История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы - Ласло КОНТЛЕР

Таким образом, во время правления Ласло I и Кальмана международное положение Венгерского королевства и сам характер его внешнеполитических связей решительным образом изменились. Большую часть XI в. венгры отстаивали собственную независимость перед опасностью германской экспансии. С начала XV в. им пришлось отбивать натиск Османской империи. И лишь в течение трех столетий между этими эпохами, со времени завоевания Хорватии и Далмации, Венгерское королевство имело возможность расширяться, ведя активную внешнюю политику vis-à-vis со своими соседями. В этот период только в редчайших случаях (как, например, во время опустошительного монгольского нашествия 1241 г.) Венгерскому королевству приходилось думать о защите собственной земли. Это нельзя недо- /80/ оценивать, даже если в результате всех завоеваний, в большинстве своем спорных и недолговечных, Венгрии достались главным образом многочисленные новые титулы правителей.

В области экономики и законотворчества Кальман также продолжал политику Ласло, хотя рост доходов государственной казны, в значительной мере, объяснялся сокращением доходов церкви, что было невозможно при его предшественнике. Кальман также повысил налоги на торговлю, которая переживала тогда подъем в связи с наплывом еврейских беженцев, изгнанных из Богемии крестоносцами. Жестокие меры наказания, предусмотренные в законах Ласло, были несколько смягчены, тогда как процедурные формальности стали еще более строгими. Все это показывает, что Кальман действовал в ситуации уже сложившегося правопорядка, на стадии, если можно так сказать, отделочных работ. Поэтому он сумел реорганизовать армию и стимулировал расцвет культуры: в государственном управлении все чаще стала использоваться документация (хотя документы по-прежнему составлялись произвольно и нерегулярно), велись летописи и хроники, записывались легенды, а в архитектуре Венгрии появился романский стиль, распространенный тогда в Западной Европе.

В то же время конфликт Кальмана с братом бросает тень на все его правление. После своего воцарения он вызвал Альмоша из Хорватии и даровал ему герцогские владения, что улучшало материальное благосостояние Альмоша, но одновременно позволяло королевскому двору следить за ним не спуская глаз. Но все напрасно: Альмош восстал почти сразу, в 1098 г., а затем еще несколько раз, обращаясь за помощью то к германскому императору, то к киевским и польским родственникам своей жены. От него постоянно исходила угроза для жизни как самого Кальмана, так и его сына и наследника герцога Иштвана, а кроме того – опасность для целостности и стабильности всей страны. Наказание, определенное ему Кальманом, который, по всей видимости, обладал сильной волей и прочностью убеждений, было вынесено по рекомендации Королевского совета. Оно было абсолютно законным и, по меркам того времени, чрезвычайно мягким, поскольку в аналогичных ситуациях часто проливалось море крови. Родственники по линии Альмоша оставались непримиримыми врагами, однако компенсацию они получили лишь поколение спустя. Синдром Коппаня и Вазула имел свойство хронически повторяться в истории дома Арпадов. Как и в случае с сыновьями Вазула после 1046 г., после 1131 г. все венгерские правители вплоть до окончания династии были потомками слепого брата Кальмана. /81/

Феодализм: Европа и Венгрия

до середины XIII в.

В XI в. Венгерское королевство, как и другие новые монархии к северу от него, прочно обосновалось в союзе христианских наций. Вследствие этого в нем начались социально-политические процессы, и стали складываться институты, внешне очень похожие на те, что имелись в землях, интегрированных в мир западного христианства на несколько столетий ранее. В то же самое время Венгрия сохраняла черты, доставшиеся ей от кочевого прошлого и сближавшие ее с восточными и юго-восточными соседями. Из хаоса, вызванного волнами миграции народов, Венгерское королевство родилось тогда, когда средневековый Запад (XI–XII вв.) ближе всего подошел к своему социальному идеалу, попытавшись создать общество, состоящее исключительно из молящихся, воюющих и трудящихся (oratores, bellatores, laboratores). К XIII в. эта «классическая» модель уже стала модифицироваться в результате новых достижений, особенно в области политики и науки. Прежде, чем приступить к анализу венгерского общества, его государственности и культуры, предлагаем бегло рассмотреть социальные структуры того времени.

