Особый склад ума - Джон Катценбах

Ей подумалось, что когда-нибудь она, может быть, обгонит утренние лучи.

Справа, на отмелях вокруг островка, заросшего мангровыми деревьями, она увидела пару ярко-белых цапель, лениво выслеживавших добычу — местных карасей; их тонкие ноги двигались преувеличенно медленно, словно у танцоров, которые никак не поймают такт. Впереди плеснула вспугнутая рыба, и Сьюзен успела увидеть серебристую спину, показавшуюся на миг из воды. Она слегка коснулась руля, и скиф рванулся в море, прочь от береговой линии, по протокам между дикими зелеными островами, к океану.

Только через полчаса бешеной гонки Сьюзен наконец решила, что все, кто мог бы в этот час выйти из дому, остались далеко позади. Теперь она была невдалеке от того места, где Флоридский залив вдается в сушу и через широкую протоку соединяется с болотами Эверглейдс.[25] В этом месте все было ненадежно, неясно — ни вода, ни земля. Постороннему в этом месте легко заблудиться.

Сьюзен обожала это безлюдное место, где небо, мангры и вода сливались в древнем, первозданном единстве. Здесь ее окружал мир, где не было ничего современного и царила та жизнь, какая была здесь тысячелетия назад.

Она сбросила скорость, и скиф нерешительно замедлил ход, будто лошадь, неожиданно почувствовавшая поводья. Сьюзен, выключив зажигание, тихо заскользила вперед, по менявшей свой цвет воде, через отмели, протянувшиеся на милю вдоль зеленой оконечности мангрового острова. Из береговых зарослей взлетела стая бакланов, — пожалуй, птиц двадцать поднялись в воздух, и темные их силуэты казались совсем черными в лучах раннего утреннего солнца, когда они сделали круг и скрылись из виду. Сьюзен встала, сняла наушники, окинула взглядом поверхность воды и мельком взглянула на небо. Солнце уже поднялось, и, когда его лучи коснулись воды, заиграв огненными бликами, заплясавшими вокруг катера, от его яркого радужного сияния стало больно глазам. Она затылком ощущала его тепло, похожее на легкое объятие мужской руки.

Из отсека под коробкой передач Сьюзен достала пластиковую бутылочку с солнцезащитным кремом и щедро намазала шею. На ней был надет хлопчатобумажный комбинезон защитного цвета, типичный наряд механика. Она расстегнула пуговицы и сбросила комбинезон на палубу, оставшись совершенно обнаженной. Сделав шаг, она переступила через лежавшую горкой одежду и подставила тело солнцу, которое обнимало ее, как нетерпеливый любовник, лаская огненным взглядом ноги, спину и грудь. Она выдавила на ладонь еще крема и размазывала по телу, пока оно не заблестело так же ярко, как и вода на отмели.

Сьюзен была одна. До нее не доносилось ни единого звука, разве только легкие шлепки мелких волн о борт катера.

Она громко рассмеялась.

Если бы была возможность заниматься любовью с утренним светом, она бы это сделала, но, поскольку возможности не было, она, внутренне разгораясь от наслаждения, подставляла солнцу то один бок, то другой.

Так она простояла несколько минут, беззвучно разговаривая с солнцем и его жаром, говоря: «Вы были бы похлеще любого мужчины; после ваших объятий вы забрали бы куда больше того, что вам причитается, опалив кожу и состарив меня раньше положенного срока». Сьюзен неохотно сунула руку в отсек и вынула тонкий черный полипропиленовый клобук вроде тех, которые полярники носят под всей прочей одеждой. Она натянула его на голову так, что лишь одни глаза остались видны, и это придало ей сходство с грабителем. Пошарив еще, она нащупала старую зеленую бейсболку с надписью «Университет Майами», которую также натянула поверх маски, после чего надела темные поляризованные очки. Она принялась было натягивать комбинезон, но вдруг заколебалась.

— Только одну, — проговорила она самой себе, — одну рыбку я поймаю без одежды.

При мысли о том, насколько нелепо она выглядит в глухой маске и с голым задом, она коротко хохотнула, достала из держателей удочку и спиннинг, положила их так, чтобы легко можно было дотянуться, достала из-под скоб шест и устроилась на корме, на небольшом возвышении, предназначенном для того, чтобы оттуда отталкиваться шестом. Она принялась медленно орудовать шестом, ведя катер по мелководью.

