Встречая рассвет - Янина Логвин

мое сердце и душу.

Смотрю перед собой, а вижу Эшли. Рыжую, сероглазую девчонку в короне Королевы осени.

Она важно прошлась в ней передо мной, а потом весело рассмеялась, попросив какого-то зеваку нас сфотографировать. Не знаю, видел ли я в тот момент людей вокруг — вряд ли, потому что смотрел только на нее.

На девушку-Радость, которая вдруг обняла меня за шею, посмотрела в глаза и поцеловала.

Она обязательно еще будет счастлива, после меня и после Рентона, иначе этот сволочной мир не стоит и единой надежды. Моя же надежда сегодня была жива благодаря Эшли. И как бы не закончился этот день, но он у нас был, и я его запомню.

На подъездной аллейке возле дома стоит знакомый седан. Я возвращаюсь домой поздно, ставлю «Додж» в гараж и застаю отца за работой.

Одетый в старый рабочий комбинезон, хмурый, он ковыряется в двигателе и недовольно чертыхается себе под нос, хотя обычно в это время по субботам сидит в баре на соседней улице и надирается спиртным, если не спит с какой-нибудь шлюхой. Обычно они обходятся ему в пятьдесят долларов, и он давно предпочитает платить, чем вешать своим подругам лапшу на уши.

Я выхожу из машины и хлопаю дверью, загоняя старые замки в паз. Уже давно пора купить новую тачку, но отцу такая покупка не по карману, а мы с братьями до последнего времени тратили деньги прежде всего на свои мотоциклы.

Отец видит меня и на секунду вскидывает голову. Отложив в сторону грязную, испачканную в мазуте ветошь, берет в руку узкий фонарик и наклоняется к двигателю, освещая его. Бурчит под нос, простукивая соединения, как привык:

— Так и знал. Поршни забились сажей, придется снимать мотор и чистить. И карбюратор смотреть — мне не нравится запитка двигателя. Как бы там трещины не оказалось. Сможешь завтра проверить сетчатый фильтр и нет ли течи?

— Хорошо, я посмотрю.

— Чего так рано вернулся, Мэт? — спрашивает отец. — Ты мне всю неделю твердил, что в субботу будешь занят личными делами. Я тебя раньше ночи и не ждал.

— Да так, — отвечаю сухо, — вернулся и все. А ты почему работаешь? Это, вроде, не срочный заказ.

— Ну, срочный не срочный, — ворчит он, — а я деньги не из собственной задницы достаю, когда приспичит. Жрать завтра что будешь?

Только вчера заказчик рассчитался с нами за работу, так что теперь уже я хмурюсь, хотя настроение и так дерьмовее некуда.

— Ты можешь сказать, в чем дело? Еще утром у нас было четыреста долларов. Ты не пил, к нам приехала Бэт — ее машина стоит возле дома. Я правильно понял, что ты отдал деньги ей?

— Правильно. Все до копейки, чтоб ее!

— С ней все хорошо? Она была у Криса?

Отец разгибается, выключает фонарик и отбрасывает его на тряпки, вытирая тыльной стороной ладони грязный лоб.

— Да откуда я знаю? Приехала, разревелась, что у нее нет дома. Я ни черта не понял. Черт, Мэт! — сердится отец. — Спроси ее сам. Терпеть не могу нытье этой девчонки! Я уже думал, что избавился в этой жизни от плаксивых баб, так нет же — сынок постарался. Теперь оказывается, что я еще одной должен!

Я оставляю отца, выхожу их гаража и иду к дому. Войдя в прихожую, сразу замечаю свет в гостиной и понимаю, что Бетти там.

Так и есть, девушка Криса сидит на диване перед включенным телевизором, смотрит дерьмовое модное шоу и ест сахарные пончики из розовой коробки.

Она еще сильнее поправилась и давно не мыла голову, отчего русые волосы кажутся темными. И у нее расстроенный вид.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Когда я вхожу в комнату, она как раз утирает салфеткой мокрый нос и засовывает руку в коробку за очередным пончиком.

— А, это ты, Мэтью? Привет, — здоровается поверх плеча. — А я подумала Лукас. Господи, парень, что с тобой? — удивляется, оборачиваясь ко мне. — Ты стал выше, чем братья!

Бетти пробует улыбнуться, но у нее не выходит, и она бросает попытку. Просто пялится покрасневшими глазами, пока я прохожу через комнату, и останавливаюсь перед ней.

— Привет, Бетти. Весь секрет в здоровой пище, я тебе говорил. Что случилось? — серьезно спрашиваю девушку. — Отец сказал, тебе негде жить?

Она оставляет коробку в сторону, на диван, и тяжело вздыхает, прислонив ладонь к большому животу.

— Да, я поссорилась с матерью и переночую сегодня здесь, если ты не против. Просто в один момент достало все и надоело!

Ей надоело не в первый раз, но в первый раз она выбирает для этого не самое подходящее время.

— Конечно, комната Криса для тебя всегда свободна. Но я сегодня утром говорил с братом, и он сказал, что тебе через две недели рожать, и что ты себя неважно чувствуешь.

Девушка поджимает губы и отворачивается к телевизору. Продолжает есть пончики.

— Бетти?

— Ну что, Мэтью?

— Ссориться с матерью — плохая идея. Так или иначе, тебе понадобится помощь с ребенком, пока Крис в тюрьме. Ты должна это понимать.

Бетти лениво дожевывает пончик, и вдруг отшвыривает от себя коробку. Громко всхлипнув, закрывает рот кулаком. Начинает плакать, и мне приходится сесть с ней рядом на диван и обнять за плечи.

— Перестань, слышишь? Все будет хорошо.

— Я не хочу его, Мэт! — внезапно признается девушка и мотает головой: — Ничего не будет хорошо. Не будет!

— Кого «его»? — не понимаю я.

— Ребенка. Я не хочу его! Мне кажется, я его уже ненавижу!

Это признание звучит так неожиданно, что я замираю, опешив, не понимая всерьез она говорит или нет.

— Ты с ума сошла, Бэт? Что ты несешь?! Если тебе нужны деньги — скажи. Мы никогда тебе не отказывали…

Бетти встает с дивана, и я замечаю, какая она большая. Она плачет и сердится одновременно, и догадаться, что ее эмоциональное состояние оставляет желать лучшего, не сложно.

— Хватит, Мэтью! Хватит! — почти кричит. — Четыре паршивых сотни —