Тень - Квинтус Номен

собираешься? В медсанчасти?

— Медсанчасть далеко. Зачем людей от работы отрывать? В каморке начальника цеха: я завтра пионеров приведу, они все там вымоют-вычистят…

— Он не пустит.

— Дополнительное тебе поручение: сделай так, чтобы пустил. Ладно, я в госпиталь, завтра с утра встретимся!

Глава 9

Товарищ Завьялов — первый секретарь райкома — очень хорошо прочувствовал на себе старинную русскую пословицу «кто везет — на том и едут». Стоило району перевыполнить план посевной — и опытного руководителя тут же перевели на восстановление Советской власти в освобожденных районах (хотя он, как секретарь именно «городского» райкома, вообще отношения к посевной не имел). А в Ковров первым секретарем назначили еще не до конца выздоровевшего замполита дивизии с Ленинградского фронта товарища Егорова. Чему сам Федор Савельевич был абсолютно не рад: он все же искренне считал, что его место — на фронте. Но начальству виднее.

И не только начальству: первые же его попытки приступить к руководству районом натолкнулись на яростное сопротивление со стороны уже сельского райкома: оба, хотя и сидели в одном здании, формально подчинялись обкому в Иваново — но каждый своему заместителю секретаря обкома, которые, судя по всему, не очень-то и ладили. А поруководить городом ему не давал секретарь парторганизации завода, которая во-первых сама была «на правах райкома», а во вторых в которой числилось больше девяноста процентов коммунистов города. И впервые в своей карьере Федор Савельевич не знал, что же ему делать. Поэтому товарищ Егоров сидел в своем кабинете и размышлял о том, что писать в просьбе все же направить его на фронт. Но внезапно дверь распахнулась…

То есть дверь распахнулась именно внезапно: секретарша обычно в эту дверь стучала прежде чем войти, а все прочие в нее входили лишь после доклада этой секретарши, оставшейся ему от товарища Завьялова. А тут она распахнулась без стука и в кабинет буквально ввалился молодой парень, причем Федору Савельевичу показалось, что его вообще в кабинет впихнули.

— Вы… по какому вопросу, товарищ? — в армии даже к замполиту дивизии имел право с вопросами любой боец обратиться, так что небольшая оторопь, вызванная таким внезапным визитом, у него уже прошла.

— Я… это… я инженер с завода, строитель. И обратился к директору, а он меня послал…

— Ко мне? — товарищ Егоров всерьез удивился, ведь на заводе и свой «райком» имелся.

— Нет… он меня послал… вообще.

— И вы решили, что это здесь находится? — Федор Савельевич сразу понял, куда визитера мог послать товарищ Курятников, ведь и его самого тот пару раз уже… посылал.

— Нет, но Белоснежка сказала, что вы вопрос можете решить. Я ведь инженер, строитель…

Дверь снов открылась, но не так резко, как в первый раз, и в кабинет тихонько зашла девочка. Санитарка из госпиталя, но почему-то в рабочем комбинезоне… Ее Федор Савельевич вроде в госпитале видел раньше, хотя и нечасто.

— Яров, ты когда нормально разговаривать научишься? А где Георгий Михайлович?

— Я за него, — ответил Федор Савельевич, — уже неделю как товарищ Завьялов в освобожденные районы убыл.

— Навсегда? Неважно. Значит так: на стройках не хватает цемента.

— Боюсь, с цементом райком помочь…

— Сначала дослушайте. Цемента нет, зато есть неплохое для него сырье, причем много. Глину у кирпичного завода копать-не перекопать, а известняк… значит так: ваша задача — добиться передачи деревни Мелехово под управления города, будем там поселок городского типа ставить, причем сразу как городской район, — сообщила эта девочка так, как будто имела право распоряжаться. И, глядя на недоумевающего секретаря райкома, пояснила: — Там известняк еще с царских времен ломают, можно карьерчик расширить и его уже для изготовления цемента применить.

— Насколько я знаю, чтобы сделать цемент, требуются еще и печи какие-то… соответствующие, и другое оборудование…

— У Белоснежки один немец сказал, что умеет строит шахтные печи для обжига клинкера, — подал голос инженер Яров, — впрочем, я и сам уже посмотрел в справочниках, это мы выстроить сможем, причем еще до осени. А оборудование — товарищ Курятников сказал, что если горком согласует открытие карьера и передачу его городу, то металлоконструкции он на заводе изготовить разрешит, на субботнике или еще как-то так.

