Приобщение (СИ) - Шарапановский Владимир

Интерлюдия

Квартирка в другом районе столицы.

А наутро Федор Александрович сидел бледный и зелёный на полу возле белого друга, одной рукой приобнимая его. Его постоянно тошнило, и он горевал, толком не осознавая, отчего так напился? На душе было муторно, а во рту мерзко и противно, ощущался едкий привкус желчи. Последний раз его выворачивало только ей.

И всего-то утром встал, и когда его повело, сел за стол и стал уныло разглядывать закуски. Есть абсолютно не хотелось, но вот на кой чёрт, спрашивается, он решил попить газированной воды? Ну и что, что минералочка — боржоми, к тому же очень освежила иссохшееся нутро, но зато потом едва успел добежать до белого друга. А как его полоскало, никогда такого не бывало после беленькой.

Бесовский напиток — это вино, да ещё совсем не такое, каким их потчевали в Криковских подвалах. И зачем это — он вчера столько влил в себя? И ведь не зная местных вин, спросил совета у мужиков в магазине, какое вино лучше брать? Вон, какую дрянь мне насоветовали, тоже эксперты. Оказался самый шмурдяк. И зачем я добил вторую бутылку? Третью надо будет подарить врагам, и завязывать с этими винами, а переходить на родимую беленькую.

И спрашивается, чего он вчера — так размяк? В первый раз, что ли отшили? А ведь даже не сама Надежда Всеволодовна, а этот щенок, что самое обидное. Самого — соплёй перешибить можно, а туда же — лаять на старших. Нет, плохо мы всё-таки воспитываем нашу молодёжь. И Надежда Всеволодовна тоже хороша, не могла что ли поставить этого сопляка на место? А вместо того стала меня допрашивать, что да как?

Ну и пусть остается со своими уродами, я себе и лучше найду. Вот Любочка, какая милая и обходительная женщина, к тому же член Союза Писателей республики, а не какая-то там экс-строительша. Вот только, что мы там делали ночью — почти и не упомню. Но точно знаю, что не сплоховал, такое у нашей породы просто невозможно. В любом состоянии будем на высоте.

Тут в дверь туалета тихо постучали и мягкий женский голос проворковал.

— Котик, ты долго ещё там будешь? Я уже тебе и рассольчику приготовила, и огурчиков солёных достала. Затем съешь горячей замы[37], и тебе станет легче. Ничего страшного, это скоро пройдёт. Просто ты не привык пить наши вина.

— Хорошо Любонька, сейчас умоюсь холодной водичкой и выйду к столу.

Надо держать марку и привести себя в порядок, а то весь растрёпанный сутра и волосы всклочены. Ох, и замечательно холодная водичка остужает разгорячённое лицо и смывает выступивший пот. И рот надо тщательно прополоскать. А то там, как будто эскадрон гусар с конями ночевал.

Немного пошатываясь, он вышел из санузла и нетвердой походкой отправился к столу. Огуречный рассол полился в нутро, как целительный бальзам. И как не странно, но горячая зама, постепенно привела желудок и всё пищеварение в порядок. Жить и думать стало много легче.

А вот Любочка несёт и чашечку кофе. Горячий кофе отменно завершил трапезу. Был он сварен из отличных зёрен, и видно, что умелой рукой мастера. У них дома, Ира так готовить кофе не умеет. Голова почти совсем перестала болеть и только на периферии ощущалась легкая дымка. Спасительница, а ведь точно помогли её рецепты от похмелья.

— Теодор, скажи, а не мог бы ты поговорить в нашем министерстве просвещения, чтобы в программу было включено не только изучение классиков молдавской литературы, но и современных писателей. А то школьники совсем не знают современных произведений. А это серьёзное упущение. Классиков они читают, а современники проходят совсем мимо их внимания. Ты же можешь, как представитель союзного министерства повлиять на работников нашего министерства. Тогда станут покупать наши книги для изучения школьниками.

