Эвридика - Жан Ануй

Орфей. Нет. Я закрыл бы глаза. Я бежал бы.

Г- н Анри. В первый раз, может быть. Ты еще некоторое время шел бы рядом с Эвридикой, но шел как человек, мечтающий, чтобы его собака потерялась на улице. А в сотый раз, Орфей!.. (Делает выразительный жест.) Впрочем, может быть, Эвридика первая оставила бы тебя…

Орфей (на этот раз жалобно). Нет.

Г- н Анри. Почему — нет? Потому что вчера она тебя любила? Пташка, способная упорхнуть, сама не зная почему, даже если это грозит ей смертью.

Орфей. Мы не перестали бы любить друг друга, это невозможно.

Г- н Анри. Может быть, она и не перестала бы тебя любить, бедняжка. Не так-то легко перестать любить. Нежность ведь живет долго. Может быть, перед тем как пойти к любовнику, она отдавалась бы тебе с таким смирением, так ласково, что ты был бы почти счастлив. Такова правда.

Орфей. Не для нас, не для нас!

Г- н Анри. Для вас так же, как для других. Для вас еще больше, чем для других. Да вы вконец истерзали бы друг друга именно из-за вашей нежной любви.

Орфей. Нет.

Г- н Анри. Да. Или же в один прекрасный день, усталые, улыбающиеся, вялые, вы молчаливо согласились бы отказаться от всякой патетики и стать наконец счастливыми, снисходительными друг к другу. И мы увидели бы смирившихся Орфея и Эвридику…

Орфей. Нет! Наша любовь длилась бы вечно, пока Эвридика не состарилась бы и не поседела бы рядом со мной, пока я не состарился бы рядом с ней!

Г- н Анри. Жизнь, твоя обожаемая жизнь, не позволила бы тебе дождаться этого. Она не пощадила бы любовь Орфея и Эвридики.

Орфей. Неправда.

Г- н Анри. Правда, бедный мой человечек. Все вы одинаковы. Вы одержимы жаждой вечности и зеленеете от ужаса после первого же поцелуя, смутно предчувствуя, что это долго не продлится. Клятвы иссякают быстро. Тогда вы строите себе дома, потому что камни долговечнее; вы рожаете ребенка с той же целью, как некогда другие удушали его, чтобы сохранить любовь. Вы с легкостью бросаете счастье этого маленького невинного рекрута в сомнительную битву за самое непрочное в мире, — за вашу любовь, любовь мужчины и женщины… И, однако, все это идет прахом, разбивается, распадается так же, как и у тех, кто ни в чем не клялся.

Отец (полусонный). Ведь я же вам говорю, что жизнь великолепна… . (Поворачивается в кресле; рука, держащая сигару, падает; блаженно шепчет.) На бедре… Орфей и г-н Анри молча смотрят на него.

Г- н Анри (приближается к Орфею, отрывистым, низким голосом). Жизнь не сохранила бы твою Эвридику, бедный мой человечек. Но Эвридика может вернуться к тебе навсегда. Эвридика вашей первой встречи, вечно чистая и юная, неизменная…

Орфей (смотрит на него; после небольшой паузы, качая головой). Нет.

Г- н Анри (улыбаясь). Почему нет, бедняга?

Орфей. Нет, я не хочу умирать. Я ненавижу смерть.

Г- н Анри (тихо). Ты несправедлив. Почему ты ненавидишь смерть? Смерть прекрасна. Только в ней одной и может жить любовь. Ты слышал сейчас, как твой отец рассуждал о жизни. Не правда ли, как это смешно и жалко! Но так оно и есть… Шутовство, нелепая мелодрама — это и есть жизнь. Тяжеловесность, театральные эффекты — это тоже она. Попробуй пройди по жизни со своей маленькой Эвридикой, и при выходе ты обнаружишь, что платье ее все захватано чужими руками, обнаружишь с удивлением, что и сам ты измельчал. Если только ты вообще обнаружишь ее, обнаружишь себя. Я предлагаю тебе нетленную Эвридику. Эвридику в ее истинном обличии, чего жизнь никогда тебе не подарит. Хочешь ли ты такую?

Отец начинает чудовищно громко храпеть.

