Свержение монголо-татарского ига - Каргалов Вадим Викторович

Однако на Руси такое положение расценивалось как временное, вынужденное. Куликовская битва подорвала веру во всемогущество Орды. Князья уже считали свержение ига реальным делом. Это нашло отражение в духовных и договорных грамотах. Князья специально оговаривали новые условия в том случае, если «переменит бог Орду», т. е. если будет свергнуто иго. В духовной грамоте великого князя Дмитрия Донского (1389 г.) прямо указывалось: «А переменит бог Орду, дети мои не будут давать выхода в Орду, и который сын мой возьмет дань на своем уделе, то тому и есть». То же самое условие оговаривалось и в договорных грамотах между великими и удельными князьями. В договорной грамоте великого князя Василия Дмитриевича с князем серпуховским и боровским Владимиром Андреевичем (начало XV в.) говорилось: «А переменит бог Орду, и мне брать дань со своей вотчины и со своего удела, а великому князю не давать». Надо сказать, что надежды на то, что «бог переменит Орду», имели под собой реальные основания — завоеватели слабели.

После Куликовской битвы Золотая Орда не могла полностью оправиться от ущерба. А в 1395 г. на нее обрушился новый тяжелый удар. Тимур, правитель Средней Азии, послал на хана Тохтамыша свое войско. Владения Золотой Орды подверглись страшному опустошению, ее столица — город Сарай — была разрушена. Вторжения ордынских ратей в русские земли надолго прекратились. Зависимость от Орды в начале XV в. была чисто номинальной: дань выплачивалась нерегулярно, русские князья проводили самостоятельную политику, мало считаясь с распоряжениями хана.

В 1408 г. правитель. Золотой Орды Едигей попробовал повторить «Тохтамышево разорение» и добиться покорности от русских князей. Он собрал большое войско и двинулся на Москву. Великий князь Василий I Дмитриевич принял тот же план войны, что и его прославленный отец перед нашествием Тохтамыша: он ушел собирать войско в Кострому, однако в Москве были оставлены для обороны города «воеводы и многое множество народа». Опять москвичи сожгли посады, чтобы враг не мог найти прикрытия под стенами Кремля. Но в отличие от Тохтамыша Едигей не решился штурмовать сильные укрепления, защищаемые многочисленным, успевшим приготовиться к обороне гарнизоном. По словам летописца, ордынцы даже «не смели близ града стоять» — таким сильным был огонь со стен. Едигей остановился поодаль от городских стен, в Коломенском, и, по ордынскому обычаю, «распустил по всей земле воинство» для грабежа. Ордынские отряды разорили Переяславль, Ростов, Дмитров, Серпухов, Верею, Нижний Новгород, Городец, «волости и села по пленили и пожгли». На Кострому против великокняжеского войска Едигей послал «царевича Бегибердея, да сына своего Якшибея, да князя Сеньтилибея с тридцатью тысячами и четырьмя тысячами избранной рати татар». Но поход на Кострому не удался. Не сдавалась и Москва. Все это предопределило общую наудачу похода Едигея.

Простояв месяц под неприступными кремлевскими стенами, Едигей отступил, выговорив себе с москвичей 3-тысячный «выкуп».

Год спустя Едигей направил грамоту великому князю Василию I Дмитриевичу, в которой даже не требовал, а скорее просил собрать старые оброки. Видимо, реальной силы, для того чтобы подкрепить свои требования, правитель Золотой Орды уже не имел. Вот текст этого документа, характеризующего русско-ордынские отношения в начале XV в.:

«От Едигея поклон Василью, да и много поклонов. Как те поклоны к тебе придут, царев ярлык: Слышание учинилось таковое, что неправо чинят у тебя в городах, послы ханские и купцы из Орды к вам приезжают, а вы послов и купцов на смех поднимаете, великую обиду им чините — это не добро. А прежде вы улусом были ханским, и страх держали, и пошлины платили, и послов ханских чтили, и купцов держали без истомы и без обиды. Как царь Темир-Котлуй сел на царстве, а ты улусу своему государем стал, с того времени у царя в Орде не бывал, царя в очи не видел и князей его; ни бояр, своих, ни иного кого не присылал, ни сына, ни брата ни с каким словом. А потом Шадибек восемь лет царствовал, и ты у него также не бывал и никого не присылал, и Шадибеково царство тоже минуло. А ныне Булат-Салтан сел на царство, и уже третий год царствует. Также ты сам не бывал, ни сына своего, ни брата своего не присылал, ни боярина. И мы улуса твоего сами своими очами не видели, только слухом слышали. А что твои грамоты к нам в Орду присылал, то все лгал. Что собирал в твоей державе с двух сох по рублю, куда то серебро девал? Было бы добро, если бы дань была отдана по старине и по правде. Тогда улусу твоему зла не учинилось бы, а крестьяне бы не погибли до конца, и ярости и брани нашей на тебя не было бы ни в чем».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Едигей грозился новым нашествием, но осуществить свою угрозу не мог. В Орде опять началась «замятия». Против Едигея выступили «Тохтамышевы дети» (а у Тохтамыша было 13 сыновей). Начались трения между Едигеем и ордынским ханом Тимуром, от имени которого он правил.

