Искатель. 1970. Выпуск №2 - Петр Губанов

— Наконец-то вы снова с нами, дорогой Бломберг! — Ратенау, улыбаясь, подошел к инженер-майору.

Тот вытянулся по стойке «смирно» и щелкнул каблуками.

— Путешествие на Восток заметно подтянуло вашу выправку, майор, — пошутил Ратенау и, взяв Бломберга за локоть, чуть понизил голос: — Помощник гауляйтера Шираха бригаденфюрер Дальбрюгге и еще один высокий эсэсовский чин любезно приглашают вас присоединиться к нашей компании. Игра в разгаре, и вы можете отличиться, Бломберг!

Инженер достаточно хорошо знал коммерческого директора, чтобы понять его намек. Но сейчас у него решительно не было ни настроения, ни тем более желания присоединиться к игрокам.

— Вы же знаете, господин Ратенау, я плохой партнер в карты, — попытался уклониться Бломберг от встречи с гостями Ратенау.

— Вот это как раз и хорошо! — рассмеялся коммерческий директор.

Бломберг поискал глазами Мари, но она уже куда-то исчезла.

— Вы кого-нибудь ждете? — спросил Ратенау..

— О нет!

— Ну тогда пошли…

— Позвольте представить, господа. Уполномоченный нашего концерна майор Бломберг! — Ратенау подвел инженера к столу, где сидели Дальбрюгге и Вольт.

Помощник гауляйтера с интересом окинул статную фигуру Бломберга. «…А он располагает к себе и, должно быть, нравится серьезным женщинам», — подумал Дальбрюгге и с любезным видом пригласил Бломберга занять место за их столом.

«…Интеллигент с опасно умными для офицера глазами. Такой вряд ли способен выполнять приказы, не задумываясь об их последствиях», — вписал в свою память первый штрих гестаповской характеристики на Бломберга штурмбаннфюрер Вольт.

— Мы слышали, господин майор, у вас были любопытные приключения в России, — обратился к инженеру Дальбрюгге.

Бломберг растасовал карты и, стараясь быть внешне спокойным, ответил:

— К сожалению, господин бригаденфюрер, я не имел возможности конкурировать с нашими храбрыми фронтовиками.

— Например, с обер-лейтенантом Эйхенау?

Бломберг быстро повернулся к Вольту.

— Если то, что мне рассказывал по дороге в рейх обер-лейтенант Эйхенау, дошло до вас, господин штурмбаннфюрер, то, безусловно, мои «восточные эпизоды» покажутся вам скучными и малозначительными.

— Странно, господин майор, но обер-лейтенант придерживается иного мнения. Он утверждает, будто вам удалось заинтриговать одним рассказом целую аудиторию фронтовых офицеров и чиновников из генерал-губернаторства.

Вольт в упор смотрел на Бломберга.

«Эйхенау донес о бюсте Ленина! Как я тогда был неосторожен!» — Инженер мгновенно оценил всю опасность этих многозначительных намеков.

— Я охотно, господа, повторил бы этот рассказ. Но, право, в поездах коротаешь время в постоянных разговорах, и я, к сожалению, не припоминаю, какой именно эпизод моей, увы, отнюдь не фронтовой биографии так заинтересовал обер-лейтенанта.

— Нам бы хотелось услышать из ваших уст, господин майор, историю большевистской защиты ящика с бюстом Ленина, — сказал бригаденфюрер тоном, прозвучавшим как приказ.

— Откровенно говоря, я уже вычеркнул эту страничку из своей памяти, господа. Тем более что бюст уже не существует…

— То есть как? — резко спросил Бломберга штурмбаннфюрер.

— Ровно час тому назад, — инженер посмотрел на часы, — на одном из наших заводов в Брегенце этот бюст переплавлен!

— И все же, мы надеемся, вы удовлетворите наше общее любопытство, майор? — Дальбрюгге пододвинул к себе синюю акцию, проигранную Вольтом, и выжидающе посмотрел на Бломберга.

* * *

Перед закрытием казино Мари вызвали к телефону. Она ждала этого звонка все последние сутки, начиная с того самого часа, когда мимо Линца в сторону Зальцбурга и разъезда Вергль должен был, не останавливаясь, пройти эшелон с «бронзовым грузом».

«…Дочка, дорогая, — ловила Мари каждое слово отца, прилетавшее с разъезда Вергль по проводам, казалось, звеневшим так хорошо знакомым эхом гор, альпийских ущелий и повторявшим захлебывавшийся ропот водопадов, срывавшихся с ледниковых круч. — Письмо Гансу опустил в почтовый вагон… Как у тебя дела? Не переутомляешься ли? Мы все очень скучаем по тебе, Мари…»

Мари вздрогнула. В потоке обычных для разговора отца с дочерью слов она наконец услышала заранее условленную фразу, которую почтмейстер произнес, не меняя интонации и тембра голоса.

«…Письмо Гансу опустил в почтовый вагон…» Несколько раз мысленно повторила Мари эту фразу, не отрывая руки от телефонной трубки, давно уже опущенной на рычаг аппарата.

«…Бюст Ленина спасен! Они везут его сюда! Предупредить, как можно быстрее предупредить Кернау…»

Мари пришлось взять себя в руки и неторопливо закончить свою работу. Но внутреннее напряжение у девушки было так велико, что она боялась выдать свое волнение неосторожным движением, уронить хрустальный бокал или прибор, неловко сдернуть скатерти или не так изящно сложить салфетки…

Наконец все было убрано, и вместе со старшей официанткой Мари вышла на улицу. Светало. Мимо казино проехал фургон с молоком, а вслед за ним к булочной, находившейся напротив, подъехала телега с ящиками, в которых желтел свежеиспеченный хлеб.

Мари вежливо простилась со спутницей и быстро пошла в сторону своего дома. Где-то вдалеке прозвенел первый трамвай. Но Мари не стала его ждать. Она хотела проверить, не следит ли кто-нибудь за ней. Переулками она вышла на свою улицу. Кажется, все было спокойно.

Мари подошла к небольшому двухэтажному дому, где она снимала маленькую однокомнатную квартиру у старой вдовы. Единственный подъезд с улицы закрывала листва двух могучих каштанов, от которых на окна всегда падала прохладная тень.

Из-за угла, загораживая дорогу, перед Мари возник силуэт немецкого офицера. Девушка в испуге отпрянула, но в ту же секунду офицер схватил ее за плечи и заглянул в лицо.

— Прости, дорогая, ради бога, прости! Я тебя так напугал, — заговорил Бломберг. — Я не смог договориться с тобой о встрече там, в казино, будь оно проклято. Бросился сюда и решил дожидаться твоего возвращения.

— Пусти, Герман, — ответила Мари сухо.

«…Как некстати он оказался возле моего дома. Наверху — Кернау! Дорога каждая минута, а Иозеф еще не знает ничего о спасении бюста…»

— Я понимаю, получилось все страшно глупо, но у меня не было другого выхода, Мари!

— Давай встретимся попозже, Герман. Я смертельно устала и хочу спать. Ты же знаешь, у меня утомительная работа. К тому же нас могут увидеть соседи. Что они подумают обо мне? Вернулась под утро с незнакомым офицером. Прощай, Герман. Ну, иди же… Я тебе потом позвоню.