Да поможет нам Босс - Дарья Калинина

– И не говорите! – кивнула головой женщина. – Просто злая шутка! Но у Эмина вся судьба такая злая!

Подруги немедленно выразили горячее желание послушать про злую судьбу покойного. И женщина, которая оказалась близкой родственницей Амалии, супруги Эмина, с радостью удовлетворила любопытство подруг. По ее версии оказалось, что свой первый срок Эмин получил ни за что ни про что. Выгораживая другого человека.

– Но почему он взял на себя чужую вину, вы меня не спрашивайте! – тут же предупредила женщина подруг. – Не скажу. И не потому, что не хочу. А просто не знаю я этого. И сам Эмин никогда и никому не говорил, почему он так поступил. Просто поверьте.

Подруги обещали. И женщина продолжила вдохновенно сплетничать, стоя прямо над кастрюлей, в которой закипали куриные печенки, которые по мере готовности обсушивали на салфетках, обмакивали в муку и жарили на огромной плоской сковороде до хрустящей корочки в расплавленном масле. И посыпая пряностями и зеленью кинзы и петрушки, подавали на стол в качестве легкой закуски.

В соседней кастрюле, куда тетка также сунула свой нос, варились гребешки. Их полагалось мелко стругать, заливать остро-соленым соусом, напоминающим по вкусу соевый, и также подавать в качестве закуски.

– Ну так вот, – с удовольствием продегустировав первую партию этих гребешков, продолжила говорливая тетка, – а после он из тюрьмы вышел, но все и даже его семья от него отвернулись. Вот какие люди жестокие бывают. Эмин тогда совсем молодой мальчик был. Озлобился. И решил, что раз родные к нему так отнеслись, то и будет он уголовником. Как они о нем и думают.

– И что?

– Что-что, – проворчала женщина, которой мешал говорить горячий гребешок. – Снова сел.

– Во второй раз?

– Ну да. А когда вышел, то поумнел. И понял, что себе только хуже делает, а не кому-то там. И за ум взялся.

– Не испортила его тюрьма, выходит? – спросила Мариша.

– Да как сказать, – прошепелявила тетка, которая в этот момент увлеклась уже новым блюдом: тушеные овощи – баклажаны, кабачки, ранний перец, репчатый лук и томаты, все рубилось крупными кубиками, складывалось в кастрюлю, заливалось кукурузным маслом и тушилось на маленьком огне с чесноком и пряностями. – Я ведь его в молодости не знала. Может быть, он и другим был. Тюрьма людей все равно меняет, хотят они того или нет. Только слабых она губит. А сильный еще сильней становится.

Эмин оказался из числа сильных. Несмотря на свою юность и наивность, он не пропал. А впитав в себя новые законы и порядки, по которым жили его новые соседи, сумел сохранить и частицу прежнего Эмина.

– В общем, когда он с Амалией познакомился, он уже за ум взялся. Торговлю открыл. Не знаю, на какие деньги, может быть, кто-то из прежних дружков и помог, только Амалия зорко за этим делом следила. Чтобы никаких прежних криминальных отщепенцев даже поблизости от их дома не показывалось.

– Так и следила?

– Не за ними следила, – вздохнула тетка. – Но получалось, что и за ними тоже.

– Как это?

– Ревновала она его – жуть!

– Эмина?

– Да, Эмина своего.

– А было к кому?

Женщина прикрыла кастрюлю с тушеными овощами крышкой. И, заговорщицки оглядевшись по сторонам, поманила подруг нагнуться поближе к ней.

– Еще как было! Эмин, упокой Господь его душу, тот еще ходок был по части женского пола. Еще хорошо, что Амалия и десятой части его похождений не знала. А то бы вообще с ума сошла. Но и того, что знала, достаточно было, чтобы покой и сон потерять.

– И выслеживала?

– Не всякий раз, но бывало. Особенно вначале, пока Эмин еще не привык, что прятаться от жены нужно.

И, понизив голос почти до шепота, тетка произнесла:

– У него и внебрачные дети имеются! Вот так-то! Вот к кому Амалия мужа по-настоящему ревновала. Женщины – что! Пришли и ушли. А дети – они навсегда.

Услышав про детей Эмина, подруги превратились в одно сплошное ухо. И тут, как на грех, их информатора позвали в комнату к Амалии, которой именно сейчас приспичило терять сознание. Подруги едва успели перехватить женщину уже у дверей.

– Двое у Эмина детей, – торопливо ответила она. – От разных женщин. Про мальчика ничего не скажу, не знаю. А девочка неподалеку живет. Хорошая такая девочка. А как мать ее второй раз замуж вышла да прочь укатила, Амалия девочку эту даже полюбила.

– Полюбила?

