А потом я проснусь - Алайна Салах

как только отцу Алана не стыдно так себя вести? Ну платит он домработнице зарплату, и что теперь? Можно как с мебелью с ней обращаться? Двадцать первый век на дворе. Кем он работает, Алан сказал? Депутатом? Тем более. Как такому в руки власть доверять, если он к людям нормально относиться не может?

— Нет, Ярослава, мне не было за тебя стыдно, — отвечает Сноб, которого я успела переименовать в Алана. А то некрасиво даже мысленно так его называть после того, как он осуществил мою школьную мечту и привез в Питер.

Оторвавшись от разглядывания скульптур, я заставляю себя повернуться к нему. Судя по честному взгляду, не врет. Нет, ну все-таки какие у него глаза красивые… Загляденье. В зависимости от освещения, становятся то голубыми, то зелеными… Хочется в них утонуть, даже когда злишься.

— Мы ушли, чтобы не провоцировать скандал, который все равно ни к чему бы не привел. Моего отца невозможно переубедить в чем бы то ни было, потому что он слишком ценит собственное мнение и слишком плюет на чужое.

— Я заметила, — буркаю я, замечая, что моя злость неожиданно уменьшается оттого, что Алан кажется принимает мою сторону. — Мне так эту бедную женщину жалко было… Никто за нее даже не вступился…

— А как, по-твоему, за нее должны были вступаться? — Теперь в его голосе сквозит невеселая усмешка. — Если с ней так плохо обращаются, она могла бы не работать в нашем доме. Но работает же.

Я хмурюсь. То есть, он все-таки оправдывает происходящее? А я уже было подумала…

— Такси подъехало, — перебивает он мои мысли и, прежде чем я успеваю среагировать, подхватывает мой чемодан, чтобы спустить его с крыльца.

— Чего ты его схватил? — шиплю я, тщетно пытаясь перехватить ручку. — Не надо мне помогать. Тащи лучше свою сумку.

— Давай не будем ругаться, — чеканит Сноб, которого мне снова захотелось называть Снобом. — Здесь брусчатка и везти чемодан сложно. Лучше садись в такси, пожалуйста. Мечтаю поскорее очутиться дома.

Я решаю с ним не спорить, чтобы окончательно не испортить первый день в новом месте. Все так хорошо начиналось: перелет оказался не таким страшным, как я предполагала (хотя пару раз тряхнуло так, что будь здоров), а потом еще Инга сообщение прислала, что познакомилась с классным парнем: он спортсмен, не пьет, не курит и пригласил ее в кино.

Так мы и едем молча всю дорогу. Алан пытался пару раз что-то у меня спросить, но я специально отвечала коротко, чтобы не вовлекаться в беседу и не начать снова спорить. Потому что решила, что это лишнее. Все-таки этот мужчина, который вылитый злодей из моих снов, ему папа родной и, наверное, неприятно, когда его критикуют. Кстати, маму Алана мне стало жалко. Какая-то она неживая, замороженная… Видно, что не очень счастливая. Вот странно, да? Такой дом красивый и денег наверняка много, а улыбается редко. Может быть, у них в семье проблемы, и она только прилюдно делает вид, что все хорошо? Ей бы с моей бабой Лидой часок поболтать — она бы ей сразу пару воодушевляющих советов дала и рассмешила.

— Вот это твой отель, — говорит Алан, когда мы выходим возле огромного сверкающего входа с иностранной надписью. — Пойдем, помогу тебе с заселением и домой. Отвык от долгих перелетов и семейных ужинов.

Вот есть у него такая особенность: делает вид, что говорит мне, а на самом деле с сам с собой разговаривает. Это я интуитивно чувствую. Тон у него меняется, и взгляд становится отсутствующим.

Внутри отеля почти так же красиво, как в доме его родителей. Я стараюсь не сильно головой вертеть, чтобы совсем себя дурочкой деревенской не выставить, хотя у самой внутри все бурлит от восторга и возбуждения. С ума сойти, а? Я в Питере, да еще в такой шикарной гостинице… И у меня еще целая неделя здесь и столько всего есть, что посмотреть!

Тут мне приходится даже ладонь к животу приложить, чтобы немного себя успокоить. Баба Лида любит говорить, что сильно радоваться нельзя, потому что потом плакать будешь. Не знаю, правда или нет, но проверять неохота.

— Савицкая Ярослава, — цитирует Алан, подглядев в мой паспорт.— Красивая у тебя фамилия. Очень благородно звучит.

— Не слишком мне подходит, хочешь сказать? — ерничаю я, правда в шутку, беззлобно. Разве можно на него злиться, после того как привез меня в такое шикарное место?

— Ты не менее красивая, чем твоя фамилия. Хватит искать подвох в моих словах.

— Да шучу я, Господи! — Я закатываю глаза к потолку и тут же жмурюсь от яркого света огромной сверкающей люстры. — Мне, между прочим, как и твоему отцу, наплевать, кто и что обо мне думает. Самое главное, я знаю, что хороший человек.

— Я думал, такие, как ты, уже не водятся, — неожиданно улыбается Алан, сощурив глаза. При искусственном освещении они кажутся слегка золотистыми. — Непосредственные. Считал, что подобные образы для кино придумали, а на деле их не существует.

— С чего это не водятся? — фыркаю я, отчего-то польщенная его словами. Он вроде как меня хвалит — видно по теплому взгляду. — Водятся и еще как. Просто ты не там искал.

— Возможно, — кивает он и, забрав у девушки из-за стойки мой паспорт, отдает его мне вместе с пластиковой карточкой. — Это ключ от твоего номера. Пойдем к лифту, провожу.

Я чувствую легкую панику от того, что он уходит и мне придется остаться в этом огромном отеле одной, но вида, конечно, не подаю. Хватит и того, что Алан заплатил за билеты и гостиницу. Обузой я ему точно быть не собираюсь. Не я первая и не я последняя осваиваю что-то новое. Разберусь. Если не головой, то интуитивно.

— Твой этаж четвертый, — сообщает он, когда золотые двери кабины разъезжаются. — Карточку сунешь вот в это отверстие — лифт поедет. Если что — звони или пиши. На завтра у тебя какие планы?

Я смущенно пожимаю плечами. Какие у меня могут планы? Гулять. Я решение с ним полететь в последний момент приняла, поэтому даже не успела придумать, какие места хочу первыми посетить.

— Тогда заеду завтра за тобой на завтрак. Выспись как следует. Там в холодильнике мини-бар будет. Можешь брать, что хочешь.

Я ровным счетом не понимаю,