Герой нашего времени.ru - Олег Бажанов

— Конечно, серьёзно. — Её лицо выражало озабоченность. — Ты порвал мои трусики, а как я теперь утром выйду на улицу?

Если бы уже рассвело, то Иванов, наверное, разглядел бы в её глазах прыгающих чёртиков.

Расслабляясь, он по-доброму обнял Наташу:

— Тебя такой мужчина добивается, а тебе трусиков жалко. Да я тебе завтра всё, что захочешь куплю!

Улыбнувшись, она доверчиво уткнулась лицом в его плечо:

— Я сама себе всё куплю… Саша, ты только меня теперь не оставляй…

Испытывая огромное чувство нежности к этой ставшей ему неожиданно очень близкой женщине, он прошептал:

— Наташка, я всегда буду рядом. И ты прости меня за сегодняшнее.

— И ты прости меня, Саша, у меня очень плохой характер. И предупреждаю: я — стерва.

— Как говорит мой бортовой техник — хохол: «Бачили очи, шо брали, щас хоть повылазьте — надо хавать…». Всё будет хорошо! Ты теперь моя.

— Твоя… Знаешь, когда сегодня шла сюда, я и хотела и не хотела этого.

— Почему?

— Меня нужно завоевать. И мне нужен сильный мужчина. Слабого я сломаю.

Улыбаясь, он поцеловал её:

— Меня не сломаешь! Лучше сдавайся сразу!

И они слились в поцелуе…

— Всем развратникам и алкоголикам, подъём! — С этого бодрого Мишкиного крика началось новое утро.

Иванов с Натальей лежали, обнявшись, и им совсем не хотелось вставать. Казалось, что прошло не более пяти минут, как они утомлённые, наконец-то смогли заснуть.

— Солнце встало выше крыш, надевай штаны, малыш! — в плавках из ванной появился Михаил с полотенцем на шее. — Дети, в школу собирайтесь: мойтесь, брейтесь, похмеляйтесь! Подъём! Мирный атом в каждый дом! В каждом рисунке — бомба!

Дурачась, он подошёл к магнитофону и поставил кассету с ритмичной музыкой.

— «Малыш», ты бы хоть штаны надел! — посоветовала Мишке потягивающаяся Наташа. Иванов с обожанием смотрел на неё.

— Зачем? — продолжал дурачиться Ковалев, энергично работая тазом и неумело изображая танец стриптизёра. — Как говорят сталевары: «Наша сила — в наших плавках!».

— Так то у сталеваров! — засмеялась Наташа. — А ты — «малыш».

— Обижаешь! — Ковалёв перестал двигать тазом. — Но, конечно, куда уж нам до Сашки!..

Из кухни появилась одетая Ирина:

— Заявляю как специалист: Миша — хороший «сталевар»!

— Не трудись, — посоветовала Наташа. — Об этом почти весь госпиталь знает…

Хотя никто не выспался, это солнечное утро было наполнено музыкой, шутками, смехом и радостью. Во время завтрака все громко хохотали, вспоминая события прошедшей ночи, добавляя к ним свои комментарии. Даже Михаил, который пострадал больше всех, ни на кого не обижался. Наталья, показывая свежие синяки на руках и ногах, возмущалась:

— Ну, как я теперь в госпитале покажусь? Что я об этом скажу?

— Так и скажи, что сопротивлялась, — поспешил с советом Михаил. — Может быть, тебе медаль дадут «За отвагу». Знаешь такой анекдот про медаль? Нет? Тогда слушай: приезжает министр Грачёв к нам в Чечню, с инспекцией. А наши генералы, зная, что министр очень уважает женский пол, решили сделать ему приятный сюрприз: наградите, мол, лично, товарищ министр, отличившихся бойцов. Выходит, значит, министр с наградами, глядит, а пред ним стоит взвод штабных связисток, и все — одна к одной: ногастые, грудастые, крутобёдрые. Идёт Грачев вдоль строя и каждой связистке на левую грудь вешает медаль «За боевые заслуги». Доходит до последней дивчины и видит, что для неё одной — медаль «За отвагу». И бабёнка-то самая ядрёная из всех. Спрашивает: «Почему это, товарищ связистка, у всех медали «За боевые заслуги», а у Вас одной медаль «За отвагу»?». «А я сопротивлялась!» — отвечает та.

В это время Ирина обрабатывала йодом спину Иванова. Майор молча терпел неприятное жжение, а Ирина удивлялась:

— У тебя что, всю ночь на спине кошачьи свадьбы играли? Живого места нет.

— Он знал, за что мучился! — Михаил, выразительно посмотрев на Наташу, состроил страдальческую гримасу и пошевелил челюстью. — А я-то пострадал за что? — и, пародируя артиста Этуша с его известным монологом из фильма «Кавказская пленница», запричитал с акцентом: — «Ведь и сделать ничего не успел — да? Только вошёл, понимаешь, а она… хулиганка!»

