Дама с фюрером на спине - Алексей Нарочный

Поскольку все участники обсуждения, не прерывая, крайне внимательно его слушали, Белый Ягуар, решив рискнуть, взял даже проповеднический тон:

— В общем, ведите ЗОЖ, растите здоровых детей! Никогда не будьте распутными и излишне «теплолюбивыми». Лев Николаевич Толстой в наше время, если бы обитал в своём доме в Хамовниках, садился бы не в «Боевую Машину Вымогателя 3 серии», а ехал бы на метро от «Парка Культуры», как простые смертные люди. И звонил бы он не по «шавочно»-ПГМ-нутому «афону 5».

Примирительные «пять копеек» в обсуждение решил внести Виктор, поскольку именно он уговорил Волкодава выступить на конференции:

— Ладно, Ягуар, твоя взяла. Только выпей с нами раз в жизни, — Витька поднял батл, — хоть глоток. Тебе ничего не будет… Палатка там у тебя есть рядом?

— С какой стати я стану пить? Чтоб быть пьяным? Но я, как истинный нацист, всегда отвечаю за свои поступки. Алконавт себе не принадлежит; как сказал Сенека, «пьяный делает много такого, от чего, протрезвев, краснеет». Гитлер не пил и сразу заявил о полной ответственности перед немецким народом. Не оправдав этой ответственности, он сам привёл в действие приговор себе, уйдя со сцены.

— Я ж говорю: капельку выпей! Для вкуса только.

— Вкуса мочи? Вкуса сросшихся в грозди нейронов мозга? Вкуса болезней и смертей? Какого именно из списка?

Праздно бродивший по парку «цунар», как внутренне определил Печуркин подошедшего к нему, отвлёк нациста от перипетий конференции:

— Эй, ара, ти чего орёшь, да? Слюшай, гиде здесь пруд, нэ подскажешь?

2. Ад ГАлага

Время: лето тридцатого года.

Место: транзитная тюрьма города Сталинска.

Ситуация: осуждённые в день отправления в Гисталиноавтолаг.

В тот день аж в семь утра в «пресс-хату» вошёл вертухай; войдя, замялся на пороге. Камера, как по команде прекратив выполнять зарядочный тренировочный комплекс, уставилась на вошедшего. Светёлкин и остальные сразу узнали вертухая: это был молодой красивый парень Петя Бубин. Пётр казался слегка неуверенным в себе, что выглядело несколько странным в глазах Некупко. Дядя Миша спросил:

— В чём дело, начальничек? Вроде бы на вечер переезд забили?

— Да, я знаю…

— Так какого ещё рожна вам в «хата-йоге» надо?!

— Сейчас к вам гость будет! — выпалил наконец Петруха.

— Что ещё за гость? — оживился Копрокантян.

— Знатный гость. Вам понравится.

— Да не юли ты, блин! — заёрзал на полу, где он до того выполнял всяческие нижние асаны с отягощениями, идеалист Джоульштейн, всё ещё грезивший об амнистии.

— Дело в том, что Америка щедро оплачивает попытки воцерковления в христианстве отправляющихся в Гисталиноавтолаг одному священнику, сидящему за религиозно-немавродианское мракобесие. Он нам тоже откатывает, поэтому до сих пор здесь и кантуется.

— Что-что? да как вообще такое возможно?! — остолбенел Светёлкин.

— Легко, пока идут солидные отчисления в бюджет ТУР. Пусть святоша язычком почешет — с вас не убудет, а ему и нам приятно. Да и государству, в некоторой степени, полезно… Разумеется, лишь в финансовом отношении, — добавил на всякий случай вертухай.

— Это мы поняли. Ну а зачем всё это нужно США? — проявил интерес Топорков.

— В США через особый канал переходит та часть «продукта» ГАлага, которую производят обработанные святошей и поверившие ему.

— Друг-дилеры религии вездесущи, и даже в тюрьме от них покоя нет… — задумчиво произнёс Топорков, ни к кому конкретно не обращаясь.

— А что ты думал? — спросил дядя Миша. — Если церковь Христа — метафора для дебилов, то метамфетамин и другие наркотики — псевдоволшебные артефакты для ленивых «Иванушек-дурачков», не способных естественным образом получить доступ к своим же внутренним благам. Умный найдёт путь интереснее «гусарской рулетки» с наркотиками… Зови своего крестовика! — последнее относилось к внимательно слушавшему его, пытаясь вникнуть в смысл говорившегося, Петру. Бубин, обрадовавшись сознательности осуждённых, поспешил за «христопродавцем», пока ребята не передумали.