– А что? Вы не думайте, Амалия – она не злая. Кричит много, а сердце у нее доброе. Да и опасности девчонка больше для нее не представляла. Мать-то ее, любовница Эмина, испарилась. Ревновать стало не к кому. Так почему бы Амалии доброту свою перед мужем и не показать?

– Значит, дочка, – задумчиво произнесла Мариша.

– Ну да. Татевик девочку зовут. Не знаю даже, почему ее до сих пор тут нет. Должно быть, уехала куда-нибудь. Не знает еще, бедняжка, что отец у нее скончался. Ой, горе какое! Горе!

– Сколько же ей лет? – перебила запричитавшую вновь женщину Мариша.

– Да уж, помнится мне, двадцать еще в прошлом году ей исполнилось, – не сбиваясь с дыхания, ответила та. – Засиделась в девках, что и говорить.

И с этими словами тетка ловко вывернулась из рук подруг. И устремилась к своей Амалии. А подруги переглянулись. Засиделась в девках? Это в двадцать-то лет? Ну и понятия в этой Армении. Просто дикие какие-то.

Тем не менее подруги решили никуда не уходить, пока не поговорят с дочерью Эмина. Но сделать это оказалось сложней, чем им вначале показалось. Сколько они ни расспрашивали собравшихся, никто не знал, куда подевалась Татевик и придет ли она вообще. Наконец та самая болтливая женщина, родственница Амалии, отлепилась от вдовы. И, сжалившись над приунывшими подругами, объяснила им, где именно живет Татевик.

– Съездите, скажите девочке новость про отца, – велела она подругам. – А то мы Таточке звоним, звоним, а она то ли не слышит, то ли трубку не берет.

– Съездим, – согласилась Юля.

– Можно еще последний вопрос?

– Что еще?

– Вы не знаете, покойный владел какими-нибудь редкими или просто старинными вещами?

Тетка изумилась.

– Ну, есть у него одна шкатулка, – сказала она. – Амалия говорила, что Эмин трясется над ней, словно над великой драгоценностью.

– А как она выглядит?

– Обычная шкатулка из резной слоновой кости. Вся желтая от времени. Потрескалась. Никчемная вещь. Только и ценности, что старая. Эмин говорил, что это единственная вещь, которую он сохранил на память о своем древнем роде и вообще о семье.

– А вы не могли бы посмотреть – эта шкатулка на месте?

Женщина посмотрела на подруг, как на сумасшедших.

– В доме похороны! – воскликнула она. – Покойника вот-вот принесут. Всюду полно народу, всех надо обиходить, накормить и приветить!

– Мы понимаем. Но шкатулка…

– Амалия не в себе, ничего не соображает, все мне приходится тянуть.

– Понимаем. Но…

– И тем не менее вы хотите, чтобы я все бросила и занялась поисками какой-то паршивой шкатулки?

– Не сейчас, но, может быть, потом? – робко предположили подруги.

– Может быть, – кивнула женщина и строго прибавила: – А пока поезжайте за Татой. Пусть едет мне на подмогу. Срочно! От этих клуш, что явились, никакого проку, одна морока.

И подруги отправились на другой конец города. Чтобы не затевать суету и волокиту с общественным транспортом, подруги поймали такси. И, наслаждаясь местными невысокими ценами, двинулись по красивым улицам южного города.

– Вот мы и на месте, – сообщил подругам таксист. – Вас подождать?

– Да. Правда, мы не уверены, что обернемся скоро. Но рано или поздно мы точно придем.

– Мне все равно. Сколько нужно, столько и гостите. Счетчик-то тикает, – весело ухмыльнулся таксист.

Девушки поднялись на второй этаж обычного типового блочного дома. Тут он отличался тем, что блоки снаружи были украшены ярким национальным орнаментом. И благодаря этому украшению дом выглядел нарядно. А сейчас, когда солнце отсвечивало в чисто вымытых окнах и играло на стенах, и вовсе радовал глаз.

На втором этаже они обнаружили тщательно закрытую дверь. И ни малейшего следа пребывания Татевик в квартире. Подруги звонили уже минут пять и поняли, что девушки либо нет дома, либо она не в состоянии открыть. В свете последних событий – убийства Назара и смерти ее родного отца – это молчание стало выглядеть пугающим.

– Слушай, а вдруг и ее тоже?.. – прошептала Юля, сделав страшные глаза.

– Да ну! Зачем?

– А Назара и Эмина зачем убили? Сама же сказала, кто-то планомерно истребляет всех наследников Гоар Акоповны.

– Во-первых, это только предположение. А во-вторых, не мог убийца так шустро обернуться. Сегодня Эмин и сегодня же Татевик? Да нет, чушь это!

– Вовсе не чушь! Дурное дело – оно не хитрое. И потом, вовсе не обязательно, что Татевик убили после Эмина. Могли и раньше.

– Раньше?

– Даже раньше Назара. Лежит себе, бедная. Никто и не знает.