Сьюзен надеялась увидеть всплеск хвоста рыбы альбулы, когда та зарывается в песчаное дно, заметив креветку или маленького краба. Это было бы здорово, подумала она, это достойная рыба, способная удирать с фантастической скоростью. Можно еще было поймать барракуду — барракуды висели почти неподвижно в опаловой воде отмели, лишь иногда подрагивая плавником, словно давая понять, что они еще не слились с ней. Сьюзен подумала, что они похожи на гангстеров, выставив свои страшные, похожие на собачьи зубы и яростно отбиваясь, попав на крючок. Она знала, что скоро увидит и небольших акул, которые патрулируют окраины отмели, как уличные хулиганы, в поисках легкой поживы.

Она не спеша отталкивалась шестом и плавно скользила вперед.

— Иди сюда, рыбка, — громко произнесла она. — Ну-ка, кто тут есть этим утром?

От того, что́ она увидела, она затаила дыхание, а потом посмотрела снова, проверяя, не обманывают ли ее глаза.

В пятидесяти ярдах от нее, на глубине в два с небольшим фута, осторожными зигзагами двигалась серая торпеда, в которой однозначно угадывался крупный тарпон. Футов шесть, а весом, должно быть, фунтов сто двадцать.[26] Слишком крупный для мелководья, да и сезон тарпонов прошел — они мигрируют весной, когда огромными косяками перемещаются на север. Весной она их половила, хотя не здесь, а в протоках, где все же поглубже.

Это была крупная рыбина, заплывшая не в свое место и не в свое время, и она двигалась прямо на Сьюзен.

Сьюзен быстро воткнула острый конец шеста в песчаный грунт и накинула на него веревку, так что он стал вроде якоря. Осторожно соскользнула на палубу, схватила удочку и одним движением переметнулась с кормы на нос. Ей по-прежнему было хорошо видно массивное тело рыбины, разрезавшее воду, и мощный серпообразный хвост. Время от времени на рыбьем боку вспыхивал солнечный луч, словно крошечный подводный взрыв.

Сьюзен отмотала леску. Ее удочка рассчитана была на рыбину раз в десять меньше той, которая к ней приближалась. Сьюзен наживила приманку в виде маленького краба, не очень, впрочем, веря, что тарпон на нее позарится. Больше у нее ничего не было, и пусть это не сработает, но Сьюзен решила попробовать.

Тарпон теперь был от нее в ста футах, и на какое-то мгновение Сьюзен подивилась его неуместности здесь. Сердце в груди забилось как барабан.

Когда до тарпона оставалось восемьдесят футов, она сказала себе: «Еще далеко».

Когда осталось шестьдесят, подумала: «Теперь я тебя достану». Она занесла над головой легкое, точно прутик, удилище, так что оно рассекло воздух с тихим свистящим звуком и сверкнуло у нее над головой длинной дугой. Однако же Сьюзен заставила себя не спешить и ждала еще несколько секунд.

До тарпона оставалось пятнадцать футов, когда Сьюзен с негромким возгласом отпустила леску и стала смотреть, как та стремительно летит над водой, а потом касается ее и крабик с тихим всплеском плюхается на водную гладь примерно футах в трех перед носом тарпона.

Он мгновенно рванулся вперед.

Этот внезапный рывок изумил ее, и она негромко вскрикнула от удивления. Рыба почувствовала крючок не сразу, и Сьюзен, затаив дыхание, стала ждать, когда леска в ее руке потуже натянется. Затем, громко вскрикнув, она дернула леску, отводя удилище влево, в сторону от рыбины, и почувствовала, что крючок засел накрепко.

Вода вздыбилась серебристо-белым фонтаном брызг.

Тарпон забился, как только почувствовал крючок. Сьюзен даже было видно его глотку. Затем рыбина развернулась и ринулась в сторону, пытаясь уйти на глубину. Сьюзен держала удилище над головой, как священник потир,[27] а катушка заскрипела, стремительно раскручиваясь.

Не меняя положения, Сьюзен перебралась на корму и одной рукой сняла с шеста веревку, так что катер теперь ничто не удерживало на месте.

Она понимала, что еще минута-другая — и рыбина выберет всю леску, после чего их борьба продлится недолго. Следующим рывком тарпон либо освободится от крючка с наживкой, либо просто утянет с собой в глубину все двести пятьдесят ярдов лески. А потом он уплывет прочь с легкой царапиной в уголке пасти, если она не придумает, как его остановить. Она понятия не имела как, вот разве что освободиться от якоря и плыть за тарпоном до тех пор, пока он не остановится, чтобы принять бой.

Сьюзен ощущала, как по леске ей передается пульсирующая энергия тарпона, и, хотя никаких шансов на успех у нее не было, ей, однако, подумалось, что даже в случае такой безнадежной ситуации все равно следует применить все, что знаешь и на что способна, чтобы, когда придет неминуемое поражение, найти удовлетворение в осознании того, что боролась ты изо всех сил.