Семейная хроника - Нина Осмоловская

Чем ближе они подъезжали к Москве, тем оживлённее становилось в вагоне. Все понимали, что скоро они приедут, осталось немного, зато там, в Москве, их ждёт счастливая жизнь.

Наталья Дмитриевна очень тяжело переносила тяготы их дорожной жизни. Её продуло, поднялась температура, она вся пылала от жара. Вася достал ей каких-то таблеток, но они мало помогали. Наталья Дмитриевна надрывно кашляла. Все отворачивались от неё, боясь заразиться. Ольга не знала, что делать. Она совсем растерялась в этой новой жизни, и, если бы не помощь Василия, их могли бы просто высадить с поезда.

Вот наконец и пригороды Москвы. Ольга вздохнула с облегчением. Она понимала, что в Москве их никто не встретит, никто даже не знает об их приезде, но там они будут все вместе.

Рано утром седьмого дня пути поезд медленно подходил к перрону Киевского вокзала. Город встретил их шумом, суетой. Несмотря на столь ранний час, на вокзале было многолюдно.

Вася видел, что Наталье Дмитриевне совсем плохо. Он вышел из вагона и велел Ольге ждать его, а когда через несколько минут он появился вновь, рядом шли два санитара с носилками. Они молча положили Наталью Дмитриевну на носилки и понесли к выходу. Ольга ничего не понимала. Она только бежала за санитарами, боясь потерять их из виду. Василий на ходу объяснил, что это карета «скорой помощи» и их сейчас отвезут в больницу. Вася попрощался, дал Ольге на всякий случай адрес брата, к которому он ехал, и убежал.

Наталья Дмитриевна дышала с трудом, кашель совсем замучил её, она лежала, совершенно безучастная к окружающему. Ольга сидела рядом в машине, не понимая, куда их везут. Она смотрела в окно и не узнавала Москву. Мимо проезжали грузовики с красноармейцами. То и дело раздавались глухие выстрелы. На улицах жгли костры, у которых грелись взрослые и дети. Ольга привыкла видеть московские бульвары и улицы с неспешно прогуливающимися по ним мамашам с детьми, парочками влюблённых или шумными студентами.

Сейчас же город будто спрятался, насторожился, ожидая, что же будет дальше.

Их привезли в больницу. Ольга долго не могла понять, где они находятся, и только по расположенному напротив Сухаревскому рынку поняла, что их привезли в Шереметьевскую больницу. В приёмном отделении Наталью Дмитриевну переодели, положили на другую каталку и куда-то повезли. Ольга бросилась за ней, но ей сказали, что родственников не пускают, что пациент будет в отделении терапии, а завтра вечером ей можно принести передачу.

Ольга, оставшись одна, вдруг почувствовала такую острую жалость к себе и к Наталье Дмитриевне, что, бросив чемодан, вся в слезах побежала за каталкой, умоляя взять её с собой. Она жалобно просила, обещала, что будет совершенно бесплатно ухаживать за всеми больными, на ходу придумала, что раньше была прекрасной сиделкой. Санитар устало посмотрел на неё, махнул рукой и пообещал поговорить с доктором.

Они приехали в отделение. В палатах мест не было. Коридор тоже весь был заставлен кроватями. Кто-то стонал, кто-то разговаривал, кто-то ел, сидя в постели.

Наталью Дмитриевну положили на кровать в коридоре. Ольга присела на краешек стула рядом с ней. Санитар позвал к ним доктора. Это был пожилой седовласый мужчина с бородкой клинышком, с добрыми глазами, которые смотрели поверх очков. Ольга объяснила ему, что они приехали сегодня утром из N., что у Натальи Дмитриевны никого нет, кроме неё, а у неё, кроме Натальи Дмитриевны, и что она просит разрешить ей ухаживать за свекровью. Антон Семёнович, так звали доктора, посмотрел долгим испытующим взглядом и разрешил ей остаться с условием, что она будет ухаживать и за другими больными, что платить ей нечем, но кормить её будут и даже могут выделить место за ширмой, где она может спать. Работать она будет в качестве сиделки и подчиняться во всем старшей сестре Тамаре Павловне.

Антон Семёнович долго и внимательно слушал Наталью Дмитриевну через трубочку, прикладывая её то к груди, то к спине больной, заполнял анкетные данные в истории болезни. Он объяснил Ольге, что делать и где для этого взять всё необходимое, и пошел в дежурную комнату.

Ольга огляделась вокруг. Несмотря на большое количество больных, было чисто, уютно, пахло хлоркой. Женщина была так счастлива возможности наконец расслабиться, вытянуть уставшие ноги.

Наталья Дмитриевна заснула сразу, как только доктор отошёл. Она блаженно улыбалась во сне – наверное, ей снился родной дом. Ольга вспомнила, что оставила чемодан с вещами в приёмном отделении. Она быстро сбегала за ним и, довольная тем, что он никуда не делся, спрятала его под кровать.

