Преторианец - Валерий Большаков

– Бар-pa! – орали римляне. – Бар-ра!

Обложившись щитами, накрывшись ими, они шли тесно сбитой «черепахой», спасаясь от парфянских стрел.

– Толкай! – рявкнул Гефестай.

Искандер ударил огромным деревянным молотом-киянкой, выбивая удерживающую шпильку, сработал шатун, и онагр, подпрыгнув передком, выбросил снаряд – негодный мельничный жернов. Жернов, вихляясь в полете, описал крутую дугу и рухнул в центр «черепахи», всмятку раздавив двоих или троих римских солдат. Стрелки на стенах тут же запустили добрую порцию стрел в образовавшуюся брешь. «Черепаха» дрогнула, стала расползаться и отступать.

– Воздух! – завопил Лобанов, углядев, как сверху на них летит горящая пакля.

Огненным болидом, кувыркаясь и сыпя искрами, тючок ударился о площадку бастиона, выбрасывая языки пламени и нещадно чадя.

– Сергей! – крикнул Искандер, хватая багор.

Вдвоем с Лобановым они подцепили пылающий тюк и вытолкали его меж зубцов.

– Молодец, роксолан! – оскалился Гефестай и приказал: – Глядеть в оба!

А римляне планомерно и последовательно вели осаду. Под прикрытием винеа, они быстренько собрали что-то вроде тестудо, только поуже.

– А это что за изба-читальня? – осведомился Эдик, уперев руки в боки.

– Ты бы не торчал на виду, – посоветовал Гефестай. – Без головы хочешь остаться? – и авторитетно ответил: – Это мускулус. Щас подберутся к самому рву, сбросят мешки с землей – и обратно… Ходок десять сделают и засыпят ров, на хрен!

– Гефестай! – крикнул Лобанов. – А давай по этому… по мускулусу саданем? А?!

– А смысл? – спросил сын Ярная. – Только ядра зря потратим! Вон где главная-то зараза!

И он показал на гигантскую гелеполу, выстроенную в четыре яруса. С самого нижнего ее этажа высовывался тэрэбра – исполинский бурав, чтобы кирпичную стену сверлить, а на верхней площадке вертелись трое со «скорпионами», гигантскими самострелами. «Скорпионы» гудели басовыми струнами, выпуская дротики по одному, а стрелы – целыми пучками. Вот один из «скорпионов» развернулся в сторону бастиона, и здоровенный дротик провыл над зубцами.

– Перелет! – проорал Лобанов.

– О, Ардвичура-Анахита! – взмолился Ширак скороговоркой. – Окажи нам помощь! Если нам останутся жизни на созданной Ахурой земле, я воздам тебе тысячу возлияний из хомы и млека!

Гелепола еле ползла, продавливая глубокую колею в набитом тракте. Целая когорта толкала ее, хоронясь за огромными двуручными щитами.

– Обходят! – заорал Искандер, высовываясь между зубцов на южную сторону. – Обходят!

Лобанов кинулся посмотреть – с юго-западного направления к городу подкатывала целая батарея хайробаллист. Сработанные из железа, хайробаллисты выдерживали куда большие нагрузки, чем обычные деревянные. И дальнобойность у них была… Со стен не достать!

– Фарнак! – рявкнул Гефестай.

Сак понял начальника. Схватив рог, он затрубил, разнося низкий и звучный сигнал. Ему ответили с воротных башен, и десяток воинов, пригибаясь за зубцами, побежали крепить оборону на южном фланге.

Залязгали, загрюкали хайробаллисты, меча скругленные каменюки. Ядра долбали верх крепостной стены, выламывая кирпич-сырец и нещадно пыля. Метко пущенная глыба угодила по зубцу, подрыв основание. Зубец не выдержал – покосился, кроша глину, сполз и рухнул в ров. Двое саков, присевшие за выбитым «зубом», порскнули в стороны, но ушел лишь один, другого размазало залетное ядро.

– Что творят, гады! – процедил Гефестай.

– Поможем чем можем? – предложил Эдик.

– Чем ты поможешь? И вообще, – отставить! Наше место здесь! Гелеполу эту херову валить!

– Так чего ж мы не валим?!

– Рано еще! Пусть поближе подойдет, сейчас ее не уронишь…

А хайробаллисты били и били, прицельно колупая стену. Еще один зубец не выдержал, кувыркнулся в ров в облаке пыли и глиняной крошки. За ним обрушился третий, четвертый… Отвалилась глыбка от стены-целика, упала на кучу, завалившую ров. И сразу два мускулуса подкатились, мешками с землею выравнивая завал.

– Готово дело… – сказал Искандер озабоченно. – Щас в атаку попрут… Никаких шансов!

И точно – целая когорта, прикрываясь щитами и волоча лестницы, двинулась к стене бегом.

– Бар-pa! – ревели фромены. – Бар-ра!

