Раав. Непостыженная - Франсин Риверс

Раав приветственно склонила голову, проявляя уважение.

— Мы ждали вас.

Опустив меч, Салмон шагнул вперед и протянул руку.

— Пойдем со мной.

Он почувствовал прохладу ее пальцев, когда взял ее за руку. Внимательно посмотрев на нее, он заметил, как пульсирует венка на ее шее. Она вовсе не была такой спокойной, какой казалась.

— Теперь ты в безопасности, Раав. Мы выведем тебя отсюда.

Он повел ее к дверному проему.

— Если хотите жить, следуйте за нами! — крикнул Ефрем остальным.

* * *

Раав почувствовала, как краска заливает ей лицо в тот момент, когда молодой человек повел ее с собой, отделив от родственников. Она оглянулась и протянула к ним руку, потом увидела, что ее отец, мать, братья и сестры со своими детьми послушались приказа Ефрема, а он занял оборонительную позицию за ними.

На другой стороне улицы вспыхнул огонь. Тела соседей лежали в дверях их домов. Крики доносились из центра города. Она слышала, как камни падают на улицу у нее за спиной. Оглянувшись, она увидела, как обрушился ее дом.

Салмон отпустил ее руку и обхватил за талию.

— Сюда, — решительно сказал он, подталкивая ее вперед. — Быстрее, — через плечо он видел, что ее родственники бегут за ними.

Когда Салмон остановился, чтобы помочь остальным, Раав протянула руки Авиву. Малыш споткнулся о камни, но она успела поймать его. Авив прижался к ней, уткнувшись лицом в ее плечо. Куда бы она ни взглянула, везде была кровь и смерть. Они выбирали путь среди развалин стены. Раав оглянулась на остальных.

— Поторопись, Раав! — приказал Салмон. — Не оглядывайся! Мы позаботимся об остальных. А теперь беги! жди нас под пальмами.

Выбравшись из завалов, Раав побежала дальше. И бежала, не останавливаясь, пока не оказалась в тени пальм. Она поставила Авива на ноги и повернулась, чтобы поторопить остальных. Втягивая воздух в горящие легкие, она кричала матери и сестрам, бежавшим с развалин со своими детьми. Отец и братья двигались медленнее, нагруженные семейным добром. Салмон и Ефрем с обнаженными мечами в руках прикрывали тыл, готовые защитить их, если понадобится.

Лицо матери посерело, Раав усадила ее в тени и прислонила к пальме. Бейсмат, Голан и Гера плакали и прижимали к себе детей. Агри размазывала слезы и смотрела назад — на город. Раав проследила за ее взглядом.

Иерихон выглядел так, будто с небес спустилась рука и сравняла его с землей. Стены и башни превратились в нагромождение камней, в беспорядке раскатившихся по равнине. Крики все еще разрывали воздух, когда над городом поднялся дым от пожара.

— Сюда, — сказал Салмон, беря Раав за руку. Он повел ее к израильскому стану в Галгале.

* * *

На закате великий торговый город — Иерихон — пылал. Воздух был наполнен едким запахом, дым столбом поднимался в темнеющее небо. Красно-оранжевые языки огня лизали остатки деревянных обломков в круге каменных развалин. Туда, где сидела Раав, доносился густой тяжелый запах горящей плоти.

Дрожа, Раав подтянула колени к груди и обхватила их руками. Она была истощена и утомлена, испытывая огромное облегчение, оттого что спаслась, и вместе с тем ее наполняла печаль. Все эти люди были теперь мертвы, потому что были глупы и уповали на построенные человеком каменные стены, вместо того чтобы уповать на Бога, сотворившего камни. Они слышали истории о Нем так же, как и она. Почему же они отказывались верить?

Салмон и Ефрем охраняли ее и семью, когда израильтяне возвращались после сражения.

— Никто из ваших людей не несет никакой добычи, — с удивлением произнес Мицраим.

— Иерихон заклят, — ответил Ефрем.

Салмон был настроен более благожелательно и был готов объяснить.

— Устами Иисуса Господь повелел убить все живое в городе мужчин, женщин, детей — молодых и старых; волов, овец и ослов. Все золотые, серебряные, бронзовые и железные изделия, которые останутся после пожара, будут принесены в сокровищницу Господа. Мы ничего не возьмем себе.

Раав опустила голову на колени. Она не хотела, чтобы Салмон и Ефрем увидели ее слезы. Они могут понять их неправильно и подумать, что она оплакивает разрушенный город, или что она не благодарна им за то, что они сдержали обещание. Ее сердце было исполнено благодарностью Господу Богу небес и земли, Который побудил этих мужчин сдержать свое обещание. Она и все члены ее семьи были живы и в безопасности.

И все же она ожидала большего. О, намного большего.

Кто-то взял ее за плечо. Она оглянулась и увидела брата Иовава, наклонившегося к ней.

— Прости, что не доверял тебе, Раав.

