Соблазнить верную (СИ) - Золотаренко Татьяна

Вадим стал кричать, корчась от боли. Затем его лицо приняло черты монстроподобной собаки, даже вырос хвост и появились когти, но и это Аню не напугало – и не таких видали. Продолжала читать с нарастающей громкостью. Нет, кричать нельзя – это ведь молитва. Но нужно говорить четко… Сбилась… «Господи, помоги!» – И опять сначала.

Он продолжал кричать и горбиться. И на "Аминь" образ собаки лопнул, будто резиновый костюм, и растворился, превратившись в серо-зеленую пыль. И когда эта пыль рассеялась, показался образ настоящего Вадима – маленький, скукоженный, плачущий человечек. Что с ним? «Это его душа!» – громко крикнул кто-то. «Господи, помилуй!» – только воскликнула она и открыла глаза.

Наверное, именно звон мобильного вытянул ее из жуткого места, в котором они находились. Какое чудо – молитва способна творить невероятные вещи.

Взглянув на часы, Аня приподнялась. Три часа ночи. Что за время? Она часто просыпалась именно в этот момент от кошмаров во сне.

– Алло? – сипло выдохнула она.

– Алло, Аня, простите, – послышался несмелый и взволнованный голос, – это Мария Ковалева.

– Да? – подскочив с постели, она осмотрелась.

Точно, они не дома. Они ведь за городом, на отдыхе!

– Он вам звонил?

– Почему он должен мне звонить? – машинально спросила Аня.

– Н-не знаю. Мне кажется, что вам он больше доверяет…

– Что случилось? – в полудрёме Анна пыталась собраться с мыслями… После таких снов так тяжело прийти в себя, тяжело вернуть свое сознание в реальность – астрал долго его не отпускает.

– Он не вернулся домой, – продолжала несмело объясняться Мария. – Должен был прилететь вечерним рейсом. Я подумала…

– Что он у меня? – Аня шумно перевела дух. – Нет, Мария, мне он не звонил. Я сейчас вообще за городом. Завтра утром возвращаюсь…

– Вы так и не полетели в Сочи? – опять удивление.

– Я ведь вам говорила… Впрочем… почему это вы должны мне верить? – главное сохранить спокойствие и понять эту женщину. Выдох. – Нет. Не полетели. Нашли отдых в пригороде. Прекрасное место.

– Ясно. Простите за беспокойство.

– И вы простите… – тяжело вздохнув, Аня предчувствовала, что сейчас начнется откровение. Не то импульсивное и стервозное, которое было три дня назад в аэропорту. А настоящий женский разговор по душам.

– Есть за что? – слышалось напряжение в голосе – такое, какое бывает тогда, когда не хочешь слышать правду.

– Да, Мария. Хотя бы за то, что осудила вас, когда поверила в ваше безразличие по отношению к мужу.

Зазвенело натянутое молчание.

– Я имею нехорошее свойство судить людей, – тут же объяснилась Анечка, – когда верю им. И когда не верю – тоже. И еще простите, что ненароком принесла сумбур в вашу семью.

– Это не вы принесли… Он был до вас. Будьте спокойны.

Какая трагедия в голосе… женская боль, так ясно отражавшаяся в каждом звуке нескрываемой горечью. И еще усталость… усталость, скорее всего, от плача.

– Нет. Не могу, Мария, быть спокойной, – сама с трудом подавляла в себе слезы. – Хочется помочь вашему супругу. Но что я могу сделать?

«Продолжать молиться!» – отвечал кто-то в мыслях. И у этого кого-то почему-то был голос Вадима.

– Я попробую ему позвонить, – вдруг сказала Аня. – Если вас это успокоит.

– Мне только бы знать, что с ним все нормально.

– Вы невероятно сильная женщина! – вздохнула Анна, ненаучно подумав о том, что Мария заслуживает кого-то посерьезней этого деспота. – Надеюсь, Бог вас вознаградит за терпение и веру.

Сбросив звонок, Аня посмотрела на дисплей. Сообщение? Правда, видеосообщение! Поспешно открыв мессенджер, опешила: видео от Вадима. Почему-то перекрестив экран и следом – себя, включила.

