Приключения двух друзей в стране прошлого - Александр Волков

Сэр Вильям позвонил, ожидая, что на его зов, как обычно, вбегут лакеи. Никого! Несколько удивленный, Галлоуэй сам облачил в утренний костюм свое тучное тело и отправился в помещения слуг, чтобы задать головомойку нерадивым лакеям.

Комнаты слуг были пусты!

На столах и скамейках, на полу валялся разный хлам, какие-то стоптанные башмаки, рваные панталоны, обрывки лент… И нигде ни живой души!

Истина внезапно открылась сэру Вильяму. Он поспешил во флигель, где помещались садовники; там та же картина запустения.

Дробной рысцой, яростно ругаясь, лорд-сенешаль побежал с докладом к лорд-канцлеру. К его удивлению, сногсшибательное известие не застало этого вельможу врасплох.

— Ушли? Все ушли? — совершенно хладнокровно переспросил он. — Что ж. Я этого ожидал.

— Но как? Почему? Объясните, ваша светлость, я ничего не понимаю! — вскрикнул ошеломленный Галлоуэй.

— Забастовка, — коротко пояснил Мундфит. — Средневековье кончилось, милейший мистер Галлоуэй. И наша с вами насущная задача на данный момент обеспечить завтраком обитателей дворца. Я думаю, — добавил он, улыбаясь, — что это потруднее, чем составить новый закон. Вы дрова умеете колоть?

— Я… черт его знает… когда-то в молодости колол… Но, ваша… то есть мистер Мундфит… Ведь для этого есть истопники! Хотя… как раз их-то и нет! Ну, пойду, попробую!

Галлоуэй отправился в дровяной сарай, разыскал колун и, охая и чертыхаясь, принялся колоть дрова для плиты.

Томас Мундфит отправился к королю. Весть о бедствии уже облетела дворец В залах и коридорах Мундфиту встречались полуодетые небритые мужчины, растрепанные дамы. Жалуясь и проклиная судьбу, они напрасно разыскивали исчезнувших парикмахеров, горничных, лакеев…

Гофмаршала и обер-егермейстера Мундфит послал на кухню — рубить мясо для котлет. Камергеры отправились на птичий двор и там гонялись за курами и индюшками, которых предстояло поймать, зарубить, ощипать и приготовить из них жаркое. Обер-гофмейстерины и просто гофмейстерины мыли на кухне посуду холодной водой, потому что Галлоуэй притащил такие огромные поленья, которые невозможно было разжечь.

Трудно описать суматоху и растерянность, водворившиеся в замке. Все эти титулованные бездельники, еще накануне проводившие жизнь в праздности, развлечениях, сплетнях, совершенно потеряли головы.

Когда Томас Мундфит навел кой-какой порядок среди этих ошалевших людей, он, наконец, смог пройти в покои Фланаганов. Бывшая королева бросилась к нему в отчаянии: она уже знала все.

— Мистер Мундфит, как быть с мужем? Вы знаете, он проснулся, ждет церемониала одевания и очень разгневан тем, что никто не идет… Может быть, следует открыть ему истину постепенно?

Мундфит покачал головой.

— Я думаю, мадам, горькое лекарство следует давать больному разом!

— А если это подействует на его рассудок?

— Что ж? В нашем положении не до полумер… А вот, кстати, и мистер Ли!

После краткого совещания решено было поступить по совету Мундфита.

Все трое, ступая на цыпочках, с видом заговорщиков прошли в спальню мистера Фланагана. Король, потерявший королевство, бушевал за занавесками, угрожая суровыми карами нерадивым лакеям, сановникам и самому лорд-канцлеру.

Мундфит одернул занавеси. Джон Фланаган сидел на кровати, свесив тощие босые ноги и кутаясь в одеяло.

— А, это вы, герцог Нор… тум… тум, черт бы побрал ваш длинный титул. Почему… это… ко мне никто не приходит? Что случилось? Пожар во дворце? Наводнение?

— Хуже, мистер Фланаган, — тихо, но внятно сказал Мундфит. — Население Норландии покинуло страну, и вы уже больше не король.

Глаза Фланагана выкатились из орбит, лицо позеленело. В течение двух последних лет он жил среди всеобщего преклонения, он ежеминутно слышал, как его титулуют, и слабый рассудок миллиардера не выдержал, он почти поверил в то, что он средневековый наследственный король.

Конечно, в какой-то дальней части мозга еще оставался здравый уголок, где таилось сознание того, что все это только игра, только длинный спектакль, который люди разыгрывают за его миллионы. Но он всегда старался заглушить это сознание, что ему обычно и удавалось.

— Как… Как не король?! — пролепетал он. — Какой Фланаган? Не знаю Фланагана..