В борьбу вмешались другие ордынские феодалы. Едигей потерял власть в Орде, а затем был убит.

После смерти Едигея Золотая Орда фактически распалась на несколько самостоятельных ханств. По сообщению арабского историка Ал-Айни, за власть боролись три хана. «Один из них, по имени Даулет-бирди, овладел Крымом и прилегающим к нему краем; другой, Мухаммедхан, завладел Сараем и принадлежащими к нему землями, а третий, Борак, занял земли[8], граничащие с землями Тимурленка». Затем против Мухаммедхана (или Улу-Мухаммеда) выступил еще один претендент на власть — Сайид-Ахмед — и первый откочевал со своей ордой на север, к русским землям. Улу-Мухаммед стал основателем династии казанских ханов и первым правителем Казанского ханства. В Крыму, тоже выделившемся из Золотой Орды, правил Хаджи-Гирей, основатель династии крымских ханов. Наследницей распавшегося золотоордынского государства пыталась выступить так называемая Большая Орда, занимавшая территорию Нижнего Поволжья. Однако и в условиях начавшейся феодальной раздробленности Орда представляла серьезную военную силу: каждый из ханов отдельных улусов располагал многочисленным конным войском. Кроме того, в Орде бывали периоды, когда временно прекращались усобицы и на Русь обрушивались объединенные силы завоевателей. Великий князь Василий I Дмитриевич успешно отбивал ордынские наезды. Однако после его смерти, в период великого княжения Василия II Васильевича, началась 28-летняя феодальная война, серьезно ослабившая Русь. Ордынские вторжения наносили огромный ущерб русским землям. Снова появились в летописях записи о татарских ратях, о разорении городов и сел, о многочисленных жертвах и пленных, уведенных в Орду.

В 1439 г. казанский хан Улу-Мухаммед (или Махмут-царь, как его называли летописцы) «со многими силами безвестно» подходил даже к Москве. Великому князю Василию II Васильевичу пришлось отступить за Волгу для сбора войска. Но москвичи отбили все приступы ордынцев, и хан Улу-Мухаммед отошел, безрезультатно простояв десять дней под стенами столицы.

По своему обычаю, ордынцы на обратном пути в степи «много зла учинили земле Русской». Улу-Мухаммед, по словам летописца, «множество людей пленил, а иных иссек».

Зимой 1445 г. хан Улу-Мухаммед «приходил ратью к Мурому». Великий князь сумел собрать войско и двинулся на помощь осажденному городу. Узнав о приближении русских полков, ордынцы поспешно отступили. Началось преследование. Русские «сторожи» потеряли из виду ордынское войско. Под городом Белевым великокняжеские полки попали в засаду и потерпели поражение. «Много наших татары побили», — заметил летописец.

Улу-Мухаммед опять повернул свою конницу и двинулся к Мурому. Пока один из ордынских отрядов осаждал город, остальные силы начали движение к Москве. 7 июля ордынская конница вброд перешла реку Нерль. Под городом Суздалем произошла битва великокняжеского войска с передовым отрядом Улу-Мухаммеда. Великий князь Василий II Васильевич привел к Суздалю всего 1500 дружинников. Удельные князья, несмотря на приказ великого князя, не прислали своих полков. «Немного было воинства», — сообщал летописец. А у Улу-Мухаммеда только в передовом отряде было более 3000 всадников. Несмотря на двойное численное превосходство врага, великокняжеское войско стремительной атакой опрокинуло вражеский строй. Ордынцы побежали. Великий князь, уже торжествуя победу, приказал коннице преследовать врага. Но на русские дружины, нарушившие во время преследования боевой строй, неожиданно ударила свежая ордынская конница — Улу-Мухаммед подоспел с главными силами. Разгорелась жестокая неравная битва. Много русских воевод и рядовых дружинников погибло, а сам великий князь Василий II Васильевич, раненный в голову и в руку, попал в ордынский плен.