— И меня прости, — сказал Мицраим. — Бог евреев действительно могущественный Бог. — Мицраим сидел со своими женой и детьми, крепко обнимая их.

Последние израильтяне возвращались в Галгал.

— Здесь вы будете в безопасности, — сказал Салмон. Он поклонился Раав, а затем повернулся и пошел прочь. Ефрем последовал за ним.

Раав встала и смотрела им вслед, пока их фигуры не растворились в сгущающихся сумерках. За ее спиной никто ничего не сказал. Когда они скрылись среди шатров Израиля, она закрыла глаза и попыталась справиться с охватившим ее отчаянием.

Прошло много времени, прежде чем к ней подошел отец и обнял ее за плечи.

— Мы все вздохнули с облегчением, дочь моя. Благодаря твоей мудрости мы все живы и невредимы.

Она отмахнулась со злостью.

— Мы все живы благодаря Богу, — по ее щекам потекли слезы.

— Да, конечно.

Правильные слова, но не от сердца сказанные. Раав печально покачала головой. Никто из близких ей людей не понимал ее печали. Даже сейчас, после всего, что они видели и слышали, они не разделяли ее веру и желание ее сердца. Не понимали они и ее отчаяния. Она была недостойна стать одной из израильтян. Бог спас ее от гибели. Он проявил милосердие к ней и ее семье. Но это не означало, что она могла предстать перед Ним. Это не означало, что она может занять место среди Его народа. В лицах израильтян она видела, что для них она все равно всего лишь «иерихонская блудница».

Ее плечи вздрогнули, и ей пришлось прикрыть рот ладонью, чтобы сдержать рыдания.

— Ты плачешь о тех, кто погиб, Раав?

— Нет, — устало ответила она.

Она плакала, потому что ее мечта последовать за истинным Богом обратилась в прах. Она была вне стана израильского.

* * *

Эту ночь Раав спала урывками и встала рано утром. Она стояла в рассветном сумраке, наблюдая, как просыпается израильский стан. Когда поднялось солнце, она увидела троих человек, шедших к ним. Сердце замерло на мгновение, и она кинулась будить остальных. Все быстро проснулись и стали рядом с ней. Раав встала рядом с отцом.

Она сразу узнала Салмона и Ефрема. Но с ними был еще старец, который шел с большим достоинством. Она и родственники поклонились пришедшим.

— Это он, — тихо сказал отец. — Тот человек, которого я встретил в пальмовой роще сорок лет назад! — Он встал на колени, коснувшись земли ладонями и лбом. — Я бы не мог не узнать его.

Это был человек, которого она видела изучающим стены перед началом шествия, человек, поклонившийся воину с обнаженным мечом.

— Встаньте! — сказал старейшина, стукнув по земле посохом. — Должно поклоняться Богу, а не человеку.

Раав быстро встала и помогла подняться отцу. Она почувствовала, что он дрожит. И неудивительно, потому что когда она взглянула в глаза предводителя, она тоже задрожала. Никогда еще она не видела такого сурового взгляда.

— Я Иисус.

— Мы уже встречались однажды в пальмовой роще много лет назад, — сказал отец. — Я знал, что ты вернешься.

— Я помню тебя, Авиасаф.

Отец вновь склонил голову.

— Благодарю тебя за то, что ты сжалился над моей семьей и пощадил наши жизни.

— От гибели вас спас Бог, а не я, — сказал Иисус. — Но теперь вы должны решить, как будете жить дальше. Вы задумывались над своим будущим?

— Наше единственное желание — остаться в живых.

— Ваши жизни дарованы вам, — сказал Иисус. — Никто из израильтян не причинит вам зла. Куда бы хотите идти?

— Если все так, как ты говоришь, и мы можем сами выбирать свой путь, — осторожно продолжил отец, — тогда я просил бы разрешения вернуться в пальмовую рощу, чтобы мы могли жить там спокойно и сами зарабатывать на жизнь.

Раав закрыла глаза, ее сердце оборвалось.

Иисус склонил голову, соглашаясь.

— Ты можешь идти, Авиасаф, ты и твое семейство, да пребудет с тобою мир!

Испугавшись, что он уйдет и у нее больше никогда не будет возможности просить о себе, Раав вышла вперед.

— Я не хочу уходить!

Все глаза теперь были устремлены на нее. Отец и братья смотрели с тревогой, мать и сестры со страхом.

Глаза Салмона засияли, и он уже готов был заговорить от ее имени, но она отвернулась от него. Она могла только представить себе, каким нападкам он мог подвергнуться за то, что дал клятву спасти ее и все ее семью. Она не могла рисковать и подвергнуть его позору сейчас. Кроме того, она не верила в силу человека. Пусть Бог будет ее судьей. Если бы Он был орлом, а она мышью, стремглав бегущей в поисках убежища, она все равно хотела бы, чтобы этим убежищем стали Его могучие крылья.