Было так похоже, что все снова покатились со смеху.

— А ты, — обратился Михаил к Иванову, — всё-таки поставишь мне бутылку коньяка. В лечебных целях. Знаешь, как челюсть болит!

— Хоть ящик! — Иванов посмотрел на Наташу, и она по-доброму улыбнулась в ответ очаровательной улыбкой. Перехватив их взгляды, Ковалёв перестал дурачиться и признался:

— Честно говоря, не ожидал. Но уважаю тебя, Саня: столько мужиков не смогли Наталью даже поцеловать в щёчку, а ты смог всё с первого захода, лётчик — налётчик — перехватчик. И чем ты её взял?

— Тебе показать или догадаешься? — загадочно улыбнулся Иванов, бросив выразительный взгляд на Наталью, и все снова засмеялись.

Условившись о следующей встрече вечером у Ковалёва на квартире, компания стала расходиться. Иванов задержал Наташу в коридоре и принялся целовать её.

— Сумасшедший! — говорила она между поцелуями и целовала его в ответ.

— Я буду целый день думать о тебе, — говорил он, обнимая её ниже талии и ощущая возбуждающее отсутствие под платьем трусиков.

— Я тоже буду думать о тебе, — отвечала она, подставляя губы для новых поцелуев.

— Ты позвонишь ЕМУ? Может, вечером вместе позвоним?

— Нет. Я сама. — Она мягко высвободилась из его объятий. — Пора идти, Саша, а то опоздаешь.

— Не хочу тебя отпускать.

— И я не хочу расставаться с тобой. Давай загадаем, чтобы время до вечера пролетело быстро.

— Давай.

Выйдя из подъезда и ещё раз поцеловав друг друга, они разошлись в разные стороны.

В полку Иванова ожидал сюрприз: вместо отбывающего в свою часть в Россию старого и опытного командира эскадрильи, прибыл новый командир — подполковник Куркин Анатолий Иванович — бывший сослуживец Иванова ещё по Дальнему Востоку. Тогда из полка с должности командира звена Куркин уехал учиться в академию в Москву.

Возле столовой, после представления личному составу нового командира эскадрильи, Иванов подошёл к Куркину.

— Здорово, Толя! Рад встрече. — Иванов первым протянул руку. Куркин, нехотя, подал свою, и по его реакции стало понятно, что новоиспечённому командиру не понравилось дружеское обращение подчинённого.

— А ты всё в майорах ходишь? — подчеркнул Куркин неравенство положения и только после этого ответил на рукопожатие.

— Не всем же академии кончать. Кому-то и воевать надо, — не сдержался Иванов. Хорошее настроение начинало портиться.

— Александр, — новый командир смягчил официальный тон, — я теперь, сам понимаешь, твой начальник, поэтому прошу называть меня по имени-отчеству. Если хочешь, и я буду называть тебя так же. Кстати, как твоё отчество?

— Николаевич. — Иванова злил этот начальственный тон и высокомерное обращение.

— Ну, и как твои успехи, Александр Николаевич?

— Спасибо, нормально. Может, Анатолий Иванович, прикажешь тебя и на «вы» называть?

— При подчинённых называй, пожалуйста, на «вы».

— Как прикажете! — козырнул Иванов и отошёл от нового командира эскадрильи, вскипая от злости. Он уже пожалел, что вообще подошёл к Куркину. Время его не изменило, а высокая должность сделала заносчивее. Но этот эпизод не смог испортить приподнято-радостного восприятия жизни, которое сегодня подарила ему Наташа. Каждую минуту, думая о ней, Иванов чувствовал себя самым счастливым человеком на Земле! Ему хотелось петь.

— Саня, ты знаком с новым комэском? — спросил Ващенка, когда они шли к вертолётной стоянке.

— Толик — мой бывший сослуживец по Дальнему Востоку, — ответил Иванов. — Мы командовали звеньями в одном полку, но подружиться как-то не получилось. Толик — сломал столик, — так его прозвали в части, — амбициозный и заносчивый. Он имел неплохие связи по линии жены в Главном штабе авиации. Тогда из полка он уехал в академию. И вот через четыре года судьба вновь нас свела.

— Понятно… — протянул Ващенка. — Ну, и как под ним нам будет служиться?

Иванов пожал плечами:

— Он не трус. Летать умеет. Но — буквоед. Посмотрим.

Они подошли к вертолёту.

— Ну что, братья-славяне, полетаем сегодня? — весело подмигнул он экипажу. — По местам!

Ващенка с Мельничуком удивлённо переглянулись и вслед за командиром полезли в вертолёт.

Летал Иванов в этот день почти автоматически: брался за управление только на взлёте и посадке. Остальное время пилотировал правый лётчик, а Иванов дремал в командирском кресле. Сегодня Иванов мог себе это позволить, потому что в задании на день значилась только доставка груза. Маршрут челночный — между Моздоком и Ханкалой.