На каникулы с Элис - Джуди Кёртин

Когда меня вывезли из кабинета, мама, папа и Рози уже ожидали в коридоре. Они тут же бросились ко мне. Слава богу, я лежала, поэтому они не могли стиснуть меня в объятиях, но град поцелуев мне был обеспечен. Рози не поцеловала меня, она была слишком занята тем, что строила сама себе рожицы в большие блестящие колеса каталки.

Мама тут же принялась плакать и причитать, что ей не стоило отпускать меня в лагерь, потому что девочкам моего возраста лучше оставаться дома под неусыпным надзором родителей. Папа обнял ее и постарался успокоить, сказав, что по статистике большинство инцидентов случается как раз-таки дома. Тут мама накрыла рот рукой, а затем с ужасом сказала, что, скорее всего, оставила утюг включенным, потому что, когда позвонили из лагеря, она гладила. Приключилась небольшая паника, так как мама бегала по больнице в поисках телефона, она срочно хотела позвонить соседке, чтобы та проверила, не сгорел ли наш дом дотла. Она долго объясняла ей, где спрятаны запасные ключи, а папа сказал, что для того, чтобы проверить, цел ли дом, необязательно в него входить. Мама рассердилась и обозвала его дураком, который видит одни лишь частности (понимайте, как хотите). В этот момент раздался пронзительный крик Рози, которая так увлеклась кривлянием, что прищемила палец колесом. Все медсестры тут же сбежались на крик и принялись ее успокаивать и всячески сюсюкать. Моей сестре так это понравилось, что как только она видела, что к ней теряют интерес, она снова начинала истошно кричать. Одна из медсестер принесла большую коробку с разноцветными пластырями и сказала, что Рози может выбрать любой, но моей сестре они очень понравились, и она, недолго думая, выбила коробку из рук медсестры, и все пластыри разлетелись в разные стороны. Пол в коридоре теперь был усеян разноцветными пластырями, отчего казалось, будто произошел взрыв. В конце концов мне надоело лежать без дела (и без внимания) на каталке, и я хотела было уже крикнуть: «Кто здесь пациент?» – как меня снова привезли к тому самому приятному доктору.

Доктор надел очки и обстоятельно изучил карту, которая была прикреплена к моей каталке.

– Хм, – сказал он после непродолжительной паузы. – Кажется, все в порядке, но думаю, лучше оставить пациентку на ночь для наблюдения.

Я не очень поняла слово «наблюдение». Что, кто-нибудь всю ночь будет сидеть у моей кровати и наблюдать за мной?

Признаться, все оказалось не так уж и плохо. Меня положили в одноместную палату, и каждый час или вроде того ко мне заглядывала медсестра, проверяя, все ли в порядке. Все медсестры очень ласково ко мне относились и были внимательны к любым моим желаниям, а мне этого так не хватало после стольких дней, когда я жалела саму себя.

Мама настояла на том, чтобы остаться со мной. По-моему, это было просто глупо. Она, конечно, всегда воображает самое худшее, но что плохое может произойти со мной в больнице? Да и потом, мне уже двенадцать лет. Правда, я не стала с ней спорить, потому что она бросила на меня взгляд, говорящий, что сейчас мне лучше помолчать.

Мама не хотела оставлять меня одну ни на секунду, поэтому папа с Рози отправились в магазин, чтобы купить мне пижаму и зубную щетку. Папа даже умудрился угадать размер – пижама была как раз впору, а на зубной щетке красовалась маленькая кукла Барби.

– Я ее специально для тебя выбирала, – смущенно призналась Рози.

Папа притащил мне целую кучу книг. У меня дико болела голова, поэтому читать бы я все равно не смогла, но мне не хотелось его обижать, и я благодарно ему улыбнулась. Мы немного поболтали о моем времяпрепровождении в лагере, но тут появилась медсестра и сказала, что пришло время баинькать. Папа с Рози встали, поцеловали меня и отправились ночевать к старинному папиному другу, который жил неподалеку от больницы.

Медсестра предложила маме лечь на кровати в специально отведенной для этого комнате, но мама даже слушать ничего не хотела.

– А если я понадоблюсь ей ночью? Нет, я не собираюсь рисковать и останусь рядом с дочерью.

Я подумала, что это несправедливо, ведь я уютно устроилась на большой удобной кровати с чистенькими свежими простынями и кучей одеял, а мама, скрючившись, дремала в кресле напротив. Но должна признаться, что, когда я просыпалась среди ночи, мне было приятно видеть маму, мирно похрапывающую рядом и оберегающую мой покой.

Глава двадцать пятая

Утром в комнату вошла медсестра, которую я раньше не видела.

