Оставаться живым - Мишель Уэльбек

* * *

Жизнь отвращала: не скрывалЯзв перевязочный пакет.Мне страшно было, я страдал,Закат встречая и рассвет.

Все листья растерял каштан,Отцвел иллюзий пустоцвет;Какой-то траурный дурман.Я зубы сжал - вот мой ответ.

Мне нужно было нож купитьЕще тогда, в пятнадцать лет.Хотел бы я красавцем быть -Само собой, сомнений нет.

* * *

Вокзал притягивал юнца:К тебе я ехал вновь и вновь.Я был настроен на любовь:На вопрошанье без конца.

Такому ритму поездаМеня сумели подчинить.Вспять двигался я иногда:В тринадцать лет куда спешить?Нам жить и жить.

* * *

Впервые с женщиною переспал я где-то в Греции, на пляже;Ночное мореВо тьме дышало рядом.Уж больно романтично,Сам знаю, не дурак,Но было правда так.

И набегали волны,Шептали волны,И, как они, зыбкаСудьба была пока.

Я накануне вплавь отправился на остров,Такой, казалось, близкий.А там теченье, что ли,-Я так и не доплыл,Едва назад вернулся.Я еле выгреб, чуть живой,Уж думал - все, конец.Мне было страшно грустно,Что так сейчас и утону.

Жизнь виделась безбрежнойИ солнечной насквозь,И умереть в семнадцать лет,Ни с кем не переспав,Казалось так обидно.

Иль смерть задеть должна,Чтоб жизнь узнать могли мы?У всех нас плоть жадна,Затем что уязвима.

* * *

На пляже казино - как рубка,И все темнее синеваНебесная. Твои едваПрикрыты бедра мини-юбкой.

Густа украшенная белойКамелией волос копна.От ласк твое трепещет тело,И с нами заодно луна.

* * *

Распущены волосы,Платье с глубоким вырезом -Она глядит на меня доверчиво.

Постель не убрана,Птицы ходят меж кедрами,Сегодня у нас воскресенье.

Глянул в зеркало,Надо приготовить кофе,Мусорное ведро полно.

Ее взгляд стал жестким,Она хватает чемодан;Все - по моей вине.

Нищего рвет в метро,Пассажиры отходят подальше.Прибывает поезд.

* * *

Заря - сама альтернатива,Так часто Аннабель твердила.День дрейфом был без перерыва,Безжалостная ночь давила.

Вокруг пластмассовых сплетенийЕе сандалий всё кружилиЭгоцентрические тени.А органы свое отжили.

Заря была еще однимС далекой юностью прощаньем.Давно все стало ей чужим,И жизнь ее была скитаньем.

Салат готовя, то и делоОна тихонько напевала.Уж полдень! Умирало тело.Смирясь, она себя ласкала.

* * *

Она жила, как в бонбоньерке,В мирке салфеток, кукол, пялец;Шел дождь и проходил, и солнце проходилоНад домиком ее,Где лишь часы на стенке били, да скоплялосьВсе больше вышитых вещицДля ребятишек трех сестер ее замужних.

Детишки у сестер,А у нее самойРоман был роковой -И никого с тех пор.Осталось шить да грезить,Потупя в пяльцы взор.

За домиком в полях трава была пышна,Цвел дикий мак местами;Там иногда часамиМогла ходить, ходить без устали она.

* * *

Уходит солнце,И меркнет свет,Но не сдается -Живет поэт!

Луна мертвее,Чем лед и прах,Но и под неюПоэт - монарх!

А день манящийВстает вдали,Как шар, летящийЗа край земли,

Где пылью пухнетИ меркнет свет…А я - на кухне.Прощай, поэт!

* * *

Как выпуклые стекла - волны.Застыли в ледяной бронеПоля, пространны и безмолвны,Угасла ненависть во мне.

Под снежным, гибельным покровомКруглится линия ветвей:Кольцо сжимается. Вот сноваВоспоминание о ней.

* * *

Ты помнишь озеро, малыш? Глядели вдаль мы.Твоих улыбок свет мне сердце согревал.Ты мне показывал на лебедя, на пальмы,В твоих больших глазах о счастье я читал.

