Хранитель тайн, или Сброшенная маска - Екатерина Гринева

Мне нужно было срочно уехать из города, но мне нужно было взять из однокомнатной квартиры, которую купили мне родители, свой паспорт и загранпаспорт. Но появляться там я не могла, и поэтому нужно было срочно что-то придумать. И уехать без документов я не могла…

Я подъехала на такси к своему дому и, расплатившись, вышла. На скамейке в маленьком скверике я увидела девушку лет пятнадцати, сидевшую с учебником английского в руках. В голове у меня сразу сложился некий план. Я подошла к ней и попросила зайти в квартиру и взять документы. Когда она вскинула на меня удивленные глаза, я сказала, что рассталась со своим бой-френдом, а он скорее всего караулит меня около дома, так что отсвечивать у своей квартиры я не могу. И прошу ее помочь мне. В ее глазах настороженность сменилась сочувствием: наверное, я так вошла в свою роль и убедительно изображала жертву домоганий своего бывшего, что девушка вызвалась мне помочь. Я ей подробно описала, где лежат паспорта, и дала ей ключи. Мы договорились, что я буду ждать ее во дворе дома напротив – я решила уйти от сквера – так, на всякий случай. Через пятнадцать минут девушка подошла ко мне и протянула мои документы.

Я уезжала-убегала из родного города. На вокзале купила билет до Москвы и, только сев в поезд, поняла, что у меня нет ни плана действий, ни мыслей. Смерть Шашковой выбила меня из колеи. Стоило мне подумать об Ирке, как хотелось плакать. В купе я была одна и, разложив на столе бумаги, которые я нашла в деревенском доме в Опятках, стала внимательно изучать их. Там были координаты некоего Матео Парчелли в фирме «Капитулос» во Флоренции, билет во Флоренцию на имя отца и еще куча каких-то счетов и деловых бумаг, в которых я ничего не поняла. Мне в глаза бросились несколько листов, сколотых скрепкой, где речь шла о какой-то фирме в Челябинске под названием «Интертрастдрон».

Выпив горячего чаю, принесенного проводницей, я запустила руку в волосы и подумала, что теперь мой путь лежит в Италию. К этому Матео Парчелли. Отец уже бывал у него? С какими целями? Зачем? Вопросы роились в моей голове, и только визит в Италию мог расставить точки над «i». Неожиданно я подумала, что вдвоем с Муськой лететь в Италию будет намного веселее, и решила пригласить ее в этот вояж. По прибытии в Москву я ей сразу позвонила, она завопила от радости, услышав мое предложение, и мы договорились, что сегодня же она постарается приехать в Москву, взяв у Вазгена отпуск. И вообще ей для сборов немного надо, она все соберет и примчится ко мне.

Я улыбнулась, слушая Муськин восторженный вопль, и подумала, что мне с ней действительно будет лучше, и, кроме того, я по ней уже соскучилась… Все-таки полтора года мы с ней жили бок о бок! Я вспомнила о Шашковой и нахмурилась. Бедная Ирка, ничего она уже не увидит!

Все завертелось со страшной силой. Муська приехала в Москву, в тот же день мы купили с ней авиабилеты. Накануне я позвонила в «Капитулос». Там включился автоответчик, который на английском языке сказал, что «синьор Парчелли» находится в отъезде по делам и будет на месте через два-три дня. Я решила лететь в Рим, а оттуда уже снова позвонить во Флоренцию и договориться о встрече. Конечно, я могла оставаться и в Москве, но нетерпение, охватившее меня, было так велико, что я решила лететь в Италию, а там уже сориентироваться на месте. Мы с Муськой купили новенькие чемоданы и кое-какие шмотки. По счастью, у Муськи оказался загранпаспорт, и нам не пришлось терять время на его изготовление, давая приличную сумму какой-нибудь турфирме, делающей паспорта «в короткие сроки». Я позвонила Богданову и спросила его о Матео Парчелли и о фирме «Капитулос». Богданов сказал, что ничего об этом не знает. Он спросил, где я, но я дала отбой. С этим же вопросом я обратилась к Иванникову; у наших отцов в прошлом были совместные проекты, а так как Володька унаследовал семейный бизнес, то он мог быть в курсе. Но Иванников сказал то же самое, что и Богданов. В ответ на вопль Володьки: куда я делась, я ответила, что решила маленько развеяться и укатила в Грецию. Никто ничего не знал ни о «Капитулосе», ни о Парчелли и, стало быть, не мог помочь мне в поисках ответа на вопрос: зачем отец ездил в Италию и почему это беспокоило Темку.

