США во Второй мировой войне. Мифы и реальность - Жак Р. Пауэлс

В США тогдашняя правящая элита считала, что нужно срочно действовать, пока в руки Японии не попала богатая нефтью Индонезия, ибо тогда весь Дальний Восток был бы потерян. В 1930-е годы, как мы знаем, американская элита была в основном против войны с Германией, но все чаще благосклонно смотрела на перспективу войны против Японии. Страна восходящего солнца воспринималась как высокомерная, но, по существу, слабая страна-выскочка, которую могущественная Америка может легко «стереть с карты мир за три месяца», как выразился однажды секретарь военно-морского флота Фрэнк Нокс138. Как уже упоминалось, планы войны против японцев готовились в течение довольно продолжительного времени. Именно с учетом этих планов авианосцы и стратегические бомбардировщики были разработаны в 1930-х годах. Это оружие делало руки Дяди Сэма достаточно длинными, чтобы дотянуться через Тихий океан, где Филиппины, стратегически расположенные недалеко от Японии, а также от Китая, Индокитая и Индонезии, могли, очевидно, служить наиболее полезной для операций базой.

Правящая элита США хотела войны против Японии, и президент Рузвельт, капиталы семьи которого были созданы, по крайней мере, частично за счет торговли опиумом с Китаем, показал себя вполне готовым начать такую войну. Но Вашингтон не мог позволить себе считаться агрессором и начать конфликт, только оборонительную войну можно было бы представить Конгрессу, где были сильны изоляционистские настроения, и американской общественности, которая не очень-то желала войны. Американское нападение на Японию, кроме того, вызвало бы вступление в эту войну нацистской Германии, которая должна была прийти на помощь Японии в соответствии с условиями их взаимных договоров, в то время как нападение Японии на США такой необходимости не вызвало бы139. (Более того, так как она уже была в отчаянном положении в СССР, Германия, как считалось, вовсе не стремилась взять на себя нового врага калибра США. Эта мнение, очевидно, подтверждалось сдержанной реакцией Берлина на серию инцидентов с участием кораблей и немецких подводных лодок в Атлантике осенью 1941 года, которая получила гиперболическое название «необъявленная морская война»). Для того, чтобы вызвать в воображении войну, которая была бы желанной, своего рода новую редакцию «великолепной маленькой войны» против Испании на рубеже века, войны против единственного и предположительно относительно слабого врага – Японии, последнюю надо было спровоцировать, так чтобы представить эту войну как акт агрессии.

Решив, что «Япония должна быть представлена как сделавшая первый выстрел», президент Рузвельт положил «провоцирование Японии на очевидный акт войны в основу политики, которой руководствовались [его] действия по отношению к Японии на протяжении 1941 года». Используемые военные хитрости включали в себя развертывание военных кораблей близко от японских территориальных вод или даже вхождение в них, по-видимому, в надежде что это вызовет инцидент, который мог бы служить в качестве «казуса белли» (благовидного предлога). Более эффективным, однако, было то неумолимое экономическое давление, которое было пущено в ход против Японии, страны, отчаянно нуждавшейся в сырье и поэтому более вероятно считающей такие методы особенно провокационными. Летом 1941 года администрация Рузвельта заморозила все японские активы в Соединенных Штатах и приступила к «стратегии предотвращения приобретения японской стороной нефтепродуктов». В сотрудничестве с англичанами и голландцами США ввели тяжелые экономические санкции против Японии, в том числе эмбарго на жизненно важные нефтепродукты, политику, которая служила для того, чтобы усилить японское желание взять под контроль богатую нефтью голландскую колонию Индонезия. Ситуация еще более обострилась осенью 1941 года, особенно после того, как Вашингтон начал также оспаривать «эксклюзивный» характер политики Токио в Китае, требуя «открытых дверей» для мериканского бизнеса в этой стране. Токио ответил предложением применить в Китае принцип недискриминационных торговых отношений при условии того, чтобы американцы сделали бы то же самое в своей собственной сфере влияния в Латинской Америке. Однако Вашингтон хотел «взаимности» только в сферах влияния других империалистических держав, но не в своем собственном заднем дворе. Японское предложение было отклонено.

