Пленная Воля - Сергей Рафалович

«Вот идет, потупив взоры…»

Вот идет, потупив взоры.Темен вечер, ярок день.От нее на все просторыне спеша ложится тень.

Вот идет, подъемля очи.Свет звенит и блещет тьма.Ярче дня, темнее ночивслед ползет она сама.

Кто их знает, кто такие,и откуда и кудаих влечет одна стихиясквозь года и без следа?

Где тут лик и где личина?под личиной чье лицо?Свет и тень, как паутина.Круг замкнулся. Жмет кольцо.

Бейся, бейся — нет исхода.Принял двух, так будь в плену.Шепчут обе: «Я — свобода,если б выбрал ты одну».

Верить, жаждать, жить отказом,изнывая, пренебречь?Но вместить не может разум,что любовь — не мир, а меч.

«Всегда живу в необычайном…»

Всегда живу в необычайном,таком простом, таком привычном,но для меня лишь не случайноми не безличном.

Я всех трезвей и хладнокровнейприемлю то, что нам дается.Но сердце с каждым днем любовнейи ярче бьется.

Все постигаю, все одолею,и чем мне будни видней и внятней,тем мир чудесней, тем жизнь милееи непонятней.

Булыжник острый и купол храма,приказчик в лавке, слепой с собакой,мещанка, няня, «такая» дама,ночной гуляка, —

все так привычно, все так предметно,легко и просто и недосужно,и стало все же душе заметнои сердцу нужно.

Гляжу с улыбкой и мыслю чинно,но сердце чутко и жутко бьется.Ах, не случайно, не беспричинномне все дается.

«Какой сегодня необманный…»

Какой сегодня необманный,не сомневающийся день.С утра рассеялись туманы,в лазури, солнцем осиянной,и здесь — доверчивая лень.

Ясны и четки очертанья,прозрачна даль, приветна близь.И зелень нежная, и зданья,движенье, шумы и молчаньетак согласованно сплелись.

Душа моя, душа живая,душа затихшая — скажи:ужель и ты за солнце мая,прозрачной ясности внимая,предашь былые мятежи?

У памятника

Перед тобою, вождь державный,чей вызов, брошенный векам,как плач покорной Ярославны,и памятен и близок нам,

стою в раздумье невеселом,гляжу на медный твой полет,пока по нивам и по селамнаш рок непонятый бредет.

Кто взмыл событья мировые,на судьбы яростно дыша?куда глядит твоя Россия?о чем болит моя душа?

За что, неведомый прохожий,без скипетра и без венца,тяжелый крест, на твой похожий,нести я должен до конца?

Судьбе я вызова не бросил,народа властно не воздвиг.По воле волн плыву без весели славлю жизнь за каждый миг.

Зачем же в пруд мой одинокий,где два качались челнока,неудержимые потокивлила гремящая река?

Что нужно ей и что мне надо?Зачем сквозь блеск, и треск, и гулиз Александровского садав мою ты пустынь заглянул?

Вот я пришел, мой вождь державный,чей конь скакнет через межу.Но плач покорной Ярославныв тоске безудержной твержу.

«От человеческого мира…»

От человеческого мира,где места нет мирам иным,уйду я радостно и сиронавстречу далям голубым.

И знаю я, что принятбуду в гостеприимные садыне как Христос, не как Иуда,но без любви и без вражды.

Без любопытства и вниманьяменя природа приютит,и не навяжут состраданьядуше ни травы, ни гранит.

«Люблю я четкость ясных дней…»

Люблю я четкость ясных дней,не возбуждающих тревоги,когда короче иль длиннейложатся тени по дорогеот человека и камней.

Весь мир — безбрежная прозрачность,весь мир — одна благая весть,и тайна только в том и есть,что безначальна однозначностьпутей, чьих зовов мне не счесть.

Но в жутком сумраке ненастья,в томленье пасмурного дня,соблазн мучительного счастьятревожно вьется вкруг меня,как бег незримого коня.

Темны и смутны очертанья,везде, коварно притаясь,нежданности и ожиданья,как тело в складках темных ряс,плетут таинственную вязь.

И что милей — гадать не стану.Но знаю, знаю до конца,что два пленительных лицак нам обращает мир, как Янус,прельщая чуткие сердца.

Петроград

Из недр земных страны родимой,векам доверив свой расцвет,ты не возник неудержимо,как в сердце благостный завет.

И жив не замысел народныйпод четкостью твоих личин,но, венценосный и безродный,ты всем обличьем — мещанин.

Ты создан прихотью мгновенной,с судьбой вступившей в дерзкий спор.И вот, стоишь среди вселеннойвсему и всем наперекор.

Не сердце пылкое Россиив тебе размеренно стучит.И не родня родной стихиитвой гордо блещущий гранит.

Но изменив родным просторам,куда упорно рок зовет,ты безнадежно меришь взоромунылый путь Балтийских вод.

И в годы бурных сотрясенийи воплощаемой мечтыценой последних отреченийстрану ведешь не ты, не ты;

но самовластно и раздельносвой каждый лик и миг любя,ты — вызов, брошенный бесцельносудьбе, не знающей тебя.

«Есть дни, ползущие как змеи…»

Есть дни, ползущие как змеи,летит иной, как быстрый конь.Вчерашний был золы серее,и будет завтрашний — огонь.

Один — тоскливое молчанье,смешлив сменяющий его.Вот этот весь — воспоминанье,а тот — не помнит ничего.

О дни грядущие, былые,и ты, скользящий мимо день,проливший на душу впервыетакую благостную лень,

скажите мне, как могут люди —моя вселенская семья —молить Творца о светлом чудеи жить всегда не тем, чем я?

«Я был когда-то летами беден…»

Я был когда-то летами беден,и ноша знанья была легка.Ходил я в церковь не для обеден,не укрывался от сквозняка.

Но силы, силы, и годы, годыбез счета тратил и не жалел.И пылко верил во все свободы,в свободу духа, в свободу тел.

А ныне стало тяжелым бремя,и бремя знанья, и бремя лет.Но бережливо считаю времяи мигам скорбно гляжу вослед.

Хожу я в церковь, чтоб помолиться,свободу жертвой зову теперь.И лишь украдкой о синей птицееще мечтаю — замкнувши дверь.

Природа

Недвижно озеро меж берегов немых.В воде — листва, лазурь небес и тучи.И все молчит. Лишь ветерок пахучийвстряхнул траву и листья — и затих.

Нет, то не сон, прообраз смерти темной,не дрема светлая, сестра живой мечты.И не восторг молитвенный, огромный,душой напрягшейся едва вмещаешь ты.

Не сон, не греза, не молитва… Что жеострей раздумья, слаще забытья,когда в тиши настойчивей и строжепытает нас загадка бытия?

Мудрость