Мундфит неумолимо продолжал:

— Произошла всеобщая забастовка, потому что я отказался удовлетворить политические и экономические требования рабочего класса Норландии, и все забастовщики ушли. Остались только бывшие ваши придворные и, как я полагаю, рыцари…

Сказанного было слишком достаточно для Фланагана. Последние здоровые клеточки его мозга были поражены безумием. Бывший король дико захохотал:

— Это все происки этого… как его… императора Аквитании… Собрать мою… как ее… храбрую армию… В поход, ура!

Он повалился на кровать и задрыгал ногами в безудержном восторге.

— Окончательно помешался, — констатировал доктор Ли. — Да это, пожалуй, для него и лучше…

Диагноз Аннибала Ли был правилен: Джон Фланаган лишился рассудка. Ухаживать за ним было легко: если его титуловали «ваше величество», он был кроток и послушен, позволял себя одевать, ел, пил, прогуливался… Но при всяком ином обращении больной впадал в ярость и начинал бушевать.

По общему признанию, завтрак, поданный в тот день в бывшем Виндзорском дворце, был самым скверным, какой когда-либо приходилось есть. Котлеты наполовину сгорели, а другая половина была сырая. Две индюшки, плохо ощипанные и еще хуже зажаренные, имели такой подозрительный вид, что к ним никто не решился притронуться.

Положение спасло несколько банок консервов, которые Томас Мундфит принес из своего тайника.

После завтрака Мундфит встал, постучал ножом по столу.

— Джентльмены! Положение не требует слов. Мы должны покинуть Норландию. В дворцовых конюшнях есть кареты, есть лошади. Конюхи и кучера не увели их, они ушли пешком, что, кстати, говорит о их честности. Искусству каждого из вас предоставляется обеспечить себя и свою семью транспортом.

Люди мрачно разошлись по своим комнатам. Они с отвращением срывали с себя роскошные средневековые наряды: ведь в них стыдно было бы показаться в Штатах. Но во что одеться? Костюмы, в которых они приехали в Норландию, многие за ненадобностью выбросили, у других эти костюмы завалялись до того, что превратились в тряпки. И все-таки это было лучше, чем ничего. Мужчины, вздыхая, надевали на себя потрепанные пиджаки и брюки, женщины — старые платья. Не имевшие ничего срезали с камзолов ленты и нашивки, укорачивали полы, женщины выкраивали себе накидки и мантильи из покрывал и занавесей.

Странная толпа людей, кто в старомодных, кто в фантастических одеяниях, покинула дворец и направилась к конюшням Много было недоразумений с запряжкой лошадей: мужчины, знавшие, с какой стороны подходить к коню и как его вводить в оглобли, сразу очутились в атмосфере всеобщей лести и почитания.

Наконец с грехом пополам все было налажено. В карету Фланаганов, кроме них двоих, сели доктор Ли и архиепископ. На козлы, вместо кучера, сел гофмаршал Дуглас. Мундфит посадил к себе Вильяма Галлоуэя и еще двух холостяков из числа бывших придворных. Остальные разместились кое-как, и печальный кортеж тронулся.

Как это поспешное бегство не походило на тот торжественный въезд, который происходил два года назад при звуках труб и народных криках, при салютах рыцарей, величаво стоявших на перекрестках дорог! Мундфит с горькой насмешкой над самим собой и своей выдумкой подумал, что теперь стоило бы заказать оркестру похоронную музыку, но даже и этого нельзя было сделать, так как музыканты ушли со всем народом…

Вскоре стали попадаться на дороге рыцари, тоже покинувшие свои замки.

В это утро в каждом рыцарском замке происходили такие же сцены, как и во дворе. Оставленные слугами семьи рыцарей, кое-как утолив голод, выбрались из своих неуютных жилищ. Рыцарь запрягал пару лошадей в дровяную телегу, складывал имущество, которое стоило взять, усаживал туда же жену и детей и брался за волоки.

Много смешного произошло с рыцарскими доспехами. Понятно, Мундфит еще не успел заменить стальные латы картонными, и у каждого рыцаря был многопудовый набор этих бесполезных вещей. Куда их девать? Везти с собой не было никакого смысла, разве только сдать в металлический лом Большинство рыцарей оставили латы, шлемы, мечи висеть на стенах.

Не так поступил разъяренный Сэй. Схватив меч, он с остервенением принялся рубить доспехи. Но сталь была так крепка, что он лишь сплющил и изуродовал их, иззубрив меч. Тогда Сэй, оставляя замок, повесил доспехи на подъемном мосту вверх ногами, собрав их в полную фигуру рыцаря и даже со шлемом вместо головы.

Граф Стаффорд утопил свои латы во рву, окружавшем замок. Всех остроумнее поступил маркиз Паулет. Его слуги развели огород возле замка, и там стояло пугало. Сняв пугало с шеста, Паулет водрузил туда полные рыцарские доспехи. Сначала фигура отпугивала пернатых, но потом пара птичек влетела в шлем через открытое забрало, нашла, что это очень удобное место, и свила себе там гнездо. И это было самое лучшее употребление, которое когда-либо делалось из рыцарских доспехов!