Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дождь быстро разбил тромбик, образовавшийся в одном из сосудов, бегущих к сердцу, и все обошлось без разрывов. Лев Игнатьич даже поднялся и сел.
- Что это было? - спросил он.
- Да так, - Дождь улыбнулся, и десятки морщинок разбежались по лицу. Пустяки! Я вас как-нибудь почищу.
- Чем это? - не понял Шилов.
- Щеткой! Как трубочисты чистят трубы, так и я...
- Спасибо. Я - Лев Игнатьич! - Шилов подал руку.
- Дождь...
- Интересное имя... А как вы зашли?..
- Через балкон, - объяснил Дождь.
- А-а-а... - плохо понимая, кивнул Шилов. - Это у меня, наверное, от перевозбуждения... Давайте я вам что-нибудь подарю, а? - Он оглянулся в поисках подарка, увидел статуэтку чугунного литья, еще того, старинного, и обрадовался. - Вот, это хорошая вещь, каслинское литье, редкая штука, возьмите.
Шилов схватил статуэтку и протянул Дождю.
- От чистого сердца!.. Вы меня спасли, я не могу!.. - Шилов улыбнулся.
Из чугуна был отлит старик с веслом в лодке. Он замахнулся, чтобы сделать гребок, и застыл... Дождь молча смотрел на старика, не в силах шевельнуться. Точно холодок пробежал по спине.
- Что с вами? - удивился Шилов.
- Не дарите никому эту вещь, - грустно сказал Дождь. - Хорошо?
- Не понял... - У Шилова даже рот открылся от изумления. - Это же Касли!..
- Можно, я спущусь по лестнице, а то что-то знобит...
- Да-да, конечно!.. - Шилов проводил гостя, захлопнул дверь и долго, не понимая ничего, смотрел на старика с веслом.
Почти в то же время, когда стало плохо Шилову, Петр Иваныч входил в просторный кабинет первого зама начальника управления Сергея Прокофьевича.
Будучи человеком весьма осторожным, Черных посоветовался относительно Неверующего со своим начальником. Рассказав про телефонный звонок, он сообщил, что факт письма в горком не подтвердился и, скорее всего, это злой недоброжелатель из тех, кого прижимает главбух. Начальник управления выслушал и спросил:
- Ну, а... отношения-то сами есть?
- Отношения есть, - улыбнулся Черных. - Весь пищекомбинат говорит!
Начальник покачал головой.
- И жена есть?
- И жена, и дочь...
- Ну, так чего еще ждать? Когда действительно она письмо напишет и на нас всех собак спустят?! Действуйте!..
И вот Неверующий сидел в кабинете Черных. Сергей Прокофьич был человек мягкий, округлый, и все в его лице и манерах говорило об этой мягкости и округлости. Поэтому и разговор поначалу зашел о планах, трудностях, сверхнормативных запасах, - словом, о вещах производственных и обычных. Наконец Черных спросил:
- А как дома, все в порядке?
- В порядке, - улыбнулся Неверующий. - Дочь замуж собралась! Восемнадцати нет, а хочу, и все! А он парень вроде неплохой. Историю знает как пять своих пальцев! Особенно старинные времена. Воспитывался в те годы...
- Кто воспитывался? - не понял Черных.
- Да он, жених-то... Дождем зовут!..
У Сергея Прокофьича удивленно изогнулись бровки.
- Извините, не понял, в какие времена он воспитывался?
- В давние, в Италии. Был такой правитель во Флоренции - Козимо Медичи, а потом внук его Лоренцо, по прозвищу Великолепный. Ну вот, они дружили все...
- И сколько же ему лет?
- Ну, и выходит, что пятьсот! - Петр Иваныч рассмеялся, покрутил головой. - Забавники! И она туда же! Я, говорит, родилась в Венеции.
- Кто? - не понял Черных.
- Ну, дочь-то! И доказывают, черти! Она вот говорит:
ей снится Венеция, будто идет по площади Святого Марка, заворачивает за Старые Прокурации, а там ямочка такая в ступеньке - и точно! И Мост Вздохов, и все, все сходится! А здесь, в городе, однажды заблудилась! Может, действительно мы жили когда-то еще?.. Кто знает!.. Мне тоже иногда снится совершенно незнакомая обстановка:
и город, и дома. Захожу в дом и знаю: здесь лестница наверх, поднимаюсь, открываю дверь и могу с завязанными глазами взять любой предмет. Откуда такая память, а?.. Вот и Надежде часто такое снится! Видимо, что-то в этом есть!..
