На той стороне (СИ) - Добрынина Елена

— Maman, это шкатулка? Но кто мог оставить ее в камине? — С восторгом вопрошала Натали.

— Интересно, сколько времени она там простояла? — Озадаченно спросил Николай.

— Да и вообще, как не сгорела возле огня. — Вторила брату Натали.

— Если, конечно, она стояла там давно, ma chère Натали. — Отозвался вдруг Александр Сергеевич, а сам посмотрел на Аню.

Она изобразила интерес на лице, вытянула голову, словно пыталась со своего места увидеть находку. Смотреть ему в глаза было невозможно. Дико захотелось разрыдаться. В последний раз с ней подобное случалось, когда пропал папка, точнее, когда она поняла, что он не вернется. Даже расставание с парнями никогда не заставляло ее плакать. А тут вдруг стало так обидно, что миссия, такая простая на первый взгляд, не может осуществиться и все рушится как карточный домик. Охватило отчаяние.

— И что теперь будете делать со шкатулкой, Татьяна Александровна? — Спросила Аня. Голос ее дрогнул.

— Дождемся Павла Андреевича. А он уже определит. — Решила графиня. Александр Сергеевич, как считаете, представляет ли эта вещица какую-либо ценность?

Гнездилов встал и подошел к графине. Наклонился над находкой, повертел ее в руках.

— Здесь есть герб, можно установить, кому он принадлежит. — Сказал он и учтиво поклонился графине. — Если Павел Андреевич решит установить принадлежность предмета, он может обратиться к вашему покорному слуге, ваше сиятельство.

Спасибо вам, Александр Сергеевич, поблагодарила Татьяна Александровна. — Дарья, отнесите находку в кабинет. И подавайте десерт.

— Слушаю-с! — Отчеканила экономка и, забрав шкатулку, ушла с ней прочь.

— Я, наверное, прилегла бы. С вашего позволения, Татьяна Александровна. — Попросилась Аня. Находиться здесь сейчас не было никаких сил.

— Конечно, конечно, дорогая Аннушка! — Разрешила графиня и позвала слугу. — Прохор!

— Как же можно остаться без десерта? — Оставил свой язвительный комментарий наблюдавший за ней Николай.

Аня выругалась про себя. Только его сейчас не хватало для полного счастья. Так сказал, словно это она — десерт и не она остается без куска пирога, а он лишается главного развлечения — ее общества.

— Сладкое вредит фигуре. — Парировала Аня и бросила на графа уничтожающий взгляд.

Глава 25. Всегда ищи плюсы

Когда Прошка оставил её одну в комнате, Аня дала волю слезам. Поддавшись чувствам уткнулась в высокие подушки и заревела. Когда она успела так расчувствоваться? Казалось бы, ну, подумаешь письмо и шкатулка, но сам факт того, что она не справилась, что подвела Порфирия Игоревича огорчал безмерно. Ещё и Николай со своими издевками, да и сыщик этот не просто так спрашивал про дядю. Усмехнулась сквозь слезы, дядя. Уже считает концертмейстера дядей. Порфирий Игоревич, нет все-таки Георгиевич, в начале XX века имя Игорь было не очень распространено, был бы ей отличным дядюшкой. Ну вот и как подвести его и Аську?

Усилием воли Аня решила заканчивать со слезами. Аккуратно добралась до зеркала у умывального столика и взглянула на своё изображение. Весёлого было мало: глаза красные, лицо припухшее, да и голова трещит.

Аня умылась из кувшинчика, стоявшего на краю столика. Стало чуть легче. Нельзя раскисать! Надо просто придумать план! У нее всё обязательно получится. В конце концов, папка всегда учил её искать плюсы даже в самой гадкой ситуации. Например, она бы могла не подвернуть ногу, уйти в портал и тогда бы они никогда не узнали, что трубочист достал шкатулку из ниши камина в тот же день. И миссия была бы провалена. А так у Ани ещё есть шанс спрятать шкатулку заново и вернувшись рассказать Порфирию и Асе, где она лежит.

От этих мыслей у девушки даже настроение улучшилось. Она осторожно дошла до кровати, стараясь по минимуму нагружать больную ногу, и решила думать, как исправить ситуацию. Мысли путались. Выход никак не находился. Аня вздохнула и решила немного отвлечься. В дверь постучали и вошла Наташа. Она была абсолютно счастлива.