Твой отец захрапел, Орфей. Взгляни на него. Он уродлив. Он вызывает жалость. Он жил. Как знать? Быть может, он не так глуп, как только что в этом сам признавался. Быть может, была минута, когда он прикоснулся к любви или красоте. Взгляни на него, как он цепляется за свое существование, этот жалкий храпящий скелет, рухнувший в кресло. Посмотри на него хорошенько. Глядя на лица, хранящие следы прожитых лет, думают, что на них написан страх смерти. Какое заблуждение! Напротив, страшно то, что сквозь все это — бороды, пенсне и солидный вид — проступают вялые, расплывчатые черты пятнадцатилетнего подростка, окарикатуренные, но все те же, неизменные. Жизнь — вот что страшно. Юнцы с морщинистыми лицами, хихикающие, бессильные и безвольные, но с каждым годом все более самоуверенные и самовлюбленные. Таковы люди… Посмотри внимательно на своего юного отца, Орфей, и подумай о том, что Эвридика ждет тебя.

Орфей (внезапно, после паузы). Где?

Г- н Анри (улыбаясь подходит к нему). Ты всегда все хочешь знать, бедный мой человечек… Я тебя очень люблю. Мне было больно смотреть на твои страдания. Но теперь всему этому конец. Ты увидишь, каким все станет чистым, сияющим, ясным… Вот твой мир, маленький Орфей…

Орфей. Что надо делать?

Г- н Анри. Возьми плащ, ночь прохладная. Выйди из города и иди все прямо по дороге. Когда дома станут реже, ты поднимешься на холм у небольшой оливковой рощи. Это там.

Орфей. Что там?

Г- н Анри. Там у тебя произойдет свидание с твоей смертью. В девять часов. Уже пора, не заставляй ее ждать.

Орфей. Я снова увижу Эвридику?

Г- н Анри. Тотчас же.

Орфей (берет свой плащ). Хорошо, прощай. (Уходит.)

Г- н Анри. До свидания, бедный мой человечек.

Храп отца усиливается, он напоминает непрерывную барабанную дробь, которая не утихнет до конца сцены. Освещение незаметно меняется.

(Неподвижно стоит все на том же месте, засунув руки в карманы; внезапно тихо.) Войди.

Дверь медленно открывается, входит Эвридика, она остается в глубине комнаты.

Эвридика. Он согласился?

Г- н Анри. Да, согласился.

Эвридика (умоляюще сложив руки). Мой любимый, пожалуйста, приходи быстрее.

Г- н Анри. Он идет.

Эвридика. Ему хоть не будет больно?

Г- н Анри (тихо). А тебе разве было больно?

Коридорный (стучится и входит) . Разрешите, мсье, я приготовлю постель. (Задергивает занавеси и начинает стелить постель. Он много раз проходит перед Эвридикой, не видя ее. С улыбкой поглядывает на отца.) Мсье храпит, говорят, это признак хорошего здоровья. Моя мать уверяла, что храпят только жуиры. Я слышал, что мсье разговаривал и боялся, что потревожу его.

Г- н Анри. Я говорил сам с собой.

Коридорный. Со мной это тоже случается. Иногда говоришь себе такие вещи, которые другие тебе ни за что не скажут. А как чувствует себя молодой человек, мсье?

Г- н Анри. Хорошо.

Коридорный. Но должно быть, для него это был ужасный удар.

Г- н Анри. Да.

Коридорный. Как по-вашему, он когда-нибудь утешится?

Г- н Анри. Да. Который теперь час?

Коридорный. Без двух минут девять, мсье. (В молчании стелит постель.) Слышен только все усиливающийся храп отца.

Г- н Анри (внезапно окликает) . Коридорный!

Коридорный. Да, мсье?

Г- н Анри. Велите подать мне счет, сегодня вечером я уезжаю.

Коридорный. Вчера мсье сказал…

Г- н Анри. Я передумал, на сей раз я уезжаю.

Коридорный. Хорошо, мсье. С Марселем теперь покончено, да, мсье?

Г- н Анри. Да.

Коридорный собирается уйти .

Сколько сейчас времени?

Коридорный. Ровно девять, мсье. (Выходит, оставляя дверь широко открытой.)

Г- н Анри (Эвридике, которая стоит неподвижно). Вот и он.

Эвридика (тихо). Он сможет на меня смотреть?

Г- н Анри. Да, теперь ему нечего бояться, что он потеряет тебя.

Входит Орфей, нерешительно останавливается на пороге, словно ослепленный светом.

Эвридика (бежит к нему, обнимает его). Любимый мой, как ты долго!

Вдали часы бьют девять.

Отец (внезапно перестает храпеть и просыпается, у него урчит в животе; затягиваясь потухшей сигарой). Гляди-ка, я спал? Где Орфей?

Г- н Анри не отвечает.

(Оглядывается вокруг себя, обеспокоен.) Он вышел? Да отвечайте же наконец, черт побери! Где Орфей?