Полигон призрак - Cергей Макаров

— Не думаю, что Бог может придумать что-нибудь страшнее Сталинграда, этих бесконечных бомбежек, кровопролитных боев на каждом шагу…

— Ты там тоже снайпером был?

— Да, немало фашистов прямиком на тот свет отправил, без остановки они у меня шли. Как-то легко мне там стрелялось. Они, сволочи, рыскали там повсюду, только успевай менять позицию. Меня ведь там похоронили, товарищ капитан, — вдруг сказал Егоров.

— Как это — похоронили? — недоверчиво спросил Андронов.

— В начале ноября это было, бои шли ожесточеннейшие, не мне вам рассказывать. Так вот, пошли мы вечером в разведку, я и еще пять человек. Хотели немцев ночью ротой атаковать. И тут начался страшный обстрел из минометов и пушек. Я менял позицию и пробегал возле какого-то разрушенного здания, хотя какое там здание. Так, одна стена осталась, шатающаяся на ветру. Мои ребята проскочили, а я поймал в прицел одного фрица, присел на колено, быстро прицелился, а тут как шандарахнет… Снаряд попал в стену, и меня накрыло сверху битым кирпичом. А я до этого стрелял из большой воронки. Очнулся, вижу сквозь камни звезду, огромную такую, и она как бы мерцает, словно пытается мне что-то сказать.

— И что потом было?

— Зажало меня со всех сторон, однако каким-то чудом я дышать все же мог. Хотел крикнуть, да кто ж его знает, может, фрицы рядом. Бросят гранату — и поминай как звали. А мои ребята, с которыми я шел в разведку, пришли и сказали, что видели, как меня убило. Короче, пошла похоронка матери. А я неделю лежал погребенный среди обломков. На восьмые сутки услышал рядом русскую речь. Заорал сдуру на всю округу от радости. Раскопали меня наши. Два ребра сломал всего лишь. В госпиталь отказался ехать, перевязали меня, дали новую снайперскую винтовку, моя так и осталась где-то под завалом. А у матери моей нас пятеро сыновей было. Она одна нас растила. Отец на финской войне в 1939-м погиб. Из пяти братьев на фронте полегло четверо, остался я один, а тут похоронка снова. Я ей потом сразу написал, а когда получил письмо от нее, то вижу: чернила на листе все расплылись, чуть прочитал, что там было написано. Видно плакала она, когда писала. И через предложение было написано «сыночек, родненький». Словом, не боюсь я смерти, товарищ капитан. После Сталинграда не боюсь. Но только не могу подвести свою матушку, надо мне обязательно к ней вернуться, понимаете, надо.

— Вернешься, Иван, — твердо сказал Андронов. — Уж если один раз похоронили, значит, точно вернешься. А в СМЕРШ ты как попал?

— Одно задание выполнял в Сталинграде. Пробрался в тыл к немцам, перехитрил охрану и пристрелил полковника, прилетевшего из Берлина. Я ему билет выписал в другом направлении, откуда не возвращаются. Потом наша разведка подтвердила гибель фашиста. Меня вызвали в контрразведку дивизии и сказали, что я буду служить у них. Затем меня направили в Москву, — закончил свой рассказ Егоров.

— Недаром на тебя внимание обратили, смышленый ты, Иван, я это сразу подметил.

— Спасибо на добром слове, товарищ капитан.

Они замолчали, вглядываясь в темноту. Примерно через полчаса Егоров сказал:

— Слышали, товарищ капитан, внизу на озере какой-то странный всплеск? Кто-то веслами работает.

— Ничего не слышу, — покачал головой Андронов.

— Прислушайтесь, кто-то подплывает к берегу.

— Да, что-то и я услышал, — согласился капитан.

Немцы подплыли к берегу, как могли тихо высадились, выпустили воздух из лодок, упаковали их в рюкзаки и, пригибаясь, двинулись в путь. Лесник шел первым.

— Вот они, красавцы, — выглядывая из-за дерева, тихо сказал Егоров. — Видите?

— Да, вижу. Дождались. Давай считать, сколько фрицев, — сказал Андронов.

Тени одна за другой исчезали среди деревьев, словно призраки.

— Я насчитал одиннадцать, — прошептал Егоров.

— У меня столько же, — отозвался капитан и, помолчав, произнес: — Сообщи нашим, что мы засекли отряд немецких диверсантов численностью одиннадцать человек. Ждем приказаний майора.

Коготь спал на еловых ветках, прислонившись к березе, когда его растолкал Самойлов.

— Володя, проснись. Андронов и Егоров обнаружили немецкую диверсионную группу.

Услышав эту новость, Коготь поспешил сесть.

— Сколько фашистов? — протирая ладонями заспанные глаза, спросил он.

— Одиннадцать человек. Андронов ждет от тебя приказа.

