Предатель. Ты не узнаешь о дочери (СИ) - Янова Екатерина

– Стой, – вдруг раздаётся сзади. – Я помогу.

Оборачиваюсь – Сергей.

Встречаюсь с ним взглядом, и всё моё с таким трудом обретённое за эти дни спокойствие как рукой снимает.

Он подходит, а я понимаю, что перед ним я эмоционально полностью обнажена, и вернуть броню на место у меня не получается.

– Ты? – выдавливаю хрипло. – И что ты делаешь здесь в такую рань?

– А я здесь ночевал, – устало разминает шею Сергей.

– Оригинально. А что, гостиниц в этом городе не нашлось?

– Удобных мне, нет.

– Ну что же, могу подсказать парочку. Уверена, там тебе и массаж шеи сделают, а может, и не только шеи, – язвлю на автомате.

– Лиза, прекрати. Давай помогу, – выхватывает у меня сумку и тянется за второй.

– Нет, – отскакиваю я. – Не подходи.

– Тебе тяжело.

– Да, мне тяжело. Но полтора года я как-то справлялась. Справлюсь и сейчас.

– Лиза!

– Зато я знаю точно, что могу надеяться только на себя, а значит, меня никто не предаст!

Сергей кривится, тяжело втягивает воздух, медленно выпускает.

– Удар достиг цели, – невесело усмехается. – Молодец, жена. Научилась бить по больному.

– Точнее, говорить правду, – во мне просыпается какая-то стерва. Мне хочется сделать ему больно.

– Правда не всегда однозначна, – хмуро произносит Сергей.

– Поэтому проще обращаться к фактам. Ты мне изменил. Ты лапал, целовал другую женщину, ты лёг с ней в постель, и, скорее всего, не один раз, ты доставлял ей удовольствие, остальные подробности опустим, но мы с тобой не дети и оба понимаем, что вы там не сказки под одеялом читали.

– Вот тут ты права, – психует он. – Но если тебя интересуют подробности, то было это один раз, и я с ней даже не кончил, потому что эта баба была мне изначально противна. Но выбора у меня не было.

– Стоп! – поднимаю руку. – Не надо! – ранено дрожит мой голос.

Меня взрывает отчего-то изнутри. Не знаю почему, но эта пуля попадает в цель. Становится снова так больно, как будто я узнала об этом только что. Соня чувствует моё состояние, начинает тревожно хныкать.

И пока я не рассыпалась на куски, мне нужно срочно спрятаться.

Дальше я действую на чистом автомате. Хватаю на руки ребёнка и скрываюсь в подъезде. Как во сне поднимаюсь в квартиру, захлопываю за собой дверь, съезжаю по дверному полотну.

Соня волнуется.

– Ма-ма-ма-ма, – сжимает мои щёки, заглядывая в глаза.

Слёзы текут, она их вытирает пальчиками, прижимается ко мне всем тельцем, обнимает, гладит.

– Всё хорошо, моя малышка, всё хорошо. Мама сейчас успокоится, – глажу её спинке в ответ.

– Ма-ма-ма, тя-тя-тя, – тянется к груди, знаю, для неё это своего рода успокоительное, и для меня тоже.

Соня присасывается к груди, я глубоко дышу, постепенно успокаиваясь.

Господи, Лиза, какая же ты инфантильная дура! Какой была, такой осталась. Как научить себя контролировать эмоции?

У меня всегда получалось это делать, только не с Сергеем. Он один обладал даром в секунду срывать все мои защитные барьеры. Я думала, за эти полтора года всё изменилось, но теперь понимаю, что стало только хуже.

Соня постепенно засыпает, я укладываю её в кроватку. Начинаю переживать. Господи. Я ведь бросила всё под подъездом. Неуравновешенная идиотка!

И куда он всё это дел?

Открываю тихонько дверь, замираю. На лестничной клетке стоит коляска и мои пакеты. И ещё один не мой, из ближайшего супермаркета. Тут самые разные продукты, подгузники, смеси, соски. А ещё милое платьице с оборками и мягкая игрушка.

Что, Серёжа, решил поиграть в папу?

И где ты сейчас? Ушёл или продолжаешь дежурить у подъезда?

Забираю пакеты, выглядываю с балкона. Машины нет. Уехал. Это хорошо.

Кипячу чайник, с сомнением поглядывая на пакет, одна половина меня хочет выбросить это всё с балкона, а другая не даёт. Всё-таки он отец. Но если ему дам хоть маленькую слабину, он тут же сядет на шею.

