Гости незваные - Андрей Величко

— Тогда не понимаю, зачем все эти сложности. Не проще ли было его сразу допросить под гипнозом — и все?

— Если бы нам от него требовался конкретный ответ на один вопрос, то да. Но нам же нужно абсолютно все, что он хоть теоретически может вспомнить! А для этого клиента нужно привести в соответствующее состояние, что и было проделано. Когда энтузиазм у него малость ослабнет, придется повторить сеанс, ничего не поделаешь. Хотя, конечно, я ожидал более скромного эффекта.

— Наверное, все эти твои фокусы отвечали потребностям каких-то сторон его души, — предположил Гоша. — Вот только я не уверен, что лучших.

— А мне кажется, что именно их. Ну чего еще приличного могло в нем пробудиться? Тут хоть человек загорелся рвением. Направить его в нужную сторону — и все, даже после окончания операции с Арутюняном этого Кисина можно будет куда-нибудь пристроить.

— Начальником лагеря, к примеру.

— Да ты что, это же очень ответственная должность, у Виктора Ивановича мигом половина заключенных разбежится, а оставшиеся сядут писать книжки против нашего кровавого режима. Нет, подберем ему что-нибудь попроще, где нельзя напортачить, но об этом можно будет подумать и потом.

— Это хорошо, что ты все-таки собираешься подумать, — заметил Гоша, — потому что кем бы он ни был, но сказано — мы в ответе за тех, кого приручили.

— Я, что ли, его тебе приручал? Тоже мне, нашел дедушку Дурова. Сам он приручился, потому что давно хотел, а мы просто направили этот процесс в конструктивное русло. И хватит, ну его в зад, этого Кисина, мне из-за него сегодня даже пиво кажется каким-то кислым.

— Хватит так хватит, — согласился Гоша, — тем более ты знаешь, отчего я про приручение вспомнил? Недавно «Маленького принца» перечитал, и даже как-то жалко стало, что у нас такой книги не будет.

— Вполне возможно, что и будет. За Сент-Экзюпери сейчас присматривает целая группа, чтобы его биография поменьше отличалась от той, что была в другом мире. Воздушную экскурсию ему устроили еще в двенадцатом году, точно как там. Заранее уже Ренэ де Соссин ищем, правда, пока никак не можем найти. Если и потом не найдем, придется соображать, где взять замену. В смысле, в каком именно отделе. Так что я все-таки надеюсь, что такой великий писатель будет и у нас. Полного совпадения книг вряд ли стоит ждать, но это не так страшно. Наверняка даже лучше что-нибудь напишет, потому как в побежденной стране писательские таланты почему-то расцветают ярче. Там он оказался в такой ситуации только в сорок лет, а здесь — уже. Но вот с Ремарком, боюсь, мы тут пролетаем. Не новую же войну ради него устраивать! А без нее в лучшем случае получится нечто чуть выше среднего, хотя интересно будет посмотреть, что именно. Ну и давай перейдем к основной теме сегодняшней встречи — нужна твоя санкция.

— Бери, — пожал плечами Гоша, — тебе ее в устном или письменном виде? В принципе, конечно, неплохо было бы узнать на что, но это не обязательно.

— На расширение наших иномирных операций до территории Азербайджана. Подготовка агентов в целом закончена, а как только мы в очередной раз запустим время в двадцать первом веке, к гостившему у нас думцу придет наш человек и потребует поделиться бакинскими связями, они у него есть. Мы же выцарапали именно эту сволочь не только за выдающуюся мерзость натуры, хотя и этот мотив присутствовал, а потому, что он паразитирует на близких к нефтянке кругах.

— Разумеется, делай что считаешь нужным. Кстати, а можно тебе задать небольшой такой вопросец типа теста?

— Про кошачью бумагу из Штатов?

— Ну вот вечно так, захочешь сделать тебе сюрприз, а ты, оказывается, уже в курсе. Я же это письмо полчаса назад получил из рук в руки, когда твои орлы его прочитать-то успели?

— Недели три назад, в Штатах, когда оно только писалось. Правда, это был черновик, так что интересно будет посмотреть, не добавили ли чего. А кто привез? По дипломатическим каналам его передавать отказались, насколько я в курсе.

— Ну хоть чего-то не знаешь, — довольно откинулся на спинку стула Гоша. — Один не очень известный, но с моей точки зрения вполне приличный американский писатель, Сетон-Томпсон. Будет свободное время, почитай, рекомендую.

