Подводные камни - Иван Максименко

Оксана зевнула, расправила плечи и, ненадолго отложив мобильный телефон, приподнялась и поглядела на бирюзовые волны, плавно раскачивавшие парусную яхту. Тут она поймала себя на мысли, что вокруг слишком тихо и что ее возлюбленного нигде не видно. Девушка встала в полный рост, опираясь рукой о грот-мачту, и начала крутить головой по сторонам в поисках Мидаса. Его, однако, по-прежнему не было заметно или слышно.

«Мидас! Мидас! Ты где?!» — озабоченным голосом крикнула Оксана, но ее вопль рассеялся над волнами, так и не дождавшись ответа. Она обошла кругом палубу, прокричала имя бизнесмена еще несколько раз, но снова тщетно. Тревога охватывала ее все сильнее, и сердце ее больно сжалось при мысли, что с Мидасом могла случиться беда.

Оксана стала озираться по сторонам, соображая, что делать дальше, и стараясь не поддаваться панике. Тут на горизонте она разглядела небольшой катер, примерно в километре от яхты, плававший на север, параллельно острову. Девушка инстинктивно стала махать руками и звать на помощь, затем бросилась в каюту, случайно вспомнив оборанжевой ракетнице, которую ей на днях показывал Калано.

Она распахнула шкафчик, ломая ногти, лихорадочно схватилась обеими руками за сигнальный пистолет, вспоминая на ходу, как им пользоваться, и выскочила обратно на палубу, спотыкаясь и падая.

Тем временем Родриго уже успел добраться до каменной громады, под которой он утопил надувной каяк. Доплыв до своего логова, он осмотрел подводные скалы и, отыскав подходящую щель, затолкнул в нее буксировщик. Вслед за этим он поднялся наверх — глубина у монолитов была небольшой — и, опираясь о камни, высунул голову над поверхностью воды, чтобы разведать обстановку.

В небе искрился ярко-красный огонек, плавно спускаясь к парусной яхте. Вскоре со стороны горизонта к «Санта Марии» приблизился рыбацкий катер, оказавшийся случайно поблизости. Было видно, как Оксана подбежала к фальшборту и стала что-то говорить рыбакам. После короткого диалога один из них снял с головы бейсболку и прыгнул в соленую воду, нырнул в глубину, затем всплыл и дал знак рукой одному из своих товарищей присоединиться к нему.

По реакциям экипажа рыбацкого судна убийца понял, что они обнаружили тело Мидаса, — это было не сложно, так как он лежал почти под самой яхтой, в паре метрах от ее носа, — и поспешил заняться собственными делами. Сначала он стянул с лица дыхательный аппарат, расслабил ремни и сбросил с груди компенсатор плавучести в виде жилета, к которому был привязан и металлический баллон со сжатым воздухом, затем, удерживая одной рукой акваланг, снял с талии пояс с грузами и прицепил его к компенсатору для дополнительной тяжести.

Взяв в рот загубник запасного легочного автомата, шланг которого крепился к черному жилету, Родриго нырнул под воду, подплыл к отверстию в скале, в котором лежал буксировщик, и засунул в него акваланг с торчавшими из него шлангами и ласты, тоже оказавшиеся непотребными. После этого молодой конспиратор снова всплыл на поверхность.

В сторону «Санта Марии», включив проблесковые маяки, мчался быстроходный катер береговой охраны с реаниматологом на борту. Рыбаки успели своими усилиями поднять бизнесмена со дна и пытались оказать ему первую помощь. Доносились до монолитов обрывчатые отголоски криков Оксаны, рыдавшей над безжизненным телом своего возлюбленного, однако эти вопли не вызывали никаких эмоций в любовнике Вероники, кроме боязни того, что Мидас может чудесным образом воскреснуть, хотя и пробыл он под толщей воды уже слишком много времени. В этот момент он думал только о том, как незаметно доплыть до берега, сесть в машину и уехать из Моштейруш бесследно.

Катер береговой охраны уже несся по волнам в сторону Понты Делгады, спеша доставить Мидаса в один из местных госпиталей и сделать последнюю попытку спасти его. Убийца проводил его невозмутимым взглядом, набрал воздуха в легкие, нырнул под поверхность и поплыл в сторону берега. Он пересек примерно полтора километра, огибая побережье, временами высовывая голову из воды и осматривая серые пляжи, на которых отдыхали немногочисленные туристы, с любопытством наблюдавшие за непонятной сумятицей вокруг белой яхты.

Добравшись до широкой скалы, чья плоская зазубренная вершина выступала над пенистыми волнами, любовник Вероники остановился, в очередной раз показался на поверхности и стал разглядывать берег, до которого оставалось метров сто. Прямо под площадкой, на которой стоял арендованный им универсал, как назло, гулял какой-то немолодой мужчина с фотоаппаратом, ступая осторожно между темно-серыми камнями. Убийца поглядел вправо — на южном конце пляжа были заметны еще две фигуры — и влево — северный край, наоборот, пустовал.

