Будешь моей! (СИ) - Савельева Алина

— Затрахаю, стерва! — клокочет во мне желание устроить этой маленькой развратнице настоящую порно-оперу.

Не отказываю себе в удовольствии втянуть вершинку ее груди губами, получаю новую порцию стонов, звуки которых молнией отражаются в звенящем от напряжения члене. Потираюсь им о раскрытую промежность, собирая ее соки. Всхлипы и стоны становятся беспорядочными, ее вот-вот захлестнет оргазм, но больше без меня не получит, стерва!

Вжимаю ее в стену и на полном ходу врезаюсь в ее тело, загоняя член до упора. Тесная, узкая, горячая, и я уже готов рыдать от счастья, но нечеловеческий крик разрывает мои перепонки и, скорее всего, жильцов соседних номеров. Лицо Ленточки искажено гримасой боли, не могу оторвать от нее взгляда, крыша едет, но я не мог не понять, что я у нее первый!

Кажется, воздух вокруг нас застывает, я не двигаюсь, но и остановиться не смогу. Теперь я хочу ее еще больше!

— Открой глаза, Лена, — требовательно рычу я.

В расширенных зрачках распахнутых зеленых глаз вижу свой безумный взгляд. Я не отпущу ее, только не теперь.

Выжидаю только несколько секунд, прежде чем снова наброситься на ее пухлый бантик губ и начать двигаться в ней. Все будет, крошка, потерпи. Но свое я заберу сполна.

— Ненормальная! — вырывается у меня гортанный хрип.

Налитый до предела член пульсирует, требуя жаркого, бешеного траха, но я даю ей немного времени привыкнуть ко мне, растягивая и подстраивая под себя. От каждого толчка тугой головки в бархатных стенках меня прошивает разрядами тока. Опускаю губы на ее плечо, вонзаясь зубами в нежную кожу, чтобы хоть как-то притормозить, но это не в моих силах. Уже через пару минут, я вдалбливаюсь в нее, наращивая темп до нужного мне. Глушу тихие вскрики, затыкая ей рот поцелуем.

Мышцы сводит от напряжения впервые в жизни от попытки сдержать себя и не натянуть ее по самые яйца. Со скоростью взмаха крыла бабочки кружу ее по комнате и из всех вариантов выбираю кровать.

До боли красивая. С разметанными по белой простыне волосами, сверкающими глазами и грешными ногами, которые я неустанно глажу, чтобы она расслабилась. Снова тянусь к покрытым гусиной кожей полушариям, пропуская через пальцы твердые соски, пробуждая в ней тот огонь, в котором она меня сожгла, заново. Но у этой классики двусторонний эффект, уже через секунду я жадно набрасываюсь на ее обалденную грудь, кусая и втягивая набухшие соски, вылизывая и впиваясь в ее сладкую кожу, вкус которой, играя на кончике языка, головокружительными импульсами пробегает по небу.

Член распирает все больше в тесных стенках, что у меня уже позвоночник ломит от желания задрать ее выше и вгонять в нее себя до умопомрачительных звуков сталкивающихся тел, выбивая крики и искры.

Котенок измученно стонет, впивая мне ноготки в затылок, и меня аж подбрасывает изнутри от вернувшихся сладких звуков, и я отпускаю себя окончательно. Одной ладонью подхватывая ее под ягодицы и дергаю на себя килограмм пятьдесят, не больше, чистого экстаза.

Меня вышвыривает, уносит напрочь из реала, есть только она и мое озверевшее желание ею обладать. Прижимаю Ленточку к матрасу, лихорадочно обрушивая на нее поцелуи и ритмично вбивая в матрас, так яростно, что кровать вторит мне, колотя по стене деревянным изголовьем.

Вскрики смешиваются со стонами, и я не из тех слабаков, что подвывают, но сейчас уже не контролирую себя, с шипящим хрипом выдыхая, каждый раз протискивая член в сжимающие его мышцы.

— Давай, Котенок! — рычу я, вжимаясь плотнее и меняя угол движения.

Ленточка отчаянно крутит головой и закусывает нижнюю губу, распахивая глаза, и я кайфую от тумана, затянувшего радужку.

— Сможешь, Малышка!

Накатывающие горячие волны уже гарантированно разорвут меня через несколько секунд. Хватаю ее руки, задирая их высоко над головой, и переплетая пальцы, сдавливаю их.

