Цена времени. Книга I (СИ) - Шайх Роман

— Он самый. А откуда такая неприязнь к чудесному порошку?

— Не знаю. Смысла в нём никогда не видел. Ну да, бомбарды бьют по стенам неплохо. Но вот тебе то он зачем? Али крепость брать собрался? — Ага, значит не знают Тут ещё ручного огнестрела. Да и в полку Новгородском я мушкетов или пищалей не видел. Ну что ж, значит попробуем в прогресс. Не всё же на ставках деньги делать.

— Мстислав, что с остальной партией?

— Ещё один пудовый бочок будет завтра утром.

— Отлично! — Я интригующе блеснул глазами.

— И все же, Саша, зачем тебе порох? — С нескрываемым интересом спросил Мстислав.

— Друзья, предлагаю завтра нам с вами выбраться в лес. Я покажу вам, как у меня на родине его используют. — После этих слов у них в глазах читалось уже нисколько нескрываемое любопытство. Мне же предстояла работа по подготовке. Честно говоря, я вообще не был на сто процентов уверен в успехе этой затеи. Всё потому, что я имел ну очень общие представления о механизме работы огнестрельного оружия.

Для испытаний я, само собой, отправился глубоко в лесную чащу, взяв с собой мешок, туго набитый соломой, который должен быть играть роль цели и связку небольших досок, имитирующих щит. С пулями проблем не вышло. Кузнец щедро отвалил мне несколько десятков свинцовых шариков, взяв смешную цену. Из самой трубки я в первый же день после завершения работы кузнеца соорудил что-то вроде штатива. Да, для полноты эффекта, можно было бы и подобие пистоля на коленке сделать. Но, во-первых, я не всемогущий и для этого нужно привлекать какого-нибудь плотника или ещё кого. А во-вторых уж больно рискованно это было. Я же не знаю, как поведет себя трубка, когда внутри неё хорошенько рванёт заряд пороха. Не хотелось бы в двадцать лет остаться без кисти, находясь в шестнадцатом веке. И вот, я зашёл достаточно далеко в сосновую чащу. Если за мной никто не следил, чём я практически не сомневался, все мои эксперименты с порохом останутся незамеченными. Установив штатив со стволом в нужном положении, предварительно засыпав граммов пятнадцать пороха, поставил мишень в пяти шагах, пока не прикрывая «щитом». Сейчас нужно было убедиться в том, что пуля вылетает из ствола на достаточной скорости. Поэтому можно было разместить мишень хоть в упор. Воткнул в отверстие в начальной части ствола фитиль, который я также оптом заказал у Мстислава. Зажигалкой из будущего поджигаю фитиль и… Как результат получаю лишь шипение и обильный дымок. М-да, первый блин, как говорится. Решил не транжирить драгоценный порошок просто так и стал думать, что же я сделал не так. На вряд-ли проблема заключается в малом количестве пороха. Так чем же вызвано его плавное сгорание, а не слитный взрыв. Ну конечно! Нужно просто увеличить плотность. Так, снова засыпаю около пятнадцати граммов, после чего импровизированным шомполом порох. Пуля в стволе, фитиль тлеет, внимание… БУМ! И в мешке с соломой появляется сквозная дыра соответствующих размеров. Однако! Так, теперь передвинуть мишень ещё шагов на десять, повесить щит, провести повторную зарядку «станковой пищали» и… БАХ! От щита летят мелкие щепки и невооружённым взглядом видно, что будь на месте мешка с соломой человек — ему бы точно не поздоровилось. После испытаний галопом поскакал в кузницу, где заказал такую же трубку из самой лучшей стали.

— Из самой лучшей? — Усомнился кузнец. — Так ведь не дёшево выйдет…

— Рубль. — Отрезал я.

— Так э… Сделаем, конечно, господин, не сомлевайся!

И вот, на следующее утро, оторвав меня от зарядки, мои компаньоны заявились ко мне, ожидая чуда. Ну что ж, народ хочет шоу, народ его получит. Под удивлёнными взглядами двух пар глаз собираю всё самое необходимое. Они явно порываются что-то сказать, но понимают, что если я всё это беру, значит так надо. По пути в лес я в приподнятом настроении напеваю песенку из старого фильма:

— Если рыщут за твоею

Непокорной головой

Чтоб петлей худую шею

Сделать более худой

Нет надежнее приюта

Скройся в лес, не пропадешь

Если продан ты кому-то

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

С потрохами ни за грош

Бедняки и бедолаги

Презирая жизнь слуги

И бездомные бродяги

У кого одни долги

Все, кто загнан, неприкаян

В этот вольный лес бегут

Потому что здесь хозяин

Славный парень…

— И тут я осознаю, что про Робина тут и не слыхали.