В Италию мы прилетели под вечер. В номере четырехзвездочного отеля мы разложили свои вещи и сразу легли спать; при этом Муська открыла окно – было жарко, и мы сбросили одеяла на пол и накрылись одними простынями.

– Ты спишь? – услышала я звенящий шепот моей Муськи.

– Ага! Сплю. Нам завтра вставать рано.

– Куда торопиться-то?

– Рим посмотреть. Я здесь раньше никогда не была.

– Я тоже…

– Пока я не дозвонилась и мне не сказали ничего конкретного, нужно Рим посмотреть.

– Никуда от нас Рим не денется. – По голосу Муськи я чувствовала, что она рада снова оказаться рядом со мной. – Ты скучала по мне?

– Мусь! Ты мне спать дашь или нет?

– Мне первое время так тошно было без тебя. Даже Вазген заметил это и сказал, чтобы я бросила дурить. Ты, мол, никогда сюда не вернешься… Ты, типа, другого полета – так он и сказал. И еще прибавил, что такие вещи он сразу чует нюхом. А ты, Маруся, – девушка с тараканами в башке, раз мечтаешь о несбыточном, так он и сказал мне. Не вернется сюда твоя подруга – и не мечтай! Я так на него рассердилась, а потом всплакнула, подумала, вдруг это правда. И мы с тобой больше не увидимся!

– Ты и правда с тараканами, – беззлобно сказала я. – Раз мне спать не даешь!

– Ладно, спи. Завтра разбужу в шесть утра, и поскачешь в Рим, как на зарядку. Только попробуй не встать!

– В шесть не надо. Часиков в десять.

– Мы же завтрак проспим. И кто из нас с тараканами?

Я запульнула в Муську подушкой, и та, поймав ее на лету, возвратила сей предмет обратно.

Утром после завтрака мы решили начать осмотр с Колизея и Палатинского холма. Очередь в Колизей растянулась на добрые полкилометра; вдоль нее ходили торговцы со своим нехитрым товаром – очками, сувенирами и предлагали их.

– Будем стоять? – скривилась Муська.

– Будем! – припечатала я.

Колизей не произвел на меня такого впечатления, как Палатинский холм. Солнце поднялось уже высоко, и мы бродили по древним развалинам не спеша; с чувством, с расстановкой осматривая их. Пахло нагретой на солнце сосной, и этот запах, одуряюще-сильный, плыл над нами, пока мы переходили от одного памятника к другому. Это были действительно развалины – где-то камни, где-то полуразрушенные колонны или фундаменты домов. Поражала концентрация памятников в одном месте, отчего рождалась какая-то особая аура. Как на машине времени, мы перенеслись в прошлое и погрузились в него без остатка. Иногда мы останавливались и присаживались прямо на землю или на ступени. На смотровой площадке были лавочки, и пока Муська безостановочно щелкала фотиком, стараясь запечатлеть виды, я думала об одном: что это за фирма «Капитулос» во Флоренции? И что это за тип Матео Парчелли? И почему никто из соратников отца о ней не знает? Даже Богданов… Особой веры этому прохиндею у меня не было, но его недоумение показалось вполне искренним, если он, конечно, не первоклассный актер. Поди разберись… Правда, сейчас множество пособий выходит, как по поведению человека разгадать, лжет он или нет. Ну, во-первых, авторы зачастую сами себе противоречат или между собой не разберутся, почесывание носа является показателем лжи или нет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});