— Ты не спишь, дорогая моя? — Спросила она.

— Нет, не спится. — Равнодушно ответила Аня. — Как десерт?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Его никто не стал есть. После твоего ухода Николя и Александр Сергеевич отбыли на службу. Доктор побеседовал с маменькой и тоже уехал.

— А ты чего же не стала? — Девушки сами не поняли, как перешли на "ты". — Никак, любовью сыта?

Наташа мечтательно прикрыла глаза.

— Ах, Анечка, знала бы ты, как я счастлива, что Александр Сергеевич оказывает мне знаки. Ну и пусть батюшка против. Это же не мешает мне любить и наслаждаться жизнью. Вот завтра в театре снова свидимся, как же я рада тому!

— Я тоже люблю театр. Правда, редко получается выбраться, — в задумчивости ответила Аня.

Они все едут в театр. И ведь на самом деле, это большая удача. Как она не подумала? Небось, и прислуга разбредется кто куда, пока хозяев нет дома весь вечер.

— Во сколько же начинается спектакль? — Словно бы из любопытства спросила Аня.

— Да как обыкновенно, в восемь вечера. — Ответила графская дочь.

Наташа словно была не здесь. Зуб можно дать, что она в деталях представляла, как пройдет завтрашний вечер. Аня судорожно соображала. Так, если в 8 начало, то заранее, минимум за час все уедут. Она останется дома, заберёт шкатулку из кабинета и положит в укромное место. И затем пока никто не вернулся, она вернётся домой. Лишь бы нога не подвела и утром Аня смогла ходить.

Так, отлично, примерный план был составлен. Осталось только провести в кругу семейства Ильинских одну ночь и завтрашний день. Конечно, Асе и Порфирию Георгиевичу придется поволноваться в ожидании, но что поделать? Видит Бог, она не хотела, чтобы все так сложилось. Но как известно, все что ни делается — к лучшему.

Глава 26. Фамильный герб

Остаток дня до ужина и возвращения графа Павла Андреевича из министерства прошел спокойно. К ней пришел Саша и они читали. Аня восседала в своем кресле на колесах, сложив руки на коленях, а Саша сидел на скамеечке подле нее и читал из хрестоматии небольшие рассказы.

С удивлением Аня обнаружила, что заниматься с мальчиком ей нравится. Он еще пока держался сдержанно, но Аня понимала, что это до поры — до времени, пока он к ней не привыкнет.

Глаша носилась подле нее с очередным компрессом. Сначала Аня раздражалась, но после второго подхода поняла, что боль уходит, ей стало значительно легче, и это радовало.

Мысли ее по-прежнему были далеко. Главной задачей оставалось заполучить шкатулку назад. Вечером должен был вернуться граф Ильинский и решить, что делать с находкой. Аня терялась в догадках, куда определят шкатулку, но придумать никак не могла. Павел Андреевич мог просто оставить ее дома в качестве реликвии, а мог отдать в полицию для изучения. Не зря Гнездилов об этом говорил. А если шкатулку вскроют и увидят свежее письмо, будет много вопросов.

Что обычно делают с кладом? Оставляют тому, кто его нашел, наверное. Воровать шкатулку совсем не то, что подложить ее в камин. От мыслей о краже Ане делалось дурно. Не думала она, что может так скатиться. Но выбора не было.

За ужином Аню познакомили с графом. Он был грузным, уставшим добряком лет пятидесяти, может чуть больше, который постоянно вытирал лысину платком и тяжело дышал. На удивление, граф был словоохотлив. Аня поняла теперь, в кого в этом семействе Натали. Павел Андреевич кивнул Ане, выслушал историю с ее падением, которую рассказала ему Натали, даже пожурил гувернантку, что нужно быть осторожнее, и потерял к ситуации интерес. Гораздо больше его интересовал ужин.

— Ох, душа моя, Татьяна Александровна, сколько ж дел сегодня было! Как есть — без продыху занимались прошениями и жалобами. Николай, скоро будет проверка вашего ведомства — держи свои дела в порядке. Надобно не ударить в грязь лицом перед министром. — Поучал он сына.

Николай скривился, но ответил бесстрастно:

— Конечно, отец.

— Еще лучше было бы раскрыть какое-то дело, так бы ты смог продвинуться по службе. А министр твое рвение заметит, эту заботу уж оставь батюшке.