К ней подошла молоденькая медсестра в длинном платье с белым фартуком и в белой косынке с красным крестом. Они познакомились. Даша, так звали медсестру, была очень рада неожиданной помощнице. Девушка повела Ольгу в маленькую комнатку, где отдыхали медсестры в редкие минуты между уколами, процедурами и перевязками. Здесь Ольге выдали такую же форму. Она помылась, переоделась и выглядела теперь такой же юной, как Даша. Та подробно объяснила Ольге, как надо умыть больного, перестелить постель, где взять тряпку и ведро, как надо делать уборку.

Ольга слушала внимательно и не переставала удивляться той перемене, которая произошла с ней за такой короткий срок. Как могло случиться, что из богатой владелицы фабрики она превратилась в уборщицу? Это было вполне сказочное превращение, только не Золушки в богатую принцессу, а наоборот. Но Ольга была просто счастлива этой возможности работать. Физический труд помогал ей забыть обо всех тяготах и невзгодах, но мысли о детях неотступно крутились в голове. Надо было на следующий день поехать разыскать их. Ольге хотелось увидеть и Бориса, чтобы обсудить с ним дальнейшие планы.

Обед был скромный, но очень вкусный. Ольге казалось, что она уже забыла вкус горячей пищи. Она помогла Даше раздать еду. Тяжёлых больных кормила с ложечки. Последней была Наталья Дмитриевна. Она ела, закрыв глаза, будто боялась, что это только сон.

Покормив всех больных, Даша позвала Ольгу в сестринскую, где они спокойно доели остатки больничной еды. После обильного обеда Ольге захотелось спать, глаза слипались, но отдыхать было некогда: надо было делать уколы, ставить градусники, мерить давление и делать кучу неотложных дел. Ольга работала до позднего вечера.

Когда все заснули, они с Дашей тоже прилегли на кушетке в коридоре. Ольга только вытянула ноги и сразу погрузилась в тяжёлый сон. Но чей-то жалобный голос позвал: «Няня, милая, дайте пить». Она встала, выполнила просьбу и снова легла. Сон мигом охватил её. Ей снились дом, дети, которые бегали, весело кричали и звали поиграть вместе с ними. Впервые за эти долгие тяжёлые дни улыбка озарила уставшее лицо.

Даша разбудила её на рассвете: надо было сделать много самых разных дел до прихода следующей смены. Ровно в девять утра появилась старшая сестра Тамара Павловна. Это была высокая крупная женщина средних лет, с волевым лицом. Доктор ей уже всё рассказал об Ольге. Она окинула её строгим взглядом и сказала: «В пятой палате грязный пол и раковина немытая. Почему?» Ольга пыталась что-то виновато объяснить, но та не слушала. Тамара Павловна объявила, что Ольга может работать сутки через сутки, платить ей пока ничего не будут, но она может питаться вместе со всеми и ночевать в больнице в те ночи, когда нет её дежурства. Тамара Павловна ещё раз объяснила Ольге её обязанности и пошла в обход по отделению, на ходу отчитывая сестёр за какие-то нарушения. Так же строго она разговаривала и с больными.

Ольга подошла к Наталье Дмитриевне. Та сидела в кровати, свесив ноги и расчёсывая волосы. Она чувствовала себя гораздо лучше. Выспалась, поела, и теперь для полного счастья не хватало только встречи с сыном и внуками. Ольга объяснила ситуацию и сказала, что сегодня она свободна и едет искать детей и Бориса. Они обнялись как будто прощались не на несколько часов, а на всю жизнь. Ольга быстро вышла из отделения.

Она знала, что дети жили в квартире подруги на Арбате. Остановила извозчика и велела ехать по указанному адресу. Сердце бешено колотилось. Она боялась, что дети куда-нибудь переехали.

Вот показался знакомый дом. Зайдя туда, она вбежала по лестнице на третий этаж, позвонила в дверь. Долго никто не подходил. Наконец испуганный женский голос спросил: «Кто там?» Ольга торопливо представилась. Дверь распахнулась, на пороге стояла её Танюша, похудевшая, повзрослевшая. На ней была тёплая кофта, поверх неё шаль, а на плечи накинуто пальто, на ногах обуты стоптанные валенки. Ольга прижала к себе дочь и расплакалась, громко, жалостно, по-бабьи. Будто вся скопившаяся в ней за это время тоска прорвалась наружу. Таня тоже плакала, по-детски прижавшись к матери. «А где Серёжа?» – спросила Ольга. «Он в университете, у них там сегодня митинг, – сказала Таня. – Проходи, мамочка, рассказывай, как ты, где бабушка? Мы так волновались за вас».