Через полторы минуты в камеру вошёл брадолюбивый муж благообразной наружности, укреплённый по фасаду и с тыла бронёй жировых отложений, накопившихся благодаря полученной от американских работодателей в качестве награды за службу возможности обильно поглощать плоть и кровь мёртвого «гимнаста» в период проповедывания в пересыльной тюрьме. Вошедший перекрестился и встал на пороге. Какое-то время все молча пялились на торгаша в рясе и на болтавшийся у него на животе большой деревянный крест, затем Светёлкин внезапно воскликнул:

— Ё-моё, да я ж его видел по «ТК» лет шесть назад: он из паблика «Червести», «Чёрные вести»! Большой любитель мрачняка нагнать и об апокалипсисе что-нибудь умное «задвинуть».

— Был, пока не сел. Точно, это я. Дети мои, перед вами — Левопророк Гермоген! — заулыбался толстяк, который явно был польщён фактом своего узнавания.

— За ту байду и влетел? — уточнил Топорков.

— По совокупности совершённых преступлений, — окая, объяснил жирный мешок. — Припомнили разом и «Червести», и рассказ один мой как бы аллегоричный, «Мокрощёлка и купрозубр» назывался.

— Зато теперь, ходят слухи, твоя вера приносит тебе неплохие барыши? — сыронизировал дядя Миша.

— Маленько есть, что греха таить, — попишка любовно провёл по пузу холёной ручкой. — Я ж ведь и сам-то отнюдь не безгрешен. В годину путинского беспредела я, обратным образом, «сидел» как богохульник.

— Да ну? — проявил интерес Копрокантян.

— Вот те и «да ну»… Первая моя книга проходила по делу как вы*бон на религию, это «Сказочка о троеверии» была. Там речь велась об отце, сыне и золотом петухе. Всё было довольно невинно: никто чувств верующих не оскорблял, а я просто высказал свою точку зрения в удобной мне форме.

Все в камере рассмеялись, включая самого священника. Рассказ того об «ужасах правления ВВП» и правда вышел забавным.

Несмотря на то, что далее «Тартюф» ещё минут пятнадцать честно и трудолюбиво пытался агитировать в пользу своего иудео-американского кандидата на пост Спасителя, ему удалось произвести впечатление на одного лишь Жору, который уже потянулся было к бланку договора, согласно которому он отныне стал бы воцерковлен в САСИ (Сообщество Американоориентированных Служителей Иисуса), но под презрительными взглядами остальных («Верялку сломаю!» — показав «коллаборационанисту» втихаря «Рфр», вполголоса побожился дядя Миша) так и не решился «подмахнуть» акт передачи своей испитой православной душонки в политкорректные лапы звёздно-полосатого Бога. В этот раз ханжа ушёл ни с чем, но он не расстроился, во-первых, потому что пообщался с интересными собеседниками, а во-вторых, вне зависимости от количества «разведённых» лохов, за которых полагались премии, он имел стабильный оклад благодаря всего лишь пиар-кампании Назорея с Уолл-стрит.

После ухода священника все заметно оживились. Топорков сказал:

— Представители ТП ТУР — это такие же зомбированные фанатики, как все остальные рабы религий.

Ему возразил Жора Копрокантян:

— Нет! Религия — это всего лишь психотехника, на каком-то этапе она помогала людям полнее жить и творить. Например, благодаря исламу в средние века пламя научной мысли, потухшее было в Европе, оказалось подхвачено арабскими странами, а если взять только что ушедшего Левопророка, скажу, что, глядя на глубоко понимающий взгляд, общий для всех священников, я часто думаю, что они полностью осознают, что по жизни заняты лишь психотехниками.

— Допустим, но в любом случае сейчас не тёмное средневековье и давно созданы и практикуются более честные, а главное — более действенные внутренние техники неомавродианства, — резюмировал дядя Миша.

— Ну и в чём дело? — вмешался Виталий. — Пусть эти копрофилы возятся со своим говном, сколько хочется; пусть вообще все люди живут и умирают, бесконечно пробуя родить гения.

— Даже племенные быки клеймённой бабы? — встрепенулся Светёлкин.

— Даже они могут подтолкнуть чей-нибудь разум к гениальным творениям. Людей девять миллиардов. Нужно, чтобы хотя бы один человек хоть чего-нибудь, да стоил. Такое нельзя распланировать, настоящее рождается из хаоса обыденности во всей его неприглядности, а говно служит лучшим удобрением.

Дядя Миша счёл нужным в ответ заметить:

— Природа мстит человеку за своё поругание и загрязнение атмосферы, биосферы и ноосферы. Все эти области объединились, дабы дать отпор, в единое ноосферату, то есть «переносчика болезни»: плоды, пыльца, цветение, звери, птицы, рыбы лежат минами, идут, летят, плывут на войну, вызывая всевозможные аллергии и, как следствие, бронхиальную астму.