Продолжающиеся провокации США против Японии были предназначены для того, чтобы подтолкнуть Токио к войне, и все более и более усиливали вероятность этого. «Это продолжающееся покалывание гремучей змеи булавкой, – доверился Рузвельт друзьям позже, – наконец, вызвало проглатывание этой страной наживки». 26 ноября, когда Вашингтон направил свою «Записку из 10 пунктов» с требованием немедленного вывода Японии из Китая, «гремучие змеи» в Токио решили, что с них хватит, и приготовились к тому, чтобы «укусить»140.

Японский флот получил приказ выйти в море на Гавайи для того, чтобы атаковать впечатляющую армаду кораблей, которую Рузвельт решил разместить там в 1940 году, – вызывающий, а также «напрашивающийся на ответ», как считали японцы, шаг. Они надеялись, что смертельный удар по находящейся посреди Тихого океана военно-морской базе сделает невозможным для американцев любое эффективное вмешивательство на Дальний Восток в обозримом будущем. И это предоставит Японии достаточно большие возможности для того, чтобы твердо установить свое господство на Дальнем Востоке, например, путем добавления Индонезии в свою коллекцию трофеев, захватом Филиппин и так далее. То есть поставить, таким образом, США перед свершившимся фактом, который они не смогут отменить даже после того, как оправятся от удара, нанесенного им в Перл-Харборе, особенно потому, что тогда американцы будут уже лишены плацдарма на Дальнем Востоке в виде Филиппин. Расшифровавшие японские шифровки американское правительство и верхние эшелоны армии точно знали, что намеревалась сделатт японская армада, но не предупредили своих командующих на Гавайях, позволив таким образом «внезапное» нападение на Перл-Харбор, которое произошло в воскресенье, 7 декабря 1941141. На следующий день Рузвельт легко убедил Конгресс в необходимости объявить войну Японии, а американский народ, потрясенный таким трусливым, как казалось, нападением, о котором ему не было известно, что нападение это было спровоцированным, как и ожидало его собственное правительство, предсказуемо сплотился под флагом войны142.

США были готовы к войне против Японии, и перспективы относительно легкой победы едва ли уменьшились от потерь, понесенных в Перл-Харборе, которые, хотя и были якобы тяжелыми, были далеки от катастрофических. Корабли, которые были потоплены, являлись «старыми, в основном… реликвиями Первой мировой войны» и вовсе не незаменимыми для войны против Японии. С другой стороны, современные военные корабли, в том числе авианосцы, чья роль будет иметь решающее значение в войне, как окажется позднее, остались невредимыми. Они весьма подходяще для Вашингтона ушли с базы по его приказу как раз перед нападением и благополучно оказались в открытом море, когда японцы нанесли свой удар143.

Тем не менее схема не сработала так, как предполагалось. Причиной этого было то, что через несколько дней после Перл-Харбора, 11 декабря, Гитлер неожиданно объявил войну США по причинам, которые были пояснены выше. Правда, американские отношения с Германией ухудшались в течение уже некоторого времени в связи с американской поддержкой ленд-лиза для Великобритании, которая привела к наращиванию активности в необъявленной морской войне осени 1941 г. Но ведущий еще до сих пор войну против Англии и не закончивший свой крестовый поход против Советского Союза, который шел не по плану, Гитлер не имел никакого желания обрести еще одного могучего нового врага. В свою очередь, несмотря на то, что было много убедительных гуманитарных причин для крестовых походов против «действительного зла» – Третьего рейха, американская правящая элита тоже вовсе не желала объявить войну Германии. Крупные американские корпорации вели замечательный бизнес и с нацистской Германией, а также сторицей получали прибыль от войны, развязанной Гитлером, при помощи ленд-лиза. А некоторые члены американской элиты, не осознавая значения битвы под Москвой, все еще надеялись, что Гитлер сможет в конечном итоге уничтожить Советский Союз. Война против Германии была нежеланной и незапланированной. В Белом доме объявление войны Германией было воспринято как неприятный сюрприз.

Америка, таким образом, была втянута в войну в Европе против ее воли, что ставит интересный, но безответный вопрос: когда Вашингтон вступил бы в войну против фашистской Германии, если бы сам Гитлер не объявил ему войну 11 декабря 1941 года? Может быть, никогда? В любом случае американцы неожиданно оказались лицом к лицу с двумя врагами, а не с одним. И теперь им пришлось вести гораздо более масштабную войну, чем они ожидали, – войну на два фронта как в Европе, так и в Азии, действительно, мировую войну, вместо еще одной «великолепной маленькой войны».