Легенда, оказавшаяся правдой - Борис Башилов

II

«Около 1900 г., — пишет В. Ф. Иванов, — в Германии профессор Рудольф Штейнер открывает свою розенкрейцеровскую школу, Штейнер, с 1902 г. по 1912 г. работал совместно с Анни Безант и Ледбитером в Теософическом обществе в числе сугубо посвященных».

Штейнер покинул Теософическое общество, учредил свое особо Антропософическое общество и выстроил около Базеля великолепный храм. В Антропософическом обществе Штейнер устроил внутренний кружок, называемый «франк-масонство», посвященные в который получали из его рук золотой крестик с розой. Лекции Штейнера стала в некотором роде введением в систему розенкрейцерства.

Популярность Штейнера очень быстро возрастала, и последователи стали почитать его за пророка. Среди почитателей Штейнера, конечно, неминуемо должны были оказаться, так падкие на все новое, представители масонствующей интеллигенции. И они, конечно, оказались. Ближайшими ученицами Штейнера оказываются русские — А. Р. Минцлова и А. Тургенева.

По окончании «просвещения» Минцлова направляется в Россию для пропаганды идей розенкрейцерства. Пропаганда ее имеет успех и в России начинается истерическое увлечение антропософией, как раньше спиритизмом, теософией, оккультизмом. Последователями антропософии оказываются видные представители эпохи Национального Самоубийства.

В статье «Российские пророчества» (№ «Нового русского слова» от 11 января 1957 г. В дальнейшем эту газету будем обозначать «НРС») М. Новиков писал:

«В эту предгрозовую эпоху, когда творил Блок, в русской интеллигенции вообще, а в Петербурге и Москве особенно, было увлечение всякими эзотерическими исканиями. Кружки самых разнообразных мистиков от Антропософов Рудольфа Штейнера, через оттенки масонства розенкрейцеров и мартинистов, через поиски Святого Духа в экстатическом сектантстве, через магическую практику теургизма и т. д. и до столоверчения, охватило очень широкие слои и создавало напряженную атмосферу ожидания каких-то великих откровений».

III

«Как в конце XVIII-го и в начале ХIХ-го века, — пишет Н. Бердяев в «Русской идее», — у нас искали в эти годы настоящего розенкрейцерства, искали то у Р. Штейнера, то в разных тайных обществах» (стр. 35).

«В это время, — пишет Бердяев в «Самопознании», — вокруг меня процветали всякого рода оккультические течения. Наиболее интересно было течение антропософическое. Оно увлекало более культурных людей». Вяч. Иванов был связан с оккультизмом и одно время на него имела влияние А. Р. Минцлова, эмиссар Р. Штейнера в России. Андрей Белый сделался антропософом. Молодые люди, группировавшиеся вокруг «Мусагета», все были захвачены антропософией или другими формами оккультизма. Искали тайных обществ, посвященных. Подозревали друг друга в причастности к оккультным организациям. В разговорах были оккультные намеки.

Старались обнаружить оккультные знания, которых в действительности не было» (стр. 204).

«В десятые годы XX века, — писал он же в «Самопознании», — в России многие культурные, но творчески бессильные, молодые люди, более всего мечтали о том, чтобы быть приобщенными к тайне розенкрейцерства» (стр. 209).

Самые выдающиеся деятели «Серебряного века» русской культуры А. Блок, А. Белый, Вяч. Иванов, Мережковский, Гиппиус, Ф. Сологуб, В. Брюсов, М. Волошин, Скрябин и многие другие были вовлечены в грязный поток разного рода оккультных учений, уходивших своими истоками к «новаторской деятельности» Розенкрейцеров.

«Встреча с главой антропософов д-ром Штейнером, — пишет Е. Замятин в очерке «Андрей Белый», — оказалась для Белого решающей.

Вскоре мы видим Белого в храме антропософов «Гетепаум» в Базеле, выдалбливающим «с молотком узоры капителя» (НРС). Первое капище антропософов, предшественник «Гетенаума» было выстроено на деньги …московских купцов Бурышкиных. В воспоминаниях «Москва купеческая» П. А. Бурышкин пишет, что его сестра, Надежда Николаевна, очень хороший хирург, была больше известна «с несколько иной точки зрения. Еще гимназисткой, она бывала в теософском кружке Христофоровой, которая была близка и Е. П. Блаватской, даже, кажется, состояла с ней в родстве. Потом, вместе с рядом других лиц, в частности с Андреем Белым, она перешла к Рудольфу Штейнеру и стала антропософкой. Она вышла замуж за своего университетского товарища Бориса Павловича Григорьева, который тоже был штейнерианцем. Они постоянно ездили к Штейнеру, в особенности, когда он читал свои циклы лекций.

