К звездам (Клуб Любителей Фантастики — « F») - Гарри Гаррисон

И все же в этой картине рая есть по крайней мере один дефект. Земле воцарилась абсолютная власть олигархии, она распространила на спутниковые колонии и далее, на планеты. Правящие силы каждой страны находятся в конфронтации с другими правительствами, в основном для того, чтобы массы не знали даже намека на личную свободу. Полная свобода наверху — судя по выговору, Билл, вы сами принадлежите к этому классу — и экономическое крепостничество, рабство для всех кто внизу. И мгновенный арест, заключение или смерть для любого, у кого хватит смелости протестовать.

— Неужели дела обстоят так плохо? — спросил Ян.

— Хуже, чем ты можешь представить, — сказала Сара. Да ты и сам увидишь. До тех пор, пока будешь считать, что нужны перемены, та сам и твои близкие будут в опасности.

— Эта программа по ориентации проводится по моему предложению — сказал Джон, с плохо скрытой гордостью в голосе. — Одно дело — читать печатные документы и слушать чужие слова. И другое — испытать все на собственной шкуре. Только скотину это оставит равнодушным. Я еще поговорю с вами после того, как вы спуститесь в ад. Сам я выберусь из него, если смогу.

— Смешной человечек, — сказал Ян, когда закрылась наружная дверь.

— Смешной милый и совершенно неоценимый для нас. Социальный теоретик, отвечающий охотнее, чем спрашивающий.

Ян стянул «исказитель лица» и стер со лба пот.

— Очевидно, он академик. Историк, вероятно.

— Не надо, — резко сказала Сара. — Не надо теоретизировать, даже про себя — не то однажды ты проболтаешься о нем тому, кому не следует. Выкинь его из головы и помни лишь слова. Ты можешь на несколько дней оторваться от работы?

— Конечно, в любое время. У меня свободный распорядок. А что ты хочешь?

— Скажи им, что тебе нужен отпуск и ты хочешь поехать в деревню, повидать друга или что-нибудь в этом роде, чтобы тебя непросто было выследить.

— Как насчет лыж? Обычно я раз или два в году езжу в Шотландию, чтобы пробежать кросс.

— Что это такое? Никогда не слышала.

— Разновидность лыжной езды — по равнине, а не по склону. Беру рюкзак, иногда я ставлю палатку, ночую на постоялых дворах и в гостиницах, сам выбираю дорогу.

— Это просто идеально. Итак, скажи своим, что ты едешь кататься на лыжах со следующего вторника. Не уточняй, сколько времени будешь отсутствовать. Не называй никаких адресов или мест. Упакуй чемодан и положи в машину.

— Я поеду в Шотландию?

— Нет. Гораздо дальше. Ты спустишься в ад. Прямо здесь, в Лондоне.

10

Ян припарковал машину в указанном месте. С момента, на который была назначена встреча, прошло более получаса. Только желтое сияние уличных фонарей различалось сквозь кружащийся снег. Тротуары пусты. Темная громадина Примроуз-Хилла таяла во мгле через дорогу. Единственный транспорт — полицейский автомобиль — уже проехал, притормозив; он набрал скорость и исчез в темноте. Может быть за ним по каким-то причинам была слежка, и потому контакт отменили?

Едва он подумал об этом, раскрылась дверца, впустив порыв морозного воздуха. Грузный коренастый человек скользнул на пассажирское сиденье, быстро захлопнув за собой дверцу.

— Ничего не хочешь сказать, а, кореш?

— Похоже, станет еще холодней, прежде чем потеплеет.

— Да, ты прав. Что еще скажешь?

— Ничего. Мне нужно оставить здесь машину подождать кого нужно, представиться и ждать инструкций.

— Верно. Или будет верно, если будешь делать все в точности так, как я скажу. Ты тот, кто ты есть, а я прол, и тебе придется смириться с тем, что я буду командовать. Сможешь?

— Почему же нет? — Ян нарочито медленно произнес фразу. Это было нелегко.

— Ты всерьез? Повиноваться пролу, да еще такому, от которого не слишком хорошо пахнет.

После того, как он это сказал, Ян почувствовал отчетливый запах, идущий от тяжелых одежд. Запах давно не стиранного белья и немытого тела, смешанный с дымом и кухонным чадом.

— Всерьез, — сказал Ян, неожиданно рассердившись. — Не думаю, что это будет легко, но сделаю все от меня зависящее.

Последовала пауза, и Ян увидел пристально разглядывающие его глаза собеседника, едва различимые под матерчатым кепи. Неожиданно он выпростал корявую руку.

— Ладно, кореш. Думаю, мы с тобой поладим. — Рука Яна очутилась в мозолистой, крепкой ладони. — Меня зовут Фрайером,[2] потому что забегаловка, в которой я работаю, торгует жареным картофелем, так что остановимся на этом имени. Если ты сейчас двинешь на восток, я скажу, где сворачивать.

Транспорта кругом было мало и покрышки оставляли на свежем снегу черные следы. Они удалились от центральной магистрали, и Ян с трудом представлял себе, где они находятся. Где-то на северо-востоке Лондона.

— Почти приехали, — сказал Фрайер. — Еще миля, но прямо нам не проехать. Теперь помедленней, на втором повороте сворачивай влево.

— Почему прямо не проехать?

— Пикет Безопасности. Не на виду, конечно — пока не проедешь, ничего не узнаешь. Но электроника под поверхностью дороги запрашивает автоответчик в твоей машине и получает код. Сверяется с записью. И люди начинают интересоваться, чем ты здесь занят. Пешком безопасней, хотя и намного холодней.

— Никогда не слышал, что они применяют что-нибудь подобное.

— Похоже, Билл, у тебя будут каникулы для углубления образования. Помедленней… стоп! Я открою гараж, а ты загони в него свой драндулет. Здесь он будет в полной сохранности.

В гараже было холодно и туманно. Ян подождал в темноте, пока Фрайер закрывал за ними дверь, затем прошел внутрь, освещая путь фонариком. В пристройке за гаражом была комната, освещенная одинокой лампой без абажура. Фрайер включил единственную конфорку электрической плиты, чтобы немного обогреть комнату.

— Вот где мы с тобой переоденемся, кореш, — сказал Фрайер, снимая с вешалки грубую одежду. — Я вижу, ты сегодня не брился, как тебе советовали. Очень мудро. И ботиночки у тебя будут что надо после того как мы немного вымажем их грязью и вываляем в золе. Но все остальное снимай, вплоть до последней тряпки.

Ян пытался не дрожать, но это оказалось невозможно. Толстые зловонные брюки повисли как ледяные корки на замерзших ногах. Рубашка из грубой ткани, куртка по пояс без пуговиц, драный свитер и еще более драное пальтецо. Однако одежда, хоть и остуженная, была достаточно теплой.

— Не знал размера твоей шляпы, поэтому прихватил вот эту, — сказал Фрайер, протягивая балаклаву ручной вязки. — Все равно, для такой погоды она даже лучше. Извини, но тебе придется оставить эти замечательные меховые перчатки. Не у многих бедняков есть перчатки. Но ты сунь руки в карманы, и все будет в порядке. Вот так, отлично. Родная мама ни за что не узнала бы тебя в этой одежде. Вот теперь можно идти. Когда они вышли и зашагали по темным улицам, все оказалось не гак плохо. Козырек балаклавы прикрывал лицо Яна, руки его зарылись в глубокие карманы, и ноги не мерзли в старых горных ботинках, которые он извлек из недр своего гардероба. Настроение было хорошее, ибо во всем мероприятии присутствовал дух авантюры.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});