Сначала не поняла: обнаженная женщина, распластанная на кровати. Господи, что с ней? Жива хоть? Не убита? Скверные ощущения после сна навевали только дурное предчувствие и на секунду привели в чувство ужаса. Почему на секунду? Потому что незамедлительно на весь экран появилось лицо Вадима. Не то что выпившего, а едва живого от опьянения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Дура ты, Аня! – воскликнул он, театрально исказив лицо в притворной ненависти. Естественно, в силу его состояния это выглядело забавно. И было бы смешно, если бы не так трагично. – Я тебе путевку для ребёнка дал! Отдых хотел… устроить. А ты его профукала. И меня тоже профукала! – в экране показалась скрученная дуля, потом то же опьяневшее лицо. – Жди Вову своего. До пенсии. В платочке под церквушкой. Может, тогда твоя цело… – проглотил слова за пьяным смешком. – Нужна ему будет.

– Сам ты идиот! – выругалась Аня и, убрав долой с глаз этот позор, набрала Ковалеву. – Какая еще цело…? Уже давно не цело…

Услышав голос его супруги, на выдохе выпалила:

– Мария, будьте спокойны. Цел и невредим. Просто мстит за срыв планов. Правда, непонятно кому. Сейчас я вам в подтверждение видео вышлю. Имела честь только что лицезреть милую вещицу… Хотя…

Камушкина, очнись! Какое видео? Он ведь там с девкой! Ты о чувствах его жены подумала?

– Простите, ради Бога, Мария! Какая я идиотка! – Аня говорила монотонно и в этот момент всем сердцем себя ненавидела себя. – Вам это будет больно видеть.

– Высылайте, Анечка. Я видела уже всё, – умиротворенно отвечала та. – Мне только бы убедиться в том, что все в норме.

– Не сказала бы, что в норме. Сейчас.

Через несколько минут после отправки видео телефон вновь зазвонил. Неважно, спать уже никто не собирался. В трубке слышались всхлипы и, пока не услышала слова, Аня много раз успела себя упрекнуть за такую ошибку – отправить несчастной жене провокационное видео.

– Нет, Анечка, вы не подумайте, что я плачу, – успокоив себя, произнесла Мария, чем вызвала у той улыбку. – Я хохочу как ненормальная. «Профукала»… вы слышали: «профукала»?! Счастье-то какое упустила из рук!

Далее уже хохотали в унисон. Но скорее смех этот был отчаянный, с ноткой трагизма. Просто обеим хотелось об этом забыть.

– Сколько общалась с его пассиями, всегда все заканчивалось скандалом, – в голосе собеседницы Аня услышала прежнее желание пооткровенничать. – Вы правы: да, я люблю этого болвана! Но даже не знаю, что это за любовь такая: старшей сестры или подруги… Возможно, нереализованный материнский инстинкт… А дети-то у нас не получались. Сколько лет живем вместе? Двенадцать… А я все по-прежнему одинока. Вот вы, Анечка, никогда одинокой не будете, у вас есть дочь. И молодость. А мне уже за сорок, и впереди – ничего…

– В жизни всякое бывает… Может, что-то еще изменится… Мне удавалось видеть разные судьбы…

Аня не стала уточнять, что все эти судьбы зачастую встречаются в церкви – людей приводит к Богу беда, и часто происходит чудо.

– Может. Но я сомневаюсь.

– Но при этом продолжаете быть с ним вместе почему-то.

– Наверное, только потому, что боюсь остаться совсем одна. Так хоть нервотрёп рядом, и то жизнь уже не такая тоскливая.

– Это решать только вам, – с пониманием сказала Аня. – Я знаю людей, которые расходились, устраивали внутри себя «перезагрузку» и решались на одиночество. Все заканчивалось разбором душевных проблем, а потом, как правило, новыми, более удачными отношениями.

– Вы не по годам мудры, Анна.

– О нет, что вы? Я глупа! Просто наблюдательна.

– Нет, вы духовно просвещаете себя, а это много значит. Потому вы и выделяетесь из толпы необычным взглядом на обыкновенные вещи. Видите, Вадик подумал, что сможет одолеть вас, приняв мягкость и доброту за слабость. Вам нужно «послать» его жестче! Может, быстрее перестанет нервы трепать.

– Подумаю об этом. Спасибо за совет. И простите, Мария. Мне очень больно, что я…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Мы уже говорили об этом.

Хотелось уже положить трубку, как Аня окликнула собеседницу.

– Скажите мне, Мария, а Вадим Яковлевич всегда так пил?

– Нет, что вы?! Я вообще удивляюсь. Раньше он всегда был за рулем. Пьяным я его крайне редко видела. А это с два-три месяца…

– То есть с момента моего появления в труппе?