— И с кем согласовывать?

— С сельским райкомом даже пробовать не стоит, там такие дуболомы… — снова в разговор вступила девочка, — мне, чтобы немцев к посевной привлечь, пришлось через НКВД договариваться. Так что берете обоснование… Яров, ты ведь бумажки свои опять в машине оставил, хорошо что я вспомнила и принесла. Берёте вот это обоснование, едете в Иваново — там как раз народ вменяемый, получаете распоряжение по Мелехову — и все счастливы.

— Девушка, извините, а вы-то тут каким боком?

— А я, между прочим, начальник исследовательской химлаборатории завода, которую товарищ Яров мне даже начать строить все не соберется потому что цемента нет. Яров, расскажи товарищу первому секретарю, что ты там в обосновании придумал, а я пошла: мне два вагона немецких подранков привезли…

Закончив с инженером, Федор Савельевич воспрянул духом: теперь у него появилось дело, которое он сможет исполнить. И, судя по всему, по его окончании будет и много других дел. Так что он, в порыве вдохновения, проводил товарища Ярова до лестницы — однако, возвращаясь в кабинет, все же не удержался и поинтересовался у секретарши:

— А почему вы впустили товарища Ярова без доклада?

— Так его Белоснежка привела. И в кабинет впихнула, а потом — видать что-то в машине забыла — сбегала вниз.

— Она сказала, что работает начальником лаборатории на заводе…

— Это ее Курятников назначил, когда запрос пришел на автора нового клея для сапогов. Там еще премию большую прислали, так Белоснежка ее всю как раз на лабораторию и потратила. То есть оборудование всякое купила, химикаты — а ставить-то все это пока некуда. Вот она и суетится, чтобы новый корпус лаборатории быстрее выстроили.

— У нее сестра в госпитале работает? Я там видел санитарку с такими же волосами.

— Нет у нее сестры, это она в госпитале тоже работает. Только она не санитарка, а старшая медсестра.

— Так вот про каких подранков она говорила…

— Ага. Ей всех тяжелых несут: у нее раненые вообще не умирают.

— А вы-то откуда все это знаете?

— Так это Белоснежка, ее в городе каждый знает. Она еще по своей воле по домам за больными ходит, лечит всех.

— А я ее в госпитале и видел-то пару раз…

— Так в госпитале она ночами дежурит, все ночные раненые — ее крестники. И немцы в третьем госпитале. Ну и тяжелые конечно…

— Выходит, героическая девушка… и днем работает, и ночью. Сколько же ей лет? Выглядит-то девчонка девчонкой.

— Да уже четырнадцать. Мы тут думаем, что ей на следующий день рождения подарить…

— Что, для девочки так трудно подарок найти, что даже райком с этим помочь не может?

— Этой — очень трудно. Товарищ Завьялов хотел вроде автомобиль ей в пользование передать горсоветовский, но заводчане для нее машину уже сделали. Лабораторию на заводе, думаю, до следующих ее именин все же этот Яров поставит: это он перед начальством пенек-пеньком, а на стройке — орёл! Но что еще ей подарить можно, мы пока не придумали… Хотя… Вы знаете, если в области договоритесь у нас еще один лагерь для пленных устроить — это будет для нее хорошим подарком. У нее эти немцы так работают — куда там победителям соцсоревнования с ними тягаться! Опять же, огороды такие на заливных лугах разбили: мужики говорят, что капусты всему городу и району на целый год хватит. А редиску уже в школы бесплатно носят и в ОРСе продают по довоенной цене…

Наталья Егоровна, судя по сияющим глазам, была готова еще долго рассказывать о свалившихся на город благодаря этой Белоснежке благах, но работа есть работа и слушать секретаршу Федору Савельевичу было просто некогда. Так что он буквально забежал в кабинет, взял принесенную инженером Яровым папку с бумагами и, бросив через плечо «Я в область, вернусь… когда вернусь», быстро спустился по лестнице. Прикинув, что до Иваново ехать на машине больше двух часов — и время, чтобы обдумать кучу новой информации, у него будет. А может быть, останется и время для обдумывания того, как город получше обустроить. Хотя… что тут думать: если в городе выстроить хотя бы небольшой аэродром… ну да, силами новых немецких военнопленных. Ведь эта девочка