Идеальный кандидат - Люси Кинг

Когда отца не стало, он пустился во все тяжкие, лишь бы не оставаться наедине со своим горем. И с матерью.

Она так нуждалась в его поддержке, а он пил и спал с кем попало, не замечая, что происходит с ней. Сын не смог вырвать ее из лап депрессии. Она не плакала, не рвала на себе волосы. Просто однажды в гараже отца покончила с собой.

Воспоминания нахлынули удушливой волной. Смешавшись с тревогой, сделали ожидание невыносимым. Странная и жуткая мысль о том, что по его вине умрет еще одна женщина, не давала покоя.

Наконец очередь дошла до Селии. Она скрылась за дверью кабинета и пробыла там минут пятнадцать. Маркус с нетерпением ждал ее возвращения.

Когда она вышла, облегчения это не принесло. По выражению ее лица невозможно было ничего угадать. Глаза не выражали ни радости, ни грусти. Просто были пусты. Холодный пот прошиб Маркуса. Он понял, случилось что-то действительно страшное. В противном случае она, конечно, не упустила бы возможности отчитать за потраченные по его милости четыре часа. Но она молчала.

– Что с тобой?

Ее взгляд был направлен куда-то мимо него. Так, словно врач запретил ей смотреть в его сторону. Она судорожно сглотнула.

– Селия, ответь! Что тебе сказал врач?

Она приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала. Маркус повторил вопрос уже громче.

– Ничего. Стресс.

Он с облегчением вздохнул.

– Так это не сердечно-сосудистое.

– Как видишь, совсем нет.

– Боже мой, это же прекрасно. Я так рад.

– Здесь нечему радоваться.

– Почему?

– У меня не просто стресс.

– А что еще?

Селия помолчала, потом сказала чуть слышно:

– Я беременна.

Маркус побледнел и сполз по стене, однако его реакция не могла сравниться с чувствами Селии. У нее кружилась голова, тошнота подкатывала к горлу, сердце стучало в ужасающем ритме.

Она всегда была независимой. Никогда в жизни, ни за какие сокровища мира она бы не согласилась признаться себе в том, что в глубине души назойливая забота Маркуса ей приятна. Однако это именно так и было, как ни старалась она выдать теплые чувства к нему за элементарную вежливость. Это не имело ни малейшего отношения к произошедшему месяц назад. Сейчас они просто друзья.

Конечно, к благодарности примешивалось и раздражение. Во-первых, такая забота слишком уж непривычна, Селия просто не знала, как на нее реагировать. А во-вторых, было очень неприятно показаться ему в таком виде. Ей хотелось, чтобы он запомнил ее во всеоружии, а уж никак не в состоянии далеком от совершенства.

Но, как бы то ни было, она слишком слаба, чтобы сопротивляться его натиску. Последняя неделя измучила ее, но она откладывала бы визит к врачу до последнего. Так что ему надо быть признательной. Вместе с тем она не хотела ничем обнаружить это. Селия высоко ценила свою независимость. И вот теперь выстраиваемая годами картина мира рухнула в одночасье.

Маркус тихо и изощренно выругался.

– Вот именно, – сказала Селия. – Вот именно.

Потом помолчала и добавила:

– Срок шесть недель.

– От меня? – зачем-то спросил Маркус, хотя нисколько не сомневался в ответе.

– От кого же еще.

Задав пару вопросов о симптомах, врач понял все очень быстро. Когда Селия затруднилась назвать дату последней менструации, он спросил, ведет ли она регулярную половую жизнь. После этого вопросы приняли вполне определенное направление. Впрочем, любые вопросы казались излишними, ведь все и так стало ужасающе ясным.

Врач предложил пройти тест на беременность. Она последовала его совету, втайне надеясь, что все обойдется. Не обошлось. На белой пластиковой палочке явственно проступили две голубые полоски, больше Селия ничего уже не слышала. Врач говорил что-то о необходимости избегать стрессов и поменьше работать, но слова звучали как сквозь вату, на ватных же ногах она вышла из кабинета и рухнула как подкошенная на ближайший стул.

– Черт возьми, как это вообще могло произойти? – Голос Маркуса был прерывистым и хриплым от ужаса.

– Рассказать тебе, откуда берутся дети? – прошипела Селия.

Маркус взял себя в руки. Как он вообще может вести себя подобным образом? Положение Селии гораздо хуже, но она держит себя в руках.

– Но ведь мы предохранялись.

– Презервативы в общем-то довольно редко рвутся, – Селия вспомнила статью из какого-то журнала, – в двух случаях из ста. Видимо, это как раз наш случай.

– Но почему?

– Откуда мне знать? Может, он изначально был бракованный. Какая теперь разница?

В тишине слышно было мерное тиканье часов, гул большого города за окнами и стук измученного сердца несчастной Селии. Голова ее болела невыносимо, будто в ней вертелись огромные зубастые колеса. Просто раскалывалась. И от тревожных мыслей становилось еще тяжелее.

– И что нам теперь делать?

– Не знаю, Маркус. Я очень, очень устала. Сейчас вообще почти не соображаю. Давай завтра подумаем над этим, ладно? – Она поднялась и закинула сумку на плечо.

– Я отвезу тебя домой.

– Хорошо. – Ей не хотелось видеть его, да и вообще кого бы то ни было, но она согласилась из вежливости, а также потому, что не имела сил спорить. – Но потом ты оставишь меня одну. Договорились?

Маркусу не хотелось оставлять ее одну. Тем более в таком состоянии, физическом и душевном. Он был бы рад всю ночь глаз с нее не спускать, лишь бы тоже не оставаться одному. Лишь бы не сидеть в пустой квартире с бутылкой элитного виски, которая долгое время собирала пыль в шкафу и вот, наконец, дождалась своего часа. Лишь бы не глядеть бессонно в потолок и не винить себя.

Ведь это он виноват. Все происходившее шесть недель назад высветилось перед ним, как на экране.

Селия не права. Им попался не бракованный презерватив, и, уж конечно, Маркус достаточно опытен, чтобы надеть его без проблем. Но он был вне себя от страсти, и трясущиеся руки никак не могли раскрыть прозрачный пакетик. Тогда он разорвал его зубами.

Он снова выругался, на этот раз еще более изощренно. Как он мог допустить столь глупую ошибку? Теперь несчастная женщина должна расплачиваться за то, что его зубы проделали дырку в латексе.

Ее беременность его вина. Маркус, повторяя это себе, наливал шестой или седьмой стакан? После третьего перестал считать. Виноват только он. Вся жизнь Селии перевернется с ног на голову из-за его вопиющего идиотизма. Вся вина целиком на нем. А ответственность целиком на ней.

«Что нам теперь делать?» – спросил он у нее в больнице, хотя следовало бы спросить, что ей теперь делать. Он не имел права навязывать ей свое мнение по этому вопросу. Как она решит, так и будет. Все, на что он теперь способен, – как можно спокойнее ее выслушать и согласиться. Относя на кухню опустошенную бутылку, он подумал: дальнейшая жизнь Селии зависит от нее самой, и только от нее самой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});