Танкист №1. Бей фашистов! - Валерий Большаков

Огнем пушек и просто гусеницами немецкий гарнизон был уничтожен. Не теряя разбега, Репнин повел свою роту на соседнюю деревню Горюны, куда отошли немецкие танки и «Ганомаги».

Тут как раз подошли «тридцатьчетверки» 1-й гвардейской, и немцы, атакуемые с двух сторон, были разбиты и бежали.

Случайность или нет, но в этом бою Репнин подбил свой пятьдесят второй танк. Пятьдесят два – ровно столько, сколько было на личном счету Лавриненко…

…Репнин закрыл глаза и прислонился лбом к нарамнику.

Надо было покидать машину и топать с докладом к полковнику Черноярову, командиру 17-й танковой бригады, но он никак не мог себя заставить вылезти из танка.

Это было то самое место. Тот самый день и час. Вот, начался артобстрел деревни. А вот и мины засвистели…

– Иваныч! Ховаемся.

– Это дело. А то как залепит по дизелю…

Танк сдал назад, развернулся и подкатил к остальным «тридцатьчетверкам» роты. Пора!

Выдохнув, Геша покинул танк.

Полковника нигде не было видно, вероятно, укрылся в немецком блиндаже. А тут и обстрел стал тишеть.

«Все, – криво усмехнулся Репнин, – можешь не трястись. Жить будешь!»

* * *

19 декабря Гешу и Капотова направили в Москву, на завод «Красный пролетарий» – сдать свои танки в ремонт.

Репнин не узнавал столицу. Той златоглавой, что была ему памятна, еще не было.

Москва жила и работала как прифронтовой город – забаррикадированные улицы безлюдны, окна, крест-накрест заклеенные полосками бумаги, затемнены, стены зданий и заводских корпусов раскрашены для маскировки – с высоты полета бомбардировщика ни за что не догадаешься, что внизу цеха.

Висели пухлые аэростаты воздушного заграждения, на крышах торчали, задирая в небо стволы, зенитки и спаренные пулеметы.

В цеху № 5 завода «Красный пролетарий» Капотова узнавали – старший сержант уже трижды перегонял сюда битые танки.

Геннадий только головой покачал – в тылу было голодно и холодно. Работяги трудились на износ, а пайки им выдавали такие, что жалость брала. На передовой кормежка была куда лучше и обильней. Правда, там стреляли…

Цех полнился грохотом и лязгом, по танкам, выстроенным в ряд, ползали рабочие, с усилием тягая «заплатки», вырубленные из толстых листов стали. Прогудел в высоте кран – башня «тридцатьчетверки», подвешенная на цепях, проплыла над головами. Набатом разнеслись удары молота.

Оформив нужные бумаги, Репнин вернулся к Капотову. Тот как раз беседовал с пожилым бригадиром. Танкиста и рабочего легко было спутать – оба в засмальцованных ватниках и танкошлемах.

– Товарищ Лавриненко!

Репнин оглянулся, думая, какую еще закорючку он не поставил, но его догонял не хромой счетовод из заводской конторы, а справный лейтенант госбезопасности.

Торопливо подойдя к Геше, он козырнул и сказал:

– Меня послали за вами, товарищ Лавриненко!

– И куда меня?

– На завод «Серп и Молот»!

Репнин нахмурился:

– Так мы что, не туда танки привели, что ли?

– Нет-нет, тут все правильно! Я ведь не ошибся? Вы – Дмитрий Федорович, гвардии старший лейтенант?

– Он самый.

– Ну, вот! А меня посылали в штарм за вашими чертежами.

– Ах, вот оно что… Я и забыл уже! Пойдем или поедем?

– Поедем, товарищ Лавриненко!

И они поехали.

* * *

На заводе «Серп и Молот» творилось то же самое, что и на «Красном пролетарии», – шум и труд. Работали тут с каким-то ожесточением, словно подтверждая, что «из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд».

Лейтёха из НКВД провел Репнина в отдельные мастерские, что были пониже основных цехов, зато у ворот бдела парочка сержантов с ППД[16].

Геша прошел в мастерские и остановился. Людей здесь было немного, и танк стоял всего один, но какой!

Корпус у него был от «Т-34М» – с торсионной подвеской, как и полагалось «нормальному» танку. К маю 41-го таких корпусов изготовили аж три штуки.

А все остальные «тридцатьчетверки» штамповали с подвеской Кристи, не слишком надежной, занимавшей много места, да еще из-за нее танк сильно раскачивался – и как стрелять на ходу, когда тебя «убаюкивают»?

Над танком серьезно поработали – большая башня стояла посередине, родимая шестигранная «гайка». Да с командирской башенкой, да с таким орудием, что закачаешься! Неужто Грабин удлинил-таки Ф-34? Так и есть. Не 85-миллиметровая, конечно, но тоже пушечка ничегё.