- Какой Надежде? - не понял Черных.
- Да Боборыкиной, моей подчиненной. Влюбился я тут на старости лет, Неверующий улыбнулся.
- Не понял, - нахмурился Черных.
- Влюбился, говорю, чего тут не понять! За этим ведь и вызвали, наверное?..
Сергей Прокофьевич помолчал, потом, не зная, как лучше ответить, сказал:
- Ну, не столько за этим, но и за этим отчасти. Вы же руководитель и сами понимаете...
- Она уже заявление подала, уходит, работу я ей подыскал. Это, конечно, не дело, чтоб такое в одном коллективе. Я понимаю. Так что не волнуйтесь.
- Я не волнуюсь, Петр Иваныч, просто по-дружески хотел вам сказать, что поздно нам менять что-то в своей жизни! Годы не те.
- Ну, годы ни при чем, - возразил Неверующий. - Жизнь в любом возрасте есть жизнь! Такая, что чувствуешь себя мальчишкой перед ней! А вы: поздно! Нет, Сергей Прокофьевич, нико-гда! Да и вам не советую. Оглянитесь вокруг! Кроме этого кабинета есть еще масса удивительных вещей. Как говорил Маяковский: ненавижу всяческую мертвечину, обожаю всяческую жизнь! Так?
- Так! - неожиданно для себя согласился Черных и вспотел.
- Ладно, пойду я! - Неверующий поднялся. - Работать надо! Вы не волнуйтесь, сверхнормативные сократим! - пообещал он и вышел.
"А я ведь его не отпускал, - подумал Черных. - И сказать ничего не успел... А что я мог сказать? Да и нужно ли?.. Неужели я кажусь мертвым?" Он вдруг вспомнил эту строчку о мертвечине и внутренне содрогнулся. Ему показалось, что он не только никого не любит, но и не в состоянии любить. Жена, дочь, сын - он был нужен им в качестве сумы. Дать денег, достать дефицит, протолкнуть, поднажать, попросить. И Сергей Прокофьич делал, что мог. Когда он что-то не мог, то и у жены, у детей интерес к нему пропадал...
Вошла секретарша Полина Матвеевна. Ей было за тридцать, она успела развестись с мужем и воспитывала сына двенадцати лет. Это он знал. Но ему никогда не приходило в голову ни поухаживать за ней, ни спросить о сыне. Для него она была человеком, приносящим бумаги и уносящим их. И все.
- Как сын, Полина Матвеевна? - спросил Черных.
- Что? - вздрогнула она.
- Сын как учится? - Черных улыбнулся. Секретарша долго не знала, что ответить, потом, вдруг покраснев, пробормотала:
- От рук совсем отбился, Сергей Прокофьич, на тройки съехал...
- Это плохо, - сказал Черных.
- Да, - закивала она и перед тем, как уйти, неожиданно взглянула на него по-новому, будто с удивлением, что ли, а может быть, с надеждой...
Чугунов гонял по переулку на красной "Яве", и Баратынский в который раз с раздражением высовывался из окна: его этот рев нервировал.
Алгебру Чугунов неожиданно сдал на четверку. И то натянули, ибо отвечал он плохо, и математичка Елизавета голосила по этому поводу весь день в учительской. Литераторша Вера Васильевна молчала. Она знала, в чем дело, - в разрыве с Леной, это ясно, и ее решении выйти замуж за какого-то заезжего артиста филармонии. "Боже, эти Курагины просто заполнили мир! - думала Вера Васильевна. - А Чугунов - такая ранимая натура. И так все переживает!.."
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- «Если», 2009 № 04 - Журнал «Если» - Научная Фантастика
- Сто лет без войны - Владислав Чупрасов - Научная Фантастика
- Лето, прощай - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Над бездной - Александр Беляев - Научная Фантастика
- СЕРДЦЕ ЗОНЫ - Сергей Стрелецкий - Научная Фантастика
- Дюна: Дом Атрейдесов - Брайан Герберт - Научная Фантастика
- Если 2003 № 11 - Тед Чан - Научная Фантастика
- Дождь над океаном (сборник) - Александр Бушков - Научная Фантастика
- Хроники мира за Стеной - Макс Бронин - Боевая фантастика / Боевик / Научная Фантастика
- Кот, проходящий сквозь стены - Роберт Хайнлайн - Научная Фантастика