Парфяне разбежались по верху стены, обстреливая штурмующих из луков, но напор был силен. Лестницы-длинномеры закачались стоймя и опали на стены, прогибаясь. Легионеры, быстро-быстро работая ногами, полезли наверх, цепляясь за перекладины одной рукой, другой держа щит над головой. Дюжий парфянин попытался спихнуть лестницу, но куда там…

– За мной! – рявкнул Гефестай. – Искандер! Эдик! Бревно тащите! Живо!

Лобанов схватил меч и кинулся за кушаном. Тот скатился на средний ярус и узким сводчатым коридором выбрался на стену. Пара римлян уже топталась на ней, рубясь с визжащими от ярости саками.

Гефестай выглянул за зубец, погрозил ворогу и оглянулся, растягивая рот в крике:

– Бревно где?!

– Несем!

Искандер с Эдиком доперли обрубок ствола не понять какой породы. Над краем стены как раз показалась ощеренная морда римлянина, облепленная нащечниками шлема.

– Раз… Два… – пропыхтел Эдик.

Парочка размахнулась и влепила колодой по наглой римской морде.

– Роняй!

Обрубок ухнул вниз, спуская воющих легионеров по лестнице.

– Багор где?! – надсаживался Гефестай. – Багор!

Ширак принесся с длинным багром. Вдвоем с кушаном они уперли сие орудие в верхнюю перекладину штурмовой лестницы, поднатужились и отбросили ее.

– Есть!

Но еще три лестницы с крюками вздрагивали над краем стены.

– Стрелки где?! Сюда, быстро!

Фарнак скатился по ступеням с бастиона, размахивая коротким скрамасаксом. За ним ссыпались десятки сыновей степи – в одних кожаных штанах и чувяках, на головах клобуки с нашитыми на них пластинами из лошадиных копыт. Разбежавшись по стене, саки натягивали луки и слали во врага свои трехгранные стрелы – так быстро, что глаз замечал лишь маховое движение рук, выхватывавших боеприпас из колчанов. Тетивы гудели как целый оркестр ненастроенных арф. Реквием исполняли…

Фарнак, прыгая чертом, накинул аркан на одну из лестниц и потянул ее в сторону. Пошла, родимая! Гефестай с Шираком помогли ее скинуть, применив багор. Готово!

– Бегут! – прокричал Искандер. – Бегут!

Римляне поспешно отступали, унося раненых. Товарищи прикрывали их щитами, отлавливая тюкающие стрелы.

– Отходим! – скомандовал Гефестай. – Быстро!

Лобанов, так и не поучаствовав в отбитии атаки, развернулся кругом, недоумевая, чего так спешит Гефестай. Через секунду он понял. Вновь заработали хайробаллисты, подметая ядрами стену, веерами вскидывая глину и отбивая тех из защитников крепости, коим не повезло. В шаге от Сергея ударил круглый камень, вколачиваясь в сырец. Глиняное крошево взметнулось вверх, как от взрыва хорошего фугаса.

Вслепую, ничего не разбирая в непроглядной пыли, Лобанов нырнул в ход и выбрался наверх. Гефестай топотал сзади, во всю глотку перебирая ненормативные лексемы.

Эдик, плюясь и кашляя, протирая глаза, глянул за зубцы и прокричал:

– Гефестай! Гелепола у самой стены! Давай валить!

Сын Ярная подскочил к нему. Осадная башня медленно накатывалась на засыпанный ров. Римляне на ее верхней площадке, прячась за поднятый перекидной мостик, забрасывали парфян дротиками.

– Противовес готов? – заорал Гефестай через плечо.

– Готов! – откликнулся Ширак, лихорадочно разматывая толстый канат, свитый из кожаных ремней и перекинутый через мощный блок.

– Искандер, гарпаг!

Эллин сноровисто подтащил к баллисте длинный брус, до половины окованный железом, с расходящимися крючьями на одном из торцов. С другого конца торчало кольцо.

– Вяжи!

Искандер кинулся к ременному канату, и Лобанов шагнул подмочь.

– Давай подержу!

– Ага!

Сергей поднял гарпаг, и Тиндарид привязал канат за кольцо.

– Заряжай!

Искандер с Лобановым уложили когтистый брус в желоб баллисты, разом принялись тягать рычаги, скручивая ворохи воловьих кишок, служивших упругим элементом.

– Левый недокручен! Надо по шестьдесят оборотов в каждую сторону! Еще давай!

– Хватит! Целься!

Искандер закрутил бронзовый винт углового наклона.

– Вот так ладно будет!

Лобанов выпрямился и глянул вокруг. Тысячи людей, собравшись по разные стороны стены, готовились друг друга умертвить – сотни стрел летели в обе стороны, ядра вонзались в стены, выбивая фонтаны пыли и крошева. Тюки пакли кончились, но уже два-три очага возгорания пламенели на окраине Антиохии. Жители бегали, таская песок и мокрые кошмы, закидывали, захлопывали огонь.

Лязг, свист, вой, крик, стук, визг, гул стояли над местом битвы, озвучивая величайшее из бедствий – войну.

– Пора! – решил Гефестай, вздрагивая от возбуждения, и махнул рукой: – Толкай!