— Это он кому не очень известный, тебе, что ли? Да в Советском Союзе на его книгах выросли десятки поколений юных натуралистов! И даже я, хотя юннат из меня не вышел. Значит, сам вот так взял и привез? Вот ведь незадача какая…

Это письмо явилось хоть и несколько запоздавшей, но зато бурной реакцией на мою дезу о том, что нашими крылатыми ракетами управляют специально обученные кошки. После смерти Черчилля небольшая часть его дневников попала в руки американцев и была опубликована. Ничего особо интересного там не содержалось, но надо же к чему-то прицепиться! Вот и докопались до кошек. Сначала просто копили возмущение, но где-то полгода назад организовали международный кошкозащитный комитет и начали агитацию за давление на Россию. Чтобы, значит, та перестала принудительно забривать милых зверьков в свой ИВВФ, где их ждет мученическая смерть, а разрешила свободную эмиграцию кошек на Запад. Данное движение было поддержано Альперовичем, потому как распространение оно получило только в южных штатах, а всякое, хоть даже и самое слабое, подобие нагнетания напряженности между Севером и Югом нами весьма приветствовалось.

— Так чего же здесь плохого, что письмо привез именно Сетон-Томпсон? — не понял император.

— Я же надеялся, что курьером будет или совсем простой и ничего не понимающий кошкозащитник, или кто-нибудь из Управления стратегических служб. Тогда можно было бы с каменным выражением на морде объяснить, что все это гнусные и лживые измышления врагов, а если собеседник усомнится, пообещать засунуть его в ракету вместо кошки и запустить. Теперь же подобные алгоритмы не годятся. Ты ему когда ответ обещал?

— На днях, точной даты не называл. Да, с ним придется поуважительней… Слушай, а почему бы тебе не заявить, что среди кошек очень популярен кодекс самурая? И они относятся к людям снисходительно только потому, что не видят в них даже слабого подобия настоящего сегуна. Но когда увидят — их существование наконец-то приобретет истинный смысл. Отдать жизнь за хозяина! Сможет твой Рекс изобразить из себя что-нибудь этакое? То, что ты сможешь прикинуться тем самым сегуном, я не сомневаюсь.

— Да, пожалуй, в этом что-то есть. Причем показать лучше не одного Рекса, а вместе с детьми. Правда, их всего пять, в сумме число будет какое-то неправильное. Хотя если в команду добавить Рыжика, получится как раз семь самураев, то есть оптимальное количество. И зря ты насчет него сомневаешься — да, он у нас, мягко говоря, не Спиноза. Но команду «Фас!» знает отлично и выполняет не задумываясь, с огромным энтузиазмом. А орет как! Не слышал? Ну это ты много потерял. Почти как сирена у пикировщика. Хорошо хоть редко, но для такого случая мы его попросим продемонстрировать вокал.

— Меня не забудь позвать на этот цирк, — усмехнулся Гоша, — но вообще-то не знаешь, чего это они возбудились именно сейчас?

— А ты вспомни, что в январе было в Ливии.

По Ялтинскому договору двенадцатого года Ливия становилась зоной интересов Германии. Тут, пожалуй, не помешает сделать небольшое отступление.

Представьте себе, что кто-то всю жизнь недоедал. Не то что голодал на грани смерти, а просто питался небольшими количествами простой и не очень качественной пищи. Что будет с этим человеком, если вдруг предоставить ему возможность есть без ограничений, причем продукцию лучших поваров? Пусть он и все понимает, но, один черт, поначалу обожрется. И только намучившись запорами и поносами, приобретет хоть какую-то сдержанность в еде, это в самом лучшем случае. Обычно же средний индивидуум в такой ситуации спохватывается лишь тогда, когда обнаруживает, что отныне он может лицезреть свое хозяйство только в зеркале, а напрямую мешает брюхо.

Так вот, с момента своего образования Германская империя находилась в состоянии довольно жесткого сырьевого и территориального голода. Поэтому, как только по результатам войны были получены огромные и богатые территории, она со всем пылом, забыв о сдержанности, ринулась их осваивать. И если с Алжиром у них хоть с трудом, но что-то получалось, то в Ливии немцы откровенно увязли. Все три до того собачившихся друг с другом повстанческих движения объединились и не выпускали немцев за пределы хорошо укрепленных гарнизонов, а в последний год провели несколько удачных штурмов, отчего и без того небольшая контролируемая Германией территория еще сократилась. Не последнюю роль в этом играли английские военные советники, присутствующие там в немалых количествах. Кайзер слал гневные ноты Эдуарду Седьмому, но тот отвечал, что Англия тут ни при чем. После войны на островах голодно, опять же высокая безработица, особенно среди офицеров. Вот они и ищут себе службу частным порядком. Если бы его величество Вильгельм Второй финансово поспособствовал решению данной проблемы, то ее наверняка можно было бы снять, заверял кайзера Эдик. А пока у Великобритании не хватает денег даже на положенные по закону мизерные военные пенсии.