Григорьев был назначен главным «гарантом» русской антропософической группы. В квартире моей сестры происходили их собрания, где читались лекции и бывали собеседования. Все это в некоторой степени описано Андреем Белым. Первая версия «Гетенаума», еще в Мюнхене, была выстроена за счет моей сестры, точнее говоря, за счет нашей фирмы» (стр. 226-7).

Посещал лекции Штейнера и Волошин, посещавший также и лекции руководительницы теософического общества Анны Безант.

«Помню, — пишет в своих воспоминаниях С. Маковский, — в 1915 году, пробравшись из Базеля в Петербург, Волошин повествовал с умилением, как он участвовал в постройке нового Штейнеровского капища…» Увлечение различными формами оккультизма давало именно тот результат, которого и ожидали руководители Ордена Розенкрейцеров.

«Свободы духа, — вспоминая годы увлечения тайноведением, пишет Н. Бердяев в «Самопознании», — я не видел у людей, увлеченных оккультизмом. Они не владели оккультными силами, оккультная сила владела ими. Антропософия разлагала целость человеческой личности, потрошила душу не менее психоанализа. Она усилила разложения личности у Андрея Белого, не помогла ему собрать и концентрировать личность. Некоторые антропософы производили на меня впечатление людей одержимых, находящихся в маниакальном состоянии. Когда они произносили слово «доктор (т. е. Штейнер) сказал», то менялось выражение глаз, лицо делалось иным и продолжать разговор было нельзя».

IV

Европейское масонство проводило в России свою обычную тактику и стратегию. Чтобы вовлечь в орбиту своего влияния самые разнообразные элементы общества, облава на смятенные души производилась со всех сторон и во всех направлениях. Помимо политического «карбонарского» масонства преследовавшего цели свержения существующего режима — были созданы ложи и «хорошего» «религиозного» и мистического масонства.

Знаток оккультизма Ю. Терапиано в статье «Филипп и Папюс при русском дворе» пишет:

«В начале века, в связи с повышением интереса ч духовным вопросам в тогдашнем русском образованном обществе, мартинизм привлек к себе МНОЖЕСТВО НОВЫХ ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ. (подчеркнуто нами). «Реставрированный Папюсом и его друзьями во Франции (называвшийся в тогдашней России «Папюсовский» или «Новый») французский мартинизм при посредстве некоторых высокопоставленных особ снова занесенный в Петербург и Москву, слился в конце концов в 1911 году, с русским традиционным «новиковским» мартинизмом и во главе его стал, имевший новиковскую преемственность П. М. К-в».

«Орден мартинистов был создан Папюсом с целью объединения всех интересующихся оккультизмом и герметическими знаниями, признающих эзотерический и символический метод понимания внешнего мира и желающих соприкосновения с «древней посвятительской традицией». «Эта задача не замыкалась никакими национальными рамками и естественно, что Папюс обратил свое внимание и на Россию».

«Мартинистский орден, — пишет В. Бурцев в книге «Протоколы Сионских мудрецов — доказанный подлог», — является оккультистской организацией, которая, якобы, находилась во враждебных отношениях с французским Великим Востоком, с тех пор, как последний вычеркнул из своих официальных актов имя Великого Строителя Вселенной.

Мартинисты провозглашают свою верность христианско-мистическим началам. Клерикалы, впрочем, не признают отделения от «Великого Востока» и обвиняют их в том, что именно ими образуются ложи, где совершается сатанопоклонение и прочая чертовщина».

Клерикалы, да и сам Бурцев, правы когда не верят, что Мартинистский орден, хотя и реформированный, действительно только «якобы порвал» с Великим Востоком и на словах осуждал его за атеизм и революционные замыслы. Это было не что иное как тактический трюк, тактическая приманка на которую ловились мистически настроенные лица, враждебные к атеизму и революционным идеалам политического масонства.

В 1901-2 гг. Папюс читал в Петербурге лекции по «оккультным вопросам». В своих воспоминаниях «Крушение Империи» французский посол в России Палеолог пишет: «В 1901 году приехал в Петербург реформатор современного герметизма, маг Папюс, настоящее имя которого Жерар Энкосс, где был окружен поклонниками».

Папюс читал «лекции», устанавливал выгодные для мартинистского масонства связи среди членов Ордена Р. И., аристократии и в придворной среде, создавал мартинистские ложи… Работать Папюсу было легко. Разложившееся религиозно, национально и нравственно так называемые «высшие круги» тяготели к «тайным наукам»: антропософия, теософия и оккультизм были в почете. Книгоиздательства «Спираль» издало книгу Папюса «Человек и вселенная» (Общий обзор оккультных знаний). Несколько позже, в типографии Петербургской Одиночной Тюрьмы (!?) была издана другая книга «мага» — «Генезис и развитие масонских символов».