Молодой мужчина предпочел подождать несколько минут в надежде, что турист удалиться, а если нет — доплыть до северной конечности берега и пройти метров двести пятьдесят по суше, что, конечно, было менее удобным вариантом.

Прошло минут пять и полноватый господин с фотоаппаратом, наконец, решился пойти дальше, на юг. Родриго сплюнул и тихо выматерил его, затем нырнул под воду и поплыл к суше. Никто, кажется, не обратил внимания на то, как молодой незнакомец в черном гидрокостюме вдруг вылезает из пены, торопливо поднимается по каменным ступеням, врезанным в утес, и подходит к серебристой машине. Приметить его мог только кто-нибудь из тех туристов, кто видел, как он входит в воду, нагруженный аквалангом и байдаркой, но никого из них уже давно не было поблизости.

Родриго вытащил спрятанные под одеждой ключи, завернутые в прозрачный пакетик, открыл водительскую дверцу и стал переодеваться. Сняв с себя гидрокостюм (перчатки он сохранил) и, оставшись в одних влажных плавках, он обтерся полотенцем, надел сухую футболку и шорты, сел на сиденье и разулся. После этого костюм из синтетической ткани, боты и эластичный шлем были упакованы в припасенный заранее пакет для мусора. С ними еще предстояло разобраться.

Молодой мужчина глубоко вздохнул, завел двигатель и откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с океана. Наконец, переведя дух, он выехал из тихого поселка, жители которого, привыкшие к размеренности и отсутствию каких-либо шокирующих происшествий, скоро должны были узнать очень громкую и неприятную новость.

По дороге в свое бунгало у озера Фурнаш Родриго сделал короткую остановку в одном из муниципалитетов на южном побережье и выбросил пластиковый пакет с водолазными принадлежностями в первый попавшийся мусорный бак.

«Вроде все лишнее выбросил. Акваланг, каяк, костюм…. Никто, вроде, меня не видел. Блин! Я ведь это сделал! — подумал про себя убийца, тряхнул головой и хлопнул ладонью по рулю, — я это сделал…! Ну что, Вероника, готова услышать последние новости? Хотел бы я посмотреть на твое лицо, когда ты все узнаешь. Что сделано, то сделано! Сейчас, главное, все четко продумать, не оставить следов…»

16

Около семи вечера. Бунгало у озера Фурнаш

Родриго вышел из душевой, в халате и шлепанцах, и со вздохом плюхнулся на мятое покрывало. Лежал он тихо, словно боясь издать лишний звук, раскинув руки, взирая праздным взглядом на зеленый бугристый пейзаж, открывшийся за стеклом.

Убийца был в этот момент на удивление расслабленным, тревоги в нем совсем не угадывалось, хотя, казалось бы, ему нужно было скорей собирать чемодан и мчаться сломя голову в аэропорт Понты Делгады. Однако он продолжал лежать в бездействии, так как был совершенно уверен в том, что за него еще не скоро возьмутся — во-первых, только вскрытие могло подсказать, что Калано умер насильственной смертью, во-вторых, в момент покушения около яхты не было видно посторонних, соответственно, было некого подозревать.

Родриго планировал — как и было им предварительно намечено — дождаться завтрашнего дня, освободить в полдень бунгало, как ни в чем не бывало, и поехать в Понту Делгаду.

«Вот и все, — философствовал любовник Вероники, — как быстро все закрутилось, как будто ничего вовсе и не случилось. Все просто до абсурда…. Караван идет, а собака лает. И надо ж, как все точно сошлось, будто судьба сама его загнала в ловушку. Не хочешь, а поверишь, что все заранее предначертано. Что я должен был здесь оказаться и сделать это, никак иначе…. Прости, амиго, но я выполнял веление судьбы. Мы всего лишь пешки в этом несправедливом мире. Мне повезло, а ты, к большому сожалению, проиграл. Тебе уже все равно, а я должен думать, что делать дальше. Надо обдумать каждую деталь. Я прошел самый трудный этап, дальше остались мелочи. Нельзя на них проколоться. Никак нельзя мне поддаваться слабости. Если поддамся, начну допускать ошибки, и дело мое накроется медным тазом. А ведь я так удачно все провернул. Если твердо в себя веришь, значит — правильное дело делаешь, пусть даже против закона идешь. А чей же закон верный? Того, кто может его навязать другим? Если твой закон самый справедливый, а ты не можешь заставить других подчиняться ему, какой в нем толк? Тогда будут властвовать несправедливые законы. Они несправедливые, а люди их все равно принимают. В этом-то и смысл: что правилам подчиняются из слабости, а не, потому что так справедливо. Если ты силен, ты сам себе указ и только ты прав. А раз ты прав, тогда тебе нечего стыдиться и некого бояться…»