— Немедленно сообщи капитану, чтобы он и Егоров следили за фашистами, только аккуратно. Пусть близко не подходят. А мы снимаемся и следуем за нашими. Анютин и Абазов пусть тоже подтягиваются к нам.

— Есть, — коротко сказал Самойлов и передал Андронову распоряжение майора.

Получив приказ, Андронов и Егоров ползком пробрались к подступавшему к холму лесу и осторожно, укрываясь за деревьями, последовали за фашистами. Перед рассветом группа Когтя объединилась, продолжив наблюдение за немецкими диверсантами.

Когда рассвело, Коготь, лежа за пихтой, пристально рассмотрел пробиравшихся среди деревьев фашистов, облаченных в маскировочные халаты. «Словно лешие», — отметил про себя майор. Немцы были вооружены автоматическими винтовками MR-44 с оптическим снайперским прицелом. «Что ж, удобное и эффективное оружие для действий в глубоком тылу», — заключил Коготь и пересчитал немцев.

Он повернул голову к лежавшему рядом капитану:

— Степан Иванович, ты же говорил, что их одиннадцать, — прошептал Коготь.

— Так и есть, а в чем дело?

— А дело в том, что немцев десять.

— Не может быть! — удивился Андронов.

— На, убедись сам, — майор протянул капитану свой бинокль.

Андронов прижал оптику к глазам.

— Ни хрена не понимаю, — пересчитав диверсантов, сказал он. — Их же было одиннадцать. И я, и Егоров их считали. Мы же не могли вдвоем ошибиться.

— Вот вам и задачка… Куда девался еще один фриц?

Андронов пожал плечами:

— Ответа на этот вопрос у меня нет. По крайней мере, пока.

— Ладно, разберемся по ходу дела, а пока следуем за ними, — приказал Коготь.

Примерно в двадцати километрах от полигона немцы устроили привал, сев возле деревьев. Крупный фриц, с крепкой бычьей шеей, принялся что-то объяснять остальным после того, как они поели и сгрудились возле него.

— Этот широкоплечий детина у них главный, — не отрываясь от бинокля, прошептал Коготь Андронову. — Он развернул какой-то лист, видимо, это карта, и что-то им толкует. Жалко, что мы не можем этого слышать, — сокрушенно покачал головой майор.

Отдохнув около получаса, немецкие диверсанты продолжили путь. Преследуя их, майор думал: «Все бойцы в фашистской группе рослые, мощные, как на подбор. Бросили они сюда лучшие силы. Надо быть осторожными и предельно внимательными. Такие ошибок не прощают».

Дойдя до полигона, фашисты, укрывшись за деревьями, принялись наблюдать за ним в бинокли. Командир группы часто доставал из куртки белый лист и, глядя то на него, то на полигон, что-то сверял. Затем немцы прошли несколько километров, держась поблизости от полигона. Когда стало темнеть, командир диверсантов отдал приказ, и фашисты отошли от полигона вглубь тайги. Оборудовав из подручных средств укрытия для ночлега, немцы поели и, выставив двух часовых, легли спать.

— Сейчас взять бы их всех тепленькими. Обожаю это дело: тихонько снимаешь часовых и вырезаешь, как свиней, всю группу, — тихо произнес Егоров.

Группа Когтя укрылась примерно в трехстах метрах от немецкого лагеря.

— Погоди, Егоров, прикончить их всех сейчас — дело нехитрое, — отозвался майор. — Нам нужно другое. Если бы просто стояла задача уничтожения разведывательно-диверсионной группы противника, то мы бы это уже десять раз сделали.

— Так что, Иван, как говорят в народе, не лезь раньше батьки в пекло, — усмехнулся лейтенант Анютин.

— Хватит болтать. Все отдыхают. Дежурит Абазов. Егоров, — обратился к младшему лейтенанту Коготь, — потом его сменишь.

— Есть, товарищ майор, — тихо произнес Егоров.

Дни ожидания в засаде были изматывающими, поэтому Коготь, едва лег возле огромного кедра, сразу же провалился в тяжелый, беспокойный сон. На рассвете его разбудил Егоров:

— Товарищ майор, фрицы зашевелились. Похоже, они собрались уходить.

Коготь сел на ветках, послуживших ему этой ночью постелью:

— Я понял, Егоров.

Майор встал за дерево и посмотрел в сторону немецкого лагеря. Командир фрицев что-то объяснял диверсантам, проводя по земле длинной палкой. Затем он решительно стер сапогом свои «художества», что-то отрывисто сказал, и диверсанты пошли друг за другом в сторону полигона.

«Что-то мне подсказывает, что сегодня скучать не придется», — подумал Коготь, а вслух сказал:

— Всем быть предельно осторожными, мы имеем дело с отлично подготовленной, опытной диверсионной группой врага. Все делать строго по моей команде, никаких отклонений не допускать, всем собраться. Выдвигаемся.