Простые слова - Алиса Гордеева

Правда, лучше бы она и дальше смотрела в тарелку. От одного слова «тренировка» и тона маминого голоса становится неуютно.

– И чем он занимается? – Спешу перевести стрелки на Саву. – Боксом?

– Боксом? – Ещё немного и брови матери вылезут за пределы лба. – Что за глупости, Нана? Конечно, нет.

Так и хочется съязвить: «Ага, а руки в кровь он разбил, играя в шахматы или плавая брасом»

Но решаю промолчать.

– Сейчас Савелий в сборной лицея по баскетболу, – не без гордости в голосе продолжает мама.

Хмыкаю! Небось, как и меня, парня поставили перед фактом, чтобы было чем похвастаться перед друзьями. Уж я то знаю, как формируется наша сборная, и почему капитаном там числится Булатов. А вообще, Ветрова становится даже жаль… Ну какой из него баскетболист? Посмешище для местных мажоров, да и только!

– Интересно, он хоть представляет, чем баскетбольный мяч отличается от футбольного? – иронизирую, но мама моих намёков не понимает.

– Он молодец, – откашливается отец, на мгновение оторвавшись от чтения.

– И вы с мамой тоже! Наверно, помогаете парню воплотить в реальность мечту детства, верно?

Отец награждает меня тяжёлым взглядом, но обходится без замечаний.

– Мечту детства? – переспрашивает мама, пережевав ещё один кусочек омлета. – Не думаю, Нана, что он об этом грезил. Насколько мне известно, Сава подавал неплохие надежды в хоккее. Ну, ещё до того, как попал в детский дом. Но, увы, мальчишка наотрез отказался снова брать клюшку в руки.

– А как давно он попал в детдом?– после маминых откровений я была уверена, что совсем маленьким. Тогда о каких надеждах в хоккее может идти речь?

– Ему было двенадцать или около того…

– Давайте закроем тему! – гаркает отец и откладывает газету в сторону. – Обсуждать парня за его спиной не есть хорошо.

– Ты прав, милый! – кивает мать. – Лучше расскажи нам Марьяна, что тебе ответила Юлия Петровна. Когда на лёд?

Вот же! Так и хочется сорваться и закричать «никогда», сказать, что меня отчислили из спортшколы за летние прогулы. Но, во-первых, мать всё равно не поверит. А во-вторых, получить ещё одну оплеуху за обман не хочу.

– Я ей пока не звонила. – Поджимаю пальцы на ногах в ожидании очередного скандала.

– Марьяна! – Ну вот, я опять в центре внимания. А судя по взгляду отца, даже переплюнула местные экономические новости.

– Я со вчера неважно себя чувствую. – И снова правда, да только кому она нужна? Моя беспечная прогулка под дождём сегодня отдаётся резью в горле и тяжестью в голове.

– Сочинять будешь на уроках русского и литературы! – вспыхивает мама и вскакивает с места, чтобы убрать со стола. – Впрочем, я поняла, что всё опять ложится на мои плечи! И когда ты уже возьмёшься за ум, Нана?!

Молчу. Знаю, что бы я сейчас ни сказала, станет только хуже. Помогаю собрать грязную посуду и бегу к себе. Наспех переодеваюсь, хватаю рюкзак и ещё минут пять жду в прихожей отца.

Дорога до лицея проходит в безмолвной тишине. Я всё ещё обижена на папу за пощёчину и обидные слова, его же голова занята своими мыслями, и, скорее всего, в них не так много места занимаю я. Лишь на мгновение отец тормозит возле перекрёстка и кивком головы предлагает выйти. На той стороне дороги замечаю Злату. Она как ни в чём не бывало стоит на нашем с ней месте и ждёт меня. Ну конечно, Ветров же на тренировке! От её лицемерия начинает тошнить. И в этот момент я благодарна отцу, что просто везёт меня дальше и не лезет с расспросами в душу.

Первым уроком у нас русский. Я прихожу без опозданий, но долго не решаюсь зайти в кабинет, слоняясь по школьному коридору. Необходимость изображать из себя девушку Булатова, да просто дышать с ним одним воздухом, сидя за одной партой, медленно отравляет сознание. Я согласна ещё на тысячу отцовских ударов, лишь бы не Тоха рядом!

– Ты чего Свиридова здесь стоишь? Урок через пять минут! – грозным голосом подцепляет меня Синичка. Указательным пальцем она поправляет очки на переносице и недовольно вздыхает. Думает, наверно, что напрасно вчера прочищала мозги моему отцу.

– Доброе утро, Алевтина Ивановна! – Заглушаю в себе желание высказать ей всё и даже улыбаюсь, а потом забегаю в кабинет.

Тихое «привет» в адрес одноклассников с трудом слетает с губ. Опускаю голову и бреду на своё место. Краем глаза замечаю Булатова у окна в компании пацанов. Он так увлечён пустой болтовнёй, что даже не смотрит в мою сторону. Но не успеваю вздохнуть с облегчением, как иголками по коже ощущаю оценивающий взгляд Ветрова! Подобно статуе он недвижимо сидит за последней партой и, подперев ладонями подбородок, криво улыбается. От его насмешливого взгляда, пропитанного отвращением, к щекам приливает кровь, от гадких воспоминаний щекочет в носу, а от моей вчерашней смелости не остаётся и следа!

Суетливо достаю тетрадь и пенал и поскорее сажусь за парту. В руки беру карандаш и начинаю на полях выводить узоры. Рисование всегда придавало мне сил, а ещё помогало забыться. Но только не сегодня.

– Разве так хорошие девочки здороваются с любимыми мальчиками, Марьяна?

Вздрагиваю от противных лап Булатова, что скользят по спине, и почти перестаю дышать.

– Даже не поцелуешь? – Тоха собирает мои распущенные волосы, которые помогали спрятаться от назойливого взгляда Савы, и не сильно тянет за них, запрокидывая мою голову наверх. Сто́ит открыть глаза, натыкаюсь на пошлую ухмылку Антона. Придурок навис надо мной и кончиком языка медленно проводит по своим губам.

– Да пошёл ты, Булатов! – шиплю в ответ тихо, так чтобы слышал только он. Я помню о своём обещании, но разве это даёт придурку право меня унижать?

– Как грубо, – тянет тот и перехватывает жилистыми пальцами за подбородок. – Ну ничего, скоро станешь ласковой и покладистой. Правда, детка?

Ещё немного и от напряжения карандаш сломается в моей руке. Сгораю от стыда и не могу совладать со своим телом, которое дрожит как сумасшедшее от чужих взглядов, очередных перешёптываний и почти осязаемой ненависти Ветрова… Казалось бы, да какое мне дело до мнения чумазого оборванца, но именно его слова всплывают в памяти