Подменная дочь клана Огневых (СИ) - Галина Мерзлякова

родственница.

Ван Вановна права, пока у меня есть выбор. Не будет Ван Вановны, не будет выбора, не только у меня, у всего приюта святой Анны. Я сгребла папки со стола и с кривой улыбкой пообещала:

— Я внимательно с ними ознакомлюсь.

Глава 15

Все папки, переданные мне директрисой, я честно забрала с собой. Изучать. Хотя безумно хотелось завернуть куда-нибудь за угол и сжечь в подворотне, ну или где там курилка находится? Хотя мне казалось, что я тащу штук сто этих папок, на самом деле их было не так много, пять или шесть. Из-за разной толщины я не могла точно сосчитать их количество.

Сашки в комнате не было. Куда она ускакала опять, было известно одному богу, а у меня появилось время поизучать досье потенциальных удочерителей. Первой лежала папка Огневых. Несмотря на все неприятности, доставленные приюту, Ван Вановна считала, что у биологических родителей мне будет лучше. Другие фамилии были мне незнакомы. Посерфила каждую. С удивлением присвистнула на одной столичной фамилии. Ярмолины, небольшой клан с глубокими историческими корнями. Специализация клана: медицина и токсикология. Нет, понятно, чем я их заинтересовала, вопрос — как они обо мне узнали. Столица далеко. Наши новости до них долетают тихим отголоском, ну, должны, по крайней мере. Покопалась поглубже, поняла, что крутого хакера, который по двум кликам находит всю подноготную, из меня не получится. Не очень-то и хотелось. Полезла внимательно читать инфу из папочки. О! теперь понятно. Семен Юрьич Семушкин, который проводил мою экспертизу — боковая ветвь клана. Почему он не Ярмолин? Ну, явно не ко мне вопрос. Подноготная кланов — вода темная и мутная, а в папке ответа не было. Припомнила, как на меня смотрел этот Семушкин, как активно зазывал в свое НИИ, и по спине стаей пробежали мурашки, а на руках волосы дыбом встали. Потрясла головой, отгоняя видение, где я в замызганном фартуке день и ночь стою у плиты, и отложила Ярмолиных подальше. В самый дальний ящик под названием: да никогда в жизни! Дальше Влацловы, соседняя губерния, специализация семьи: токсикология и медицина. Еще семья со специализацией «фармакология и медицина». Гриттельхоф, ничего не говорит. Но тоже не местная. И еще одна, специализация семьи та же, медицина, фармакология, токсикология. Штраховы, о, о них я слышала, в нашем городе N довольно известная семья, которая, да, правильно, тоже связана с медициной и фармакологией. Последние две папки я даже листать не стала. Упала на кровать и уставилась в потолок. Я понимала, почему мной интересуются только семьи с уклоном в медицину и фармакологию. Будет пробуждение или нет, бабушка надвое сказала, да и что я получу за способности — неизвестно, а парадокс — вот он. Даже рабочий — кулинарный. А в столовой на ужин сегодня тефтельки, и вроде овощи какие-то. Может, пойти закусок купить? Мысли с выбора родителей — опекунов плавно перескочили на еду. Желудок подвело, и тот заныл, а до ужина еще часа три оставалось. На полдник, если верить меню, были бананы, и их раздали утром. Нет, в принципе, можно и потерпеть, но в кошельке валялась некоторая сумма денег, а в пекарне на Островской продавались офигенские пирожки с капустой. До Островской, правда, пилить и пилить, но и до ужина три часа. Итог моих метаний застал меня уже на улице. Ну, пирожки так пирожки. Бешеной собаке семь верст не крюк, особенно если впереди вкусняшка мелькает.

До Островской я так и не дошла. В какой-то момент заметила дорогую машину, которая неспешно, очень неспешно, ехала параллельно моему курсу. Когда у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят. Машина была незнакома, и ее поведение меня напрягало. Буквально до дрожи. Очень хотелось нырнуть в какую-нибудь подворотню, но как назло, Сенная — это дома впритык. Старые дома — 19 века, когда в город пришла мода на длинные колбасы домов-дворцов. Я остановилась, понадеявшись, что машина проедет, обратив внимание на знак «стоянка запрещена». По-хорошему стоило развернуться и пойти обратно, но как говорится, хорошая мысля приходит опосля. Машина все-таки остановилась, под недовольные сигналы других водителей из нее вышел водитель и открыл пассажирскую дверь, подав руку импозантной, элегантной даме. Именно так и рисуют идеальных аристократок. Нет, такие и есть идеальные аристократки. Эта вторая за мою жизнь, Ван Вановна под вопросом.

— Мира, прости за фамильярность, и возможно, я напугала тебя, но ты не против пообщаться? — Я невольно расслабилась. Если так вежливо начала, то скорее всего, запихивать в машину и куда-то увозить не будет. Боже, о чем я думаю, такие точно не будут. Не будут же?

— Я вас знаю? — поломалась я, прежде чем согласиться на ее предложение. Разглядывая даму, я находила в ней какие-то неуловимо знакомые черты. Я точно где-то видела ее, но вот где, пока в упор не помню.

— Думаю, мы познакомимся в процессе более личного общения. — Улыбнулась женщина и весьма фамильярно подхватила меня под локоток, направившись в сторону одного из домов. — Семен, езжай, — не оборачиваясь, бросила она, и водитель, поклонившись, снова скрылся в машине.

— Пока Семен отдыхает, мы с тобой поговорим. Время уже сильно после обеда и думаю, ты будешь не против небольшого перекуса.

На Семеновской для небольшого перекуса кафе под мой бюджет не подходили, но вот дама в норковой шубе, думаю, могла себе позволить покормить маленькую меня.

— Что ж, тогда давай зайдем, ну например, сюда.

«Сюда» оказалась известная в городе кофейня «У Сюзанн». Владелец не только создал изящный интерьер, иметь фотографию в котором обязана была всякая приличная девица города, но и серьезно раскрутил кафе в сети, сделав его едва ли не визитной карточкой города. Насчет последнего я, конечно, загнула, но в официальном путеводителе это кафе точно было. Цены там, на мой скромный взгляд не то что кусались, они обгладывали кошелек случайно забредшего, и даже не выплевывали косточки.

Пока я пребывала в культурном шоке, к нам подбежал гардеробщик, которому на руки было небрежно сброшено норковое манто. А потом всучен еще и мой пуховик. Мужчина, в фирменном пиджаке с отглаженной рубашкой, в брюках со стрелками, зализанный, прилизанный и холеный, на мой пуховик посмотрел с заметным недовольством. Профессиональная улыбка на губах даже не дрогнула, но я буквально всеми фибрами души ощущала его недовольство моим существованием. Сама не понимаю, как мне удавалось сохранять невозмутимый вид.

— Анастасия Федоровна, душенька, — на входе нас встречал столь же лощёный и услужливый метрдотель. — Видеть вас — наше счастье. Ваш столик, разумеется,