– Я смотрю, тебе уже лучше. Вся прямо светишься, – дружелюбно сказала она.

Медсестра почитала мою карту, померила температуру, поправила простыни на кровати. В этот момент мама проснулась и, постанывая, встала с кресла. Затекшие руки и ноги давали о себе знать. Как всегда, волосы мамы выглядели жутко растрепанными, а платье было таким мятым, что, кажется, не было знакомо с утюгом.

Медсестра с ужасом посмотрела на нее:

– Почему бы вам не отправиться в семейную комнату и не привести себя в порядок?

Я почувствовала себя неловко, потому что медсестра хотела быть любезной. Откуда ей было знать, что это привычный облик моей мамы. Мама вежливо промолчала, более того, она отправилась в семейную комнату, как ей и порекомендовала медсестра. Но когда она вернулась в точно таком же виде, в каком уходила, медсестра вздохнула и сказала:

– Ну, что поделать, ночь в больнице есть ночь в больнице. Думаю, вам просто нужно хорошенько выспаться.

К счастью, голова уже болела меньше, поэтому я смогла осмотреть себя. Спина была вся исцарапана, на колене и локте красовались огромные синяки, однако ничего серьезного.

Через некоторое время в палату вошел приятный доктор. Он полистал карту, а затем внимательно осмотрел меня.

– Хорошие новости, – сказал он, обращаясь к моей маме. – Ничего серьезного, пару дней отдыха, и ваша дочка будет как новенькая.

– Какой вы хороший доктор! – радостно всплеснула руками мама.

Я уже подумала, что сейчас она его поцелует, видимо, врач тоже так подумал, потому что быстро выбежал из палаты, бросив что-то про экстренный случай в приемном.

На пороге палаты на этот раз появилась еще одна медсестра с кучей всяких бумаг для подписи. Пока мама заполняла бланки, я начала одеваться. Было немного странно надевать ту же самую одежду, которую я носила в последний день в лагере.

Когда мы были готовы, мама позвонила папе и попросила его забрать нас. На этом мое пребывание в больнице было окончено.

Перед тем как отправиться домой, нам надо было заехать в лагерь и забрать вещи. По дороге мама с папой спрашивали меня о том, как я провела время.

– Тебе понравилось?

– Как остальные дети? Хорошие?

– Ты завела новых друзей?

– Тебе жаль, что все так быстро закончилось?

Я не знала, как отвечать. После всего того, что произошло, наши с Элис ссоры казались давно забытым прошлым. Как будто все это было в другой жизни и не со мной.

В любом случае я ни за что не расскажу маме с папой о том, что послужило причиной моего падения с лестницы. Тот, кто думает, что только слоны никогда ничего не забывают, не знаком с моей мамой, ведь она настоящий чемпион по обидам. Помню, в детском саду меня ударил один мальчик, так даже сейчас, спустя шесть лет, мама бросает на него злые взгляды, когда встречает на улице. Поэтому я предпочла просто улыбнуться, а родители, поскольку я только что выписалась из больницы и еще не совсем отошла от падения, оставили меня в покое и не стали мучить дополнительными вопросами.

* * *

Когда мы вернулись в лагерь, в холле нас встретила Глория. Она крепко обняла меня, что тут же отозвалось болью в разбитой спине и ушибленном локте.

Глория прошептала мне в ухо:

– Мне рассказать твоим родителям обо всем, что у вас случилось с Элис?

Я покачала головой, притворившись, что Глория меня слишком сильно сжала в объятиях, что отчасти было правдой.

Глория внимательно посмотрела на меня, а затем удивленно произнесла:

– По-моему, они должны знать, ты так не думаешь? Я могу не вдаваться в подробности, конечно.

Ну вот, теперь начнется настоящий кошмар. Если только мама услышит, что я поругалась с Элис, она раздует из этого настоящую трагедию. Более того, она завалит меня вопросами, пытаясь докопаться до мельчайших подробностей: кто что сказал и даже кто во что был одет.

Слава богу, меня спасла моя подруга.

– Мэг! Ты вернулась! С тобой все в порядке?

Это была Элис, которая сломя голову неслась по лестнице мне навстречу, она бежала так же быстро, как и я в момент падения. Она заключила меня в объятия, и я чуть не закричала от боли – еще парочка таких объятий, и мне впору будет возвращаться назад к приятному доктору.

Когда Элис, наконец, меня отпустила, Глория широко улыбнулась:

– Кажется, все в порядке.

Я довольно кивнула:

– Да, Глория. В самом полном порядке!

В этот момент появилась миссис Дугган. Я и не знала, что она умеет улыбаться, поэтому было странно видеть, что ее губы знают, что делать.