К XI в. господствовавший класс феодалов в Западной Европе был четко стратифицирован в соответствии с иерархией вассальной зависимости. Этническое сознание в той или иной форме еще могло сохраняться в среде сельского населения, тогда как мировоззрение дворянского воинского сословия в основном формировалось на основе чувства классовой солидарности и рыцарской этики, не знавших государственных или территориальных границ. Христианство также стало одним из факторов, ослаблявших чувство национальной принадлежности у представителей феодальной верхушки, особенно после церковной реформы XI в., в результате которой Рим освободился из-под опеки императоров и объявил о своей готовности представлять нравственное и духовное единство всего западного мира, а сама церковь обрела статус независимой властной структуры. Возникший дуализм «мечей» земного и духовного и весьма непростые отношения между ними оставались существенной для западной цивилизации чертой и позже, уже в XIII в., когда попытки доказать, что оба эти «меча» дополняют друг друга и сражаются за общее дело, например, в руках крестоносцев, потерпели полный провал в Святой Земле. Этот дуализм сохранялся и тогда, когда столкновения между римскими папами и императорами «Священной Римской империи» за господство над всем западным христианским миром уступили место борьбе на- /82/ циональных монархий, таких, как Франция или Англия, за централизацию всей власти в границах своих стран. Обширные земельные владения обоих привилегированных сословий – дворянства и духовенства, – обрабатывались крепостным крестьянством, имевшим там более или менее сходный юридический статус и несшим примерно одинаковые повинности. Земледелие велось по усовершенствованной технологии, урожаи повышались, и поэтому продовольствия хватало даже жителям многочисленных городов, которые появлялись на землях, не принадлежавших феодалам, и начинали добиваться прав на самоуправление.

«Сельскохозяйственная революция» и коммерческие взаимосвязи, устанавливаемые и контролируемые цехами и гильдиями городских ремесленников и купцов, стали основой экономического процветания средневекового Запада, которое, в свою очередь, стимулировало развитие наук и искусств, что не могло не оказать глубокого воздействия на общественную жизнь государств. Восстановленное римское право послужило исходным материалом, с помощью которого стало возможным четко сформулировать сложные реалии вассальной зависимости, манориальной системы или же городских свобод, и содействовало модернизации примитивных раннесредневековых монархий, вновь введя в оборот такие всеобщие категории, как «государство» и «подданный» с учетом их прав и обязанностей по отношению друг к другу. Судебные, административные и налоговые службы (курии, канцелярии, казначейства), призванные реализовывать эти взаимоотношения, к концу XII в. начали работать более систематически и профессионально. В XIII в. вызрела идея ограниченного и условного характера самой верховной королевской власти. Именно это предопределило рост средневекового конституционализма, когда не только привилегированные классы и сословия (аристократы и духовенство), но и территории, населенные пункты и даже корпорации стали добиваться своего представительства в парламентах, ландтагах, сеймах и т. д., чтобы иметь возможность высказывать свое мнение и влиять на принятие решений по общественно важным вопросам. Изучение римского права, однако, было лишь одним из аспектов процесса возрождения интеллектуальной активности, воцарения разума. Этому, в значительной мере, способствовали сочинения Аристотеля и других авторов классической античности, критически переосмыслявшиеся крупнейшими интеллектуальными авторитетами «Возрождения двенадцатого века». Сама теология оказалась насыщенной схоластикой, т. е. методикой и приемами академического мышления, разра- /83/ ботанными в ведущих школах того времени. Часть из них стала первыми университетами, которые сразу оказались в гуще идейной борьбы, попав под безраздельное влияние двух нищенствующих монашеских орденов – доминиканцев и францисканцев. Они были созданы в пику официальной римской церкви, первосвященники которой начали увлекаться сугубо земными интересами и заботами, а также в знак протеста против пассивного аскетизма старых монашеских орденов, хотя и среди них были те (цистерцианцы, премонстранты, картезианцы), кто осознавал необходимость реформ. Интеллектуальную жизнь францисканцы обогатили началами экспериментальной науки, а доминиканцы – теоретическим рационализмом (при этом став печально известными из-за роли, которую они играли в борьбе с еретическими движениями). И наконец, с середины XII в. мрачный романский стиль в изобразительном искусстве и архитектуре начинает вытесняться изящной готикой, значительно более соответствовавшей сущности и духу Запада.