* * *

Ты помнишь наши пробужденья ранней ранью,Когда еще луна, и море так высоко:Мы убегали, как на тайное свиданье,Смотреть, как из-за дюн светлеет край востока.

Росло, как дерево, и ширилось сиянье,Шли к морю рыбаки, а больше ни душиНа спящих улицах, белеющих в тиши;

Причастие зари, простое, как дыханье;Мурашки счастья вдоль затекших ног и рук,И сердца твоего в ладонь мне тихий стук.

* * *

Торжественный закат. ПотомСозвездье Лебедя, и сноваТы отозваться не готова,Душа. Мы песнь не воспоем.

Твой взор вбирает мирозданье,Мария, страждущих хвала.Тобой одной Земля круглаИ живо всякое созданье.

Нет больше области забвенья,Где воет страх, клокочет мгла.Притихли кроткие мгновеньяВ пространстве твоего тепла,

Ты их в сиянье облекла.И ритуальное служеньеВ том мире, что не знает зла,Смиряет времени теченье.

Покрыла риза нас, бела,И наши губы в песнопеньеНемом сливаются. СозвучийГармония нежна, светла.Лад, совершенный и могучий,Боль наших душ произвела.

* * *

Пространство, сосны, облакаКак отразятся, так к истокамВернутся, встретясь ненарокомВ подвижном фокусе зрачка.

Поверхность луга, золотясь,Пушку на шее подражает.День, повозившись, затихает,Раскинувшись. Воздушных масс

Перетекание по всхолмьямДурманит радужной игроюВсе чувства, в том числе шестое.Любовная истома полдня.

На задних лапках выступаютУзлы вселенского сознаньяМеж глубью космоса и гранью;Земля кругла, как всякий знает.

Кругом же - космос, без сомненья,С которым плоскость разделеньяЛежит у нас в глазах, похожаНа нас (на мозг наш, я б сказал),Как на портрет - оригинал.Мы вздрогнем - космос дрогнет тоже.

* * *

Желаний наших кругСмыкается незримо.Подобный вздоху звукДал знать, что не одни мы.

Когда мы страх насквозь пройдем,Откроется нам новый мир,Иные краски будут в нем,И новых ароматов пирДушой распахнутой вдохнем.

* * *

Путь есть. Существует возможность пути.И некоторым он указан.Но недостойным не идтиПутем, что им заказан.

В цветах обивка на диванеБыла у взора на пути.Я грешен зреньем, осязаньем,Мне оправданья не найти.

Возможность чуда, возрожденьяПодарит нам лишь взор другого.Очищенный от заблуждений,В твоих глазах тону я снова.

Я чувствую освобожденье,Но вольной жизни где приметы?Минуты есть тепла и света,И я невинен, нет сомненья.

17.23

Помню, как девушки к нам в купе приходили -Их зазывал Патрик Халлал'и,Блеск в глазах они скрыть не могли,Мы тогда так молоды были.

А теперь заговорить с кем-нибудь,К другому человеку обратитьсяЗначит принимать муки, трудиться,Быть в тесноте, как в старых книгах говорится,

В ложбине горнойЛуч одинокий блуждает.Холод веки смежает,Все тонет в пучине черной.

Что ж, никто не сможет помочьИ все будет так до нашей смерти?Постаревшее тело, когда наступает ночь,Желает все так же, поверьте.

Одинокому телу в ночиБез нежности просто голодно.В нем, простертом, сломленном почти,Мучительно воскресает молодость.

Вопреки мышцам натруженнымИ всех мыслимых сил отливу,Вопреки обильному ужинуИ выпитым литрам пива.

Тело жаждет ласк и улыбокИ все так же вздрагивает в утренних лучах,В вечных, волшебных утренних лучах,Озаряющих горы.

Здесь воздух чабрецом пропах,И будто слышен счастья зов.Мой взор скользит за грань хребтов,И я прогнать стараюсь страх.

Я знаю, корень зла во мне.Что делать, если я таков?В прозрачной, легкой тишинеМне страха не разбить оков.

Но все же, глядя, как отлогоСпускаются все эти склоны,Я оживаю понемногу,И с сердца падает засов.Свободный, к миру благосклонный,Я счастью «да» сказать готов.

* * *