Не могу не касаться ее губами, алчно слизывая остатки слез со щек и шеи, скольжу языком, обводя опухший бантик, снова срываюсь на одержимый поцелуй.

Ленточка кусает мои губы до крови, принимая свирепые толчки в себя, и наконец, ее выкручивает и сотрясает оргазм. Сдавив веки, она содрогается подо мной с протяжным стоном, и я, стискивая зубы, продолжаю вгонять член в бешено пульсирующие и сжимающие меня стенки. Блядь, у меня будто у самого первый раз! Еле успеваю выйти, орошая ее грудь и живот своим семенем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Оргазм ослепляет на пару секунд, лишая способности трезво соображать, и я падаю рядом с Ленточкой, с трудом выравнивая дыхание. Поворачиваю голову к притихшей Ленточке, и мгновенно в голове начинают шуршать извилины.

— Лена? Ленточка? Котенок? — подорвавшись быстрее, чем в армейке на команду «подъем», пытаюсь привести ее в чувство.

Очешуеть просто! Всякое, конечно, бывало, но чтобы сознание подо мной терять, это что-то новенькое!

Стою с ней под теплыми струями воды и заглядываю в распахнутые зеленые глаза, и во мне зарождаются неведомые до этого момента ощущения. По всему телу проносятся легкие покалывания, концентрируясь в качающем кровь насосе.

— Ты как? — обхватывая ее тонкую шею и поглаживая щеку большим пальцем, я немного чувствую себя виноватым, что сорвался, как животное. Права Ленточка. Дикий гадкий Койот.

Лена молча утыкается мне в плечо, неоднозначно показывая мне, что сейчас не хочет разговаривать, и я подчиняюсь ее желанию, кутая в махровое полотенце и утаскивая в свою постель.

Глава 14. Ленточка

В детстве я часто во сне видела кошмары, но не просто ужасные сновидения, а сон, в процессе которого я понимаю, что я сплю, но как ни пытаюсь, не могу проснуться. Так называемый «сонный паралич», это когда твое тело еще находится в состоянии сна, мышцы не подчиняются, невозможно открыть глаза или пошевелиться, но мозг при этом активен. Это состояние пугающее и вызывающее панические атаки. Вырывалась из этих оков собственного тела, а мое сердце еще минут десять заходилось в истерике от страха.

Примерно так я себя ощущала, проснувшись ночью. Так же колошматило сердце, так же накрывала паника от осознания, что мне все это не приснилось. Я действительно переспала с Мироном! Только все это дополнилось болезненными ощущениями по всему телу, ноющим низом живота и необъятным чувством стыда.

Впервые в жизни, открыв глаза, я уперлась взглядом в короткую щетину на щеке. Моя ладонь покоилась на жестком горячем прессе Мирона, мой наркоманский нос уткнулся в его шею, наслаждаясь его запахом дикого лесного самца, моя нога лежит на его ногах и в мое бедро упирается каменный сообщник зверюги.

Осторожно отодвигаясь, почти не дыша, я хотела развернуться в другую сторону, надеясь улизнуть в свой номер, мне нужно прийти в себя, успокоить колотящую дрожь и гонки мыслей.

Ровное дыхание Мирона сбилось, и он тут же обхватил меня обеими руками так легко, как куклу надувную, развернув к себе задом, обнял, согревая своим теплом спину.

— Спи. Утром вызову такси, — пробормотал сквозь сон гадкий Койот, прижимаясь губами чуть выше лопатки, и скользнул ладонью по животу, обхватывая мою грудь своей лапой.

Мудак! Скотина озабоченная! Хочу сбросить с себя его руку, но он только крепче меня прижимает к своему жесткому телу и тихо рычит, даже во сне угрожая мне, пес сторожевой! Морду, что ли, ему расцарапать? Даже ударить не могу в таком положении, если только задницей по торчком ночующему члену, да, боюсь, ему это понравится!

Сказать в ответ я ему тоже ничего не могу, в горле раздуло грозовую тучу, которая уже щиплет в носу, предвещая ливневые осадки из глаз.

Вчера меня ужасно разозлило, что, когда мы шли в клуб, он сидел на диванчике холла в компании двух огненно-рыженьких девушек. Они облепили его с двух сторон, так что он дальше их сисек ничего не видел! Меня это взбесило, так что танцпол пятнами плыл перед глазами, потому что я ни о чем больше думать не могла, пока не увидела, что потаскун притащился в клуб. От этого приправленное алкогольными коктейлями настроение метнулось вверх как шапки выпускников с кисточками.