— Любонька, даже не знаю. Это не мой профиль. У меня точные науки — математика и физика. А с этим вопросом надо было бы с нашей Аллой Николаевной говорить. Она литературовед и разбирается в данном предмете. Я слишком далёк от этих проблем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Так я уже всё подготовила и написала, вот что желательно сказать и какие фамилии упомянуть. Тебе только стоит подойти в министерстве и всё пересказать ответственному по изучению национальной литературы. Уверена, что тебя послушают. Ты же такой представительный и опять же представитель из Москвы из профильного министерства.

— Любонька, ну не знаю, получится ли у меня. А вдруг спросят что-то конкретное, а я не смогу ответить?

— Теодор, не сомневайся. Не посмеют они спрашивать у представителя самого союзного министерства из Москвы. Ну что тебе стоит замолвить словечко за изучение современной национальной литературы, так расцветшей и окрепшей под мудрым руководством нашей коммунистической партии и советского руководства.

Уже выходя из дома, Федор Александрович развернул и глянул в бумажку. Как и следовало ожидать, себя Любочка не забыла упомянуть в списке. «О времена! О нравы!»[38]. И тут, меня пытаются использовать.

* * *

Утром меня поднял Пират. Затеял погоню за собственным хвостиком прямо в моей кроватке. Их светлость уже выспались и решили, что всем пора вставать. И простое — брысь, никак не решит дело. Не боится он, а потому, как всеобщий любимец.

Во время болезни его в мою комнату не пускали, так у него накопился интерес исследователя, что в ней есть такого неизведанного. По всем коробкам, оставшимся в домике после переезда, он уже полазил и все углы тоже обшарил. Первое время был мал, и на мансарду не мог лазать, ступеньки были слишком высоки, а теперь упорно, но забирается туда, и стоит, пищит у запертых дверей.

А сейчас, даже на высокую детскую кроватку заскакивает, пусть и не с одного захода, но уцепится за бельё или краешек одеяла и ползёт вверх. Голосочек тоже прорезался. И из тонюсенького — едва слышимого, превратился в писклявый, но уже весьма слышимый по всему дому. Также слышится и сквозь двери, если желает попасть в какое-то из закрытых помещений, или наоборот выйти.

А попробуй за этим егозой уследить, ведь он сегодня тут, а завтра будет там. А сам часто бегает хвостиком за любимыми домашними: подательницей вкусной пищи — бабулей, и за мной, как наиболее близким по размерам, и по его пониманию — товарищем для игр. Остальных громадин слегка остерегается, так как ещё очень маленький, всего трехмесячный, а все они — такие большие. А в последнее время, ему почему-то понравилось спать на моей кроватке по соседству с моими ногами.

Однако нынешним утром, уже выспавшись, разыгрался не в меру. Придется вставать, идти умываться и всё прочее. Заснуть уже не судьба, будет пищать, призывая на кухню[39]. Так что сам слез с кроватки и это чудо также ссадил, а то иногда страшится спрыгнуть вниз, и стоит, пищит.

Поплёлся в туалет, а затем умываться. Так не даёт же спокойно умыться, и пока я чищу зубы, стоя на табуретке, пытается на неё заскочить и пристроиться рядом. Любопытно ему посмотреть, что это там льётся из крана. Ну а затем, уже впереди меня бежит и ведёт на кухню. Таков закон, первый проснувшийся — кормит это чудовище. А иначе пищит стоя у холодильника, что весь дом может разбудить.

А мне непросто в тот добраться. Это Днепр, и ручка от защелки на высоте удобной для человеческого роста, Но мы с Пиратом — не человеки, я ещё младенец и приходится подставлять к холодильнику табуретку, чтобы забравшись на неё со всей дури тянуть тугую ручку защёлки.

Благо его пища всегда стоит в самом низу холодильника, и можно соскочив с табуретки удобно достать и отдать этому проглоту. А пока он сжирает очередное подношение от людишек, посмотреть чего бы и себе до завтрака достать перекусить. Остальные-то только через час будут вставать.