нуждались в пополнении. Радуясь возможности побыть в одиночестве, она нашла идеальное местечко, скрытое зарослями, и в то же время неподалеку от умиротворяющего плеска журчащего фонтана. Она прилегла на траву и предалась размышлениям. Она думала о синьоре Париджи и о том, как помочь ей… Прошло полчаса, когда Аликс, незаметно для себя погрузившись в сон, вдруг пробудилась от ощущения, будто кто-то из-за ветвей наблюдает за нею. Она открыла глаза — перед нею стоял Леоне в мокрых плавках, капли бусинками сверкали на его бронзовом от загара теле. Судя по всему, он возвращался с купанья.

Аликс тряхнула головой и протерла глаза.

— Кажется, я уснула, — смущенно проговорила она.

— Это точно. Я немного наблюдал за вами.

Леоне снял с плеч полотенце и, расстелив его на земле, сел.

— Я велел Микеле побыть дома на случай, если понадобится. Где он?

— Не знаю. Я с ним не виделась. От синьоры сразу пришла сюда.

— Ну и как она? Лучше? Вам удалось ее успокоить?

— Да. Она успокоилась и теперь отдыхает. Чтобы вечером поехать с нами ужинать.

— Как?! Она поедет? Как вам удалось уговорить ее? Аликс подобрала с земли сухую шишечку и смущенно принялась ее разглядывать.

— Мне не пришлось ни убеждать, ни уговаривать. Она сама пришла к этому решению, когда была к нему готова. И это кое о чем говорит. Ей просто нужна свобода выбора, и она вовсе не нуждается в том, чтобы ею руководили и управляли. Помните, за обедом она сказала, что вы не даете ей поступать, как ей хочется? Я думаю, она права.

— Чепуха. Просто в тот момент она была перевозбуждена, — возразил Леоне. — Когда она в таком состоянии, я просто вынужден управлять ею и принуждать к самым элементарным вещам. Если предоставить ее самой себе, она становится совершенно недееспособной.

— Ничего подобного, — упрямо стояла на своем Аликс. — Она вовсе не нуждалась в том, чтобы я ею руководила, и вполне здраво рассуждала. По-моему, вы просто нетерпеливы и не даете ей возможности сказать то, что она думает. Вам, судя по всему, куда проще отдавать приказы. А ей просто не хватает общения. Очень не хватает. Ей не с кем поговорить.

— Это вы мне рассказываете? — Леоне сел, выпрямившись и обхватив руками колени. — По-моему, мы с вами еще раньше пришли к выводу, что ей нужно чье-то общество. Предполагалось, что это будет Микеле. Ну и вы, конечно. Кстати, я забыл поблагодарить вас. У вас здорово получилось, а я там был просто бессилен. Где же вы научились этому искусству доморощенного психолога? Этот скептичный тон несколько смутил Аликс, но она сумела совладать с собой.

— Да, возможно, я действительно, как вы говорите, «доморощенный» психолог. В свое время мне пришлось побывать в ситуации вроде этой, только я не мастер развивать теории. Простите.

Некоторое время они молчали, потом Леоне отстранил свисавшую ветку и внимательно заглянул Аликс в глаза:

— Это вы простите. Я, наверное, потревожил какую-то старую рану? Должно быть, кто-то, кого вы любили, был в таком же состоянии, как мачеха, и вы были его исцелителем, его утешением. Да?

Она кивнула:

— Да. Мой отец. Он долго болел, а потом умер. Врачи сказали, слабое сердце, но на самом деле он просто не вынес тоски после смерти моей матери.

— Вам досталась такая тяжкая ноша? Как же вы справлялись?

— Мне не всегда удавалось справляться. Чувствуя мою жалость, отец еще больше раскисал, а жесткое обращение и вовсе не приносило результатов. Но я научилась лавировать — где надо, командовала, а где надо, уступала. Это помогало. Мне удавалось отвлечь его, переключить на другие мысли. Хотя и ненадолго.

— Он тоже страдал от подавленности, как мачеха?

— Да. От необходимости общаться с людьми. Буквально заставлял себя выходить из дому. И от одиночества. Мне удавалось лишь на время взбодрить его. — Аликс вздохнула. — Знаю, я нередко обманывала его ожидания. Он сам так говорил, хотя не хотел меня обидеть. Просто мне не дано было заменить маму. Он не хотел умирать, но и жить тоже не хотел. А я значила для него все меньше и меньше.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});