– Красота-то какая! – вырвалось у Геннадия. – Лепота!

За его спиной хихикнули, и он обернулся. Перед ним стоял невысокий человек в костюме и пальто, с наголо обритой головой, напомнив Репнину о недавней своей «прическе». Было ему за тридцать, скорее уж под сорок.

Бритоголовый улыбнулся и протянул руку:

– Морозов, Александр Александрович. Автор этой «красоты».

– Очень приятно. Дмитрий Федорович.

– Ну и бучу вы подняли, Дмитрий Федорович! – рассмеялся Морозов. – Весь Наркомсредмаш на ушах стоит! Ну и правильно. Думаете, мне обидно не было, когда наши «Т-34» шли на фронт с полным комплектом невылеченных «детских болезней»? Я, можно сказать, восхищаюсь вашей смелостью, Дмитрий Федорович. Высказать все в глаза самому Сталину… Смело! Иосиф Виссарионович терпеть не может несогласных. Нет, смело, смело!

Репнин покачал головой:

– Не говорите ерунды, Александр Александрович. Какая там смелость… Просто доложил Верховному главнокомандующему об отдельных недостатках…

– Все равно вы молодец. Ну, давайте, покажу, чего мы тут понаделали. Кстати, чертежи ваши я смотрел, выполнили вы их на очень хорошем уровне.

– Две ночи не доспал, – вздохнул Геша.

Морозов рассмеялся. Обойдя деревянный макет танка в натуральную величину, он приблизился к танку настоящему и похлопал его по броне.

– Дизель «В-5» мощностью 600 «лошадей» стоит поперек, – сказал конструктор. – Убрали короба пружинной подвески – и сразу столько места! Торсионную подвеску мы «заняли» у «КВ-1». Запас топлива вырос чуть ли не на двести литров – лишняя бочка! Ту коробку передач, что есть, мы менять не стали, просто добавили демультипликатор. И получилось у нас восемь скоростей «вперед» и две «назад».

– Ат-тлично! Мехвод будет рад.

– Да уж… Кстати, механик-водитель перекочевывает с левой стороны отделения управления на правую, а стрелок-радист займет место слева. Антенны тут штыревые, и поручни для десанта приварены. Ну, и башня. Штампованно-сварная. Как видите, она трехместная, с погоном 1700 миллиметров, а наверху еще и наблюдательная башенка с раскрываемыми смотровыми щелями. Здесь стоит пушка «Ф-34», только длиной 55 калибров. Грабин сейчас вовсю маракует над 85-миллиметровой пушкой. За основу он берет зенитное орудие образца 39-го года, оно способно пробить стомиллиметровую броню с тысячи метров, однако его непросто увязать с танковой башней. Но за зиму он управится обязательно – дали «зеленый» с самого верха.

– Быстро вы, однако, с танком… За месяц!

– Да уж, куда там! – фыркнул Морозов. – Наработок было полно, мы просто взяли и малость доработали модификации «А-41» и «А-43», а они годовой давности. Морщитесь? Правильно морщитесь. Сложно было – не передать словами. Военные не хотели ту «тридцатьчетверку», на которой воевали вы и ваши товарищи. Они хотели вот эту! – Он шлепнул ладонью по борту «Т-34М». – Даже Кулик за нее ратовал, но Ворошилов решил пойти на компромисс – выпускать «Т-34» с подвеской Кристи, с продольным расположением дизеля, с маленькой башней, а параллельно модернизировать то, что выпускают танковые заводы. Но ведь война же! Какая уж тут модернизация… Мой харьковский завод эвакуировали на Урал, туда же я увез и корпуса «А-43», и пять больших башен. И что? А ничего! Надо гнать то, что есть, и побольше. Печем танки, как пирожки, а война сжирает их…

– Хорошими танками подавится.

Морозов снова рассмеялся, но уже невесело. И сразу заулыбался.

– Вспомнил Грабина, – сказал он. – Ох, и радовался Василий Гаврилович! Как ребенок, право, даже в ладоши хлопал. Наконец-то, говорит, хоть кто-то поднял вопрос! Теперь бы еще 107-миллиметровое орудие на «КВ» воткнуть, и будет толк!

– Будет, – кивнул Репнин. – Если «КВ» получит надежную трансмиссию, да моторчик помощнее, хотя бы силенок в семьсот.

– Да-а… – вздохнул Морозов. – Вы только не обольщайтесь, товарищ Лавриненко, насчет этого танка. Да, мы «вылечили» некоторые «детские болезни», но все очень и очень непросто. Те же торсионы пока не слишком надежны, уж больно высокая нагрузка. А как увязать новую пушку в башне? В старую башню не впихнешь, крепление будет слабым – даст снаряд в лоб, орудие и вывалится. А новая башня… Да, она и впрямь походит на гайку, но запуск в серию – это долго, это снижение производства, что недопустимо. Но… надо!