Нет! Беру пакет, решительно открываю дверь, собираясь выставить его назад в подъезд. Но тут же попадаю в объятия Сергея…

– Лиза!

Тону в его взгляде. Мои руки на его груди. Меня резко сносит его запах – он такой… родной. Неожиданно, как цунами, накатывает острая душевная тоска по его губам, рукам, нежным интонациям, когда Серёжа обращался ко мне раньше. А ещё… по чувству защищённости. Это то, от чего я отвыкала слишком тяжело. Рядом с Сергеем я раньше чувствовала себя бесценной, особенной, хранимой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И это меня чуть не погубило.

Мне было очень больно учиться жить самостоятельно, но я смогла, выстрадала это право и теперь от него не откажусь.

– Пусти, – отталкиваюсь от Сергея.

– Я тебя не держу, – убирает руки.

Отступаю на шаг.

– Пустишь? – кивает на дверь.

– Нет. Уходи.

– Лиза, давай так. Я понимаю, что между нами всё очень сложно. Я … начал не с того. Обещаю держать себя в руках. Давай просто поговорим.

– Для чего?

– А тебе неинтересно, что же случилось тогда?

– Опять погрузишь меня в пошлые подробности? Расскажешь, как именно ты "не кончил" той ночью? – снова просыпается во мне стерва.

– Лиз, – терпеливо вздыхает. – Я знаю, что ты очень темпераментная девочка…

– Уже не девочка, – перебиваю резко. – Пришлось повзрослеть.

– Хорошо, женщина. И я понимаю, что ты…, – вижу, как он старательно подбирает слова. – Не можешь мне этого простить. Но согласись, есть ведь вещи более важные, чем то, кто с кем спал? Например, жизни дорогих тебе людей.

– Да, я это могу понять! Я это очень хорошо осознала, когда спасала свою жизнь и жизнь Сони!

– И? Каково тебе было? Представь, если бы у тебя был выбор, переспать с омерзительным тебе человеком или спасти жизнь ребёнка? – сверлит раненым взглядом.

– Я что-то сейчас не пойму, ты к чему подводишь? Хочешь сказать, что в постели этой тёлки ты спасал… меня?! – взрываюсь от такого наглого бреда. – Туманов! Ты вообще нормальный? – ору я.

– Я, Лиза, да, ненормальный! Я, чёрт возьми, полтора года думал, что тебя, возможно, в живых нет! Что ты плаваешь в какой-нибудь канаве, или что тебя выкинули где-то в лесу. Я искал тебя и уже не надеялся найти живой! А оказалось… – болезненно зажмуривается, лупит ладонью по стене за моей головой. – Лиза, я во многом виноват, но я уже здорово поплатился за это.

– А я? – прилипаю обессиленно к стене, закрываю глаза. – Я в чём виновата, Сереж? Я за что поплатилась своей жизнью? – по щекам катятся слёзы.

– Лиза…, – надтреснуто ломается его голос.

Он нежно вытирает мою слезинку, я отдёргиваю голову.

– Не надо, Серёж. Я не хочу знать. Это мало что изменит. Я хочу спокойной жизни. Без больших денег, зато без грязных игр.

Молчит. Сжал губы упрямо и молчит.

– Хорошо, – выдаёт через минуту. – Но я разочарован в тебе. Раньше ты шла до конца.

– Конец получился печальным. Я начала жизнь сначала и хочу продолжить эту новую жизнь.

– А меня можно на помойку? – невесело усмехается.

– Ты здоровый, сильный, красивый. Один не останешься.

– И тем не менее уже полтора года я один и менять это не хочу.

– Я тебе не верю. Это главная проблема. И изменить это уже не получится.

Снова напряжённая пауза. А потом я слышу из-за приоткрытой двери плач дочки.

– Уходи!

Отступаю за дверь, но он ловит полотно.

– Лиза, я хочу познакомиться с дочкой, – говорит напористо. – Согласись, она имеет право знать отца.

– Если только отец не будет манипулировать ею, чтобы подобраться к матери!

Крик усиливается.

– Лиза, я не буду! Клянусь.

– Но ты делаешь это! Прямо сейчас! Понимаешь? – шепчу отчаянно. – Она плачет! Она ждёт маму, а ты… ты … Ты не оставляешь мне выбора! Скажешь, это не манипуляция?

– Хорошо! – сдувается. – Иди. Но подумай об этом. От дочери я не откажусь. Представь, что мы всё же развелись. Но право помогать и общаться с дочкой ты отнять не можешь. Давай решим хотя бы это. Я согласен на твои условия. Любые.