Тим - Александр Цзи

зовут. Хорошо, хоть череп не проломил. Силен, как бык!

— Юра, — пробормотал я, плохо понимая, что говорю. — Почему на тебе нет цепей, и нет гири?

— Так зачем на меня цепи-то надевать? Я ж не убегаю!

Он хихикнул.

Я ничего не понял. Поэтому промолчал и принялся осматривать помещение. Слева от Юры — деревянная дверь, справа — крохотное оконце, как в бане. Не протиснешься. Под потолком светит доисторическая, засранная мухами лампочка. У дальней стены самодельная двухъярусная кровать, больше похожая на нары. Между кроватью и стеной — электрообогреватель. Рядом — маленький стол и две табуретки.

В углу раковина и унитаз.

М-да…

Пока я озирался, а рыжебородый с любопытством оглядывал меня, внизу двери беззвучно открылась еще одна дверца — маленькая, и грациозно вошла черная кошка с ошейником, на котором висело красное тряпичное сердечко. Кошка мяукнула, рыжий потянулся к ней погладить, но животное зашипело, оскалив мелкие острые зубы, выгнуло спину и подошло ко мне. Кошка осторожно понюхала мою ногу в кроссовке и ушла к кровати.

— Теперь вместе здесь жить будем, — радовался Юра. — А то скучно бывает. Днем-то работаешь, а вечером иной раз делать нечего. Иногда Хозяин книг подкинет, так я читаю…

Внезапно я осознал, что слышу вполне привычные в прежнем мире звуки, сейчас забытые. Мычание и блеяние. А еще — мерные удары металла о металл.

— У вас скот есть? — поинтересовался я, прикидывая, хватит ли мне сил пристукнуть Юру и выбраться с этой гирей. Где, интересно, ключи?

Кобуру с меня сняли. Как и финский нож в ножнах, висевший на ремне.

— А как же ж! И скотина есть, и поле пахать вот-вот начнем… Хозяин у нас деловой, все, что в прежнем мире было, сохранил, пока остальные бегали и грабили… За что ему огромное человеческое спасибо!

Юра хохотнул, и до меня пахнуло перегаром.

Так, решил я мысленно, пора заканчивать балаган. Если брызнуть в Юру остатками воды из кружки, чтобы отвлечь, и быстро придушить цепью…

Нет, сил не хватит…

Удары на улице прекратились, раздались приближающиеся шаги, дверь распахнулась. Вошел Хозяин — усатый, здоровый, потный, в кожаном переднике кузнеца, с закатанными рукавами рубахи и волосатыми руками.

— Познакомились? — спросил он своим сипловатым голосом. — Вот и ладненько. В общем, Тим, дорогой ты мой, будешь у меня отныне работником. Буду кормить, поить, спать будешь здесь, где сухо и тепло. Эти цепи и гиря — на первое время, пока не осознаешь, как хорошо тут живется.

— А если не осознаю? — хмыкнул я, глядя на него снизу вверх.

— А куда ты денешься? — удивился Хозяин. — Осознаешь, как миленький осознаешь… Вот скажи честно, Тим: куда едешь? От кого убегаешь?

Я на миг задумался.

— От прошлого убегаю. А еду в будущее.

— Хы! А поконкретнее? В какое-такое будущее? Есть ли у тебя, так сказать, бизнес-план для жизни? Дай угадаю: день за днем едешь ты и едешь, сам не знаешь, куда. Жрешь, что попало, ночуешь, где попало, Психов боишься, да ночных Упырей. Верно?

Психами он называет Буйных, понял я. А Упырями Оборотней? Или Бугименов? В моем родном городе все Бродяги называли Буйных Буйными, а Оборотней Оборотнями, потому что слушали того чела по радио. В этих краях, видно, другая терминология…

— Верно, — сам ответил на свой вопрос Хозяин. — А я тебе и цель, и бизнес-план, и смысл жизни дам. Смысл жизни, мой дорогой Тим, в том заключается, чтобы на земле пахать. Как наши предки. И далеко от нее не отходить. Она силу дает, земля-то. В старом мире люди про это забыли, ушли, понимаешь, в какие-то надуманные проблемы… В астрал, мать его… В интернет этот вонючий. И от земли оторвались! А как оторвались, так и потерялись во всем этом интеллектуальном говне! Работай на земле, она тебя и накормит, и напоит, и радость подарит. Верно, Юрка?

Рыжебородый энергично закивал, чуть шапка не слетела.

— Вот Юрка понимает, — удовлетворенно проговорил Хозяин. — Был он бомжарой и алкашом…

— Но-но! — возмутился Юра. — Я был свободным поэтом! А душа поэта иногда такая нежная, что только алкоголь помогает!

— Да не гони ты, поэт хренов! Шатался по стране, в землянках жил, как придурок. И не было от тебя ни пользы, ни толку, ни хрена. А теперь работаешь у меня в поместье. С Тимкой вдвоем будете пахать.

Я усмехнулся, хотя радости не испытывал:

— Получается, мы с Юркой — крепостные?

Хозяин удивился.

— Историю знаешь? Я-то думал, что такие малявки, как ты, только и умеют, что гузкой трясти перед камерой. Чертям на потеху… Но ты прав. Зря наш царь Александр Второй крепостное право отменил. Народ без цели и смысла жизни остался. За что и отблагодарил Освободителя — бомбой, ага! Большинство людей, Тимка, это те, кому Хозяин нужен. Чтоб направить на истинный путь. А чтоб человек в нужном направлении пошел, его нужно подталкивать куда надо. Вот виноград растет — веточки-то если не откусывать, лоза сама себя задушит! И кусты подстригать надо, иначе разрастутся как попало. Поэтому и цепи на тебе эти для начала.

— Самый лучший строй — это рабовладельческий строй! — поддакнул Юра. — Вон египтяне какие пирамиды забабахали?! А дворцы какие? А висячие сады этой… как ее, бабу эту древнюю звали…

— Это в Вавилоне, — буркнул я.

— Да один хер! — отмахнулся Юра. — Рабовладельческий строй оставил нам потрясающие образцы зодчества! А как капитализм наступил — что люди создали? Такого, чтоб на века? Высотки эти американские? Один раз пернешь — они валятся… А современные египтяне в старом мире только и умели, что деньги у туристов клянчить…

— Ну ладно, — перебил его Хозяин. — Тимка теорию, полагаю, понял. Пусть подумает. Молодежь в старом мире вообще никаких идей не имела, пусть к земле вернется, поймет, какое это счастье — работать своими руками…

***

Остаток дня я провел в этой комнатке. Придя немного в себя, выглянул в окно и увидел обширный двор и двухэтажный коттедж напротив. Стало быть, я в пристройке… Поднял тяжеленную гирю, звеня цепями, переместился на кровать. С таким утяжелителем не побегаешь…

Но я не сомневался, что сбегу. Пусть тут вдвоем наслаждаются землей, без меня. Но если для побега понадобится притвориться, что проникся этой рабовладельческой философией, я притворюсь. Не убудет.

Юра ушел и долго отсутствовал. Под вечер явился с подносом — на подносе были две чашки с мясным супом, хлебом и сырыми луковицами. Еще чайник и две кружки.

Крепостной поставил еду и питье на стол и, хитро мне подмигнув, выловил из кармана, как фокусник, поллитровую