— Что за славный парень, Саша? — С явным интересом спросил Генрих.

— Робин Гуд,

— Всё же решил закончить я.

— Да, дивная история. — Подключился Мстислав. А мы между тем уже подошли к той поляне, где ещё вчера я экспериментировал с первой в этой истории пищалью. Правда, это скорее длинный пистоль, уж больно ствол коротковат. Закончив со всеми мелочами, начал свою «речь с броневика».

— Друзья мои! До сегодняшнего дня все способы побить врага издали заканчивались луком да самострелом. Однако ж сегодня всё изменится! Начинается эпоха пороха! Эпоха огнестрельного оружия! — На последнем слове я поджог фитиль и спустя мгновение прозвучал выстрел. От щита ожидаемо полетели щепки, а соломенная мишень наклонилась назад, приняв часть энергии пули, которая, впрочем, прошла насквозь. Генрих со Мстиславом вздрогнули и отпрянули. Когда же я показал им результат этих, как оказалось, нехитрых манипуляций. У Мстислава в который раз на моей памяти отпала челюсть. Генрих же только и смог промолвить:

— Так вот она какая, карманная пушечка…

Глава 15. «Неоправданные ожидания»

Мы с Генрихом уже привычно сидели за кружкой кваса, говоря на самые разные темы. Это уже стало некой традицией. Вообще Майер оказался невероятно интересным человеком. Он был умён для своего времени, довольно прогрессивен, а глаза его то и дело блестели интересом. Он был эдаким Чацким своего времени. На унылом фоне консервативного общества его реформаторские взгляды то и дело всплывали яркими пятнами. В свете последних открытий я стал для него чуть ли не прометеем, почти что полубогом. Вообще Генрих оказался не самым набожным человеком. В этом, как, впрочем, и многом другом мы с ним были очень похожи. Если бы не его выдающийся акцент и, буквально кричащая, европейская внешность, то я наверняка подумал бы, что он самый обыкновенный русский мужик. В нем не было той европейской напыщенности, того высокомерия, о котором писали в учебниках по истории и в котором я сам в свое время смог убедиться. Само собой, нет плохой нации, есть лишь плохие люди, к ней принадлежащие. В своём будущем я видел немало плохих русских и даже европейцев. Но ещё больше я видел хороших евреев, кавказцев и других, чьи нации имеют не самую лучшую репутацию. Все это лишь предрассудки. Вот и мой, пожалуй, самый близкий на данный момент приятель, был очень душевным и даже миролюбивым человеком, что, на первый взгляд, не сочеталось с его немецкими корнями.

— Скажи, Саша, — развязно и непринужденно начал он. — А как ты собираешься поступать с этой твоей «пушечкой»? Ну, это же про неё ваш поэт писал?

— Ну-у… Не совсем про неё, Генрих. Та пушечка была ещё немного меньше и без фитиля палила. — Уклончиво пояснил я.

— Это как же, — поразился он. — Как без фитиля то?

— Честно сказать, я и сам не знаю. Да и, думаю, на наш век таких не придётся. — На самом деле я имел общее представление о том, как работает ударный механизм. Но вот реализовать это всё здесь, буквально на коленке, было попросту невозможно. — А поступать… Для начала доработаем, а там уж посмотрим.

— Да-а… Дивная страна у вас, Саша, ничего не сказать. Неужто и в Новом Свете такие же народы живут? — С опаской спросил он. — Ежели так, они всю Европу подмять могут.

— Та нет, — Успокоил его я. — Там же сплошные туземцы. Ну, знаешь, оборванцы с каменными копьями.

— Хорошо, если так. — Немного посветлел немец. — Так а чего ж там дорабатывать? Ведь ежели уже сейчас твою пушку малую на стены поставить, это ж какой удар по тем, кто полезет!

— Ну так-то оно так. — Согласился я. — А ты представь ежели такие пушечки ручными сделать, да по штуке воину раздать. А ежели они все разом шмальнут? А ежели таких несколько сотен? А за ними ещё столько же, пока первые заряжают? — С каждым вопросом глаза Майера становились всё шире, а челюсть опускалась всё ниже. В конце он смотрел уже не на меня, а куда-то в пустоту. Лицо его приняло полу-мечтательное, полу-напуганное выражение.