Избранные произведения в 2 томах. Том 1. Саламандра - Стефан Грабинский

— Ха-ха-ха! — расхохотался над ухом несравненного говоруна, профессионально задетый сосед, врач из В.

— Любопытно, какое же дезинфицирующее средство он применил — лизоль или карболку?

— Ошибаетесь, уважаемый господин, ни то, ни другое. Злополучный вагон облили с крыши до полу специально ad hoc изобретенным препаратом, упомянутый доктор окрестил свое изобретение lacrima tristis, то есть «слеза печали».

— Хи-хи-хи! — заливалась в углу дама. — Какой вы шутник! Хи-хи-хи! Слезка печали.

— Именно так, сударыня, — невозмутимо продолжал горбун. — Вскорости после выхода на линию выздоровевшего вагона несколько пассажиров лишили себя жизни выстрелом из револьвера. Эксперименты, подобные такой дезинфекции, не минуют бесследно, отмщения не избежать, сударыня, — заключил он, грустно покачав головой. — Да, да, радикализм в подобных случаях вреден для здоровья.

На мгновение возникла пауза.

— Ну, а через несколько месяцев, — продолжил свою байку путеец, — по стране разошлись панические слухи о появлении «трансформирующего вагона» — carrus transformans, как назвал его некий филолог, сдается, тоже жертва нового бедствия. В один прекрасный день во внешности нескольких десятков пассажиров, совершивших поездку в том самом роковом вагоне, произошли странные перемены. Многочисленные родственники, друзья и знакомые были ошеломлены бросившимися им на шею индивидами, прибывшими указанным поездом. Жена судьи, молодая, привлекательная брюнетка, с ужасом отталкивала от себя тучного господина с обширной лысиной, утверждавшего, что он ее муж. Девица В., красивая восемнадцатилетняя блондинка, билась в истерике в объятиях седенького, как лунь, подагрического старичка, поднесшего ей на правах жениха букет азалий. И, наоборот, пани советница, дама в возрасте, приятно изумилась встрече с элегантным молодым человеком, апелляционным советником и своим супругом, чудесным образом посвежевшим на сорок с лишним лет.

В городе при известии о таких чудесах началась небывалая шумиха — только и разговору было, что о таинственных метаморфозах. Через месяц новая сенсация: все чудесно преобразившиеся дамы и господа понемногу обрели свой обычный облик — дарованную судьбой внешность.

— А вагон тоже обеззараживали? — что-то уж очень озабоченно поинтересовалась одна дама.

— Нет, сударыня, на сей раз пренебрегли. Напротив, дирекция окружила вагон особой заботой, ведь железная дорога могла заработать колоссальные прибыли. Выпустили даже специальные билеты только в этот вагон — так называемые трансформационные билеты. Спрос, само собой разумеется, был огромный. Первыми за билетами ринулись старушки, некрасивые вдовы и старые девы. Кандидатки добровольно набивали цену, платили втрое, вчетверо дороже, подкупали служащих, проводников и даже носильщиков. В вагоне, у вагона и под вагоном разыгрывались душераздирающие сцены, порой доходило до потасовок. А однажды энное количество девиц зрелого возраста в приключившейся давке испустили дух. Страшный пример, однако, никого не обескуражил и не умерил страсти к омоложению; кровопролитные бои продолжались. И только сам чудо-вагон положил конец воцарившейся сумятице: после двух недель бурной трансформационной деятельности он как-то вдруг и разом прекратил свои волшебные манипуляции. Станции вернулись к серым будням, а толпы разгоряченных старушек и старичков схлынули к своим домашним очагам и перинам.

Рассказчик умолк и под гомон веселых голосов, под смех и шуточки на пикантную тему украдкой выбрался из купе.

Рышпанс тенью последовал за ним. Его заинтересовал путеец в заштопанной на локтях блузе, говоривший хорошим литературным языком, правильнее, чем иной интеллигент; таинственный ток симпатии привлекал его к этому оригиналу. В коридоре первого класса профессор слегка прикоснулся к его руке:

— Извините, сударь. Не могу ли я поговорить с вами?

Горбун с готовностью улыбнулся:

— Разумеется. Даже найдется местечко, чтобы спокойно побеседовать. Здесь, в вагоне, я знаю все закоулочки.

И он увлек профессора за собой, свернул налево, где коридорчик из отделения вел в тамбур. В коридорчике, как ни странно, никого не было. Железнодорожник показал профессору на стену последнего отделения:

— Видите, сударь, тот карнизик наверху? Замаскированный замОк — тайный приют для высоких путейских чинов на всякий непредвиденный случай. Вот мы этот уголок и обследуем.

Он сдвинул карниз, достал из кармана кондукторский ключ, вложил в скважину и повернул. Вверх мягко скользнула стальная штора, и открылось маленькое, прекрасно оборудованное купе.

— Пожалуйста, входите, — пригласил странный человечек.

И вот они сидят на мягких подушках, изолированные от шума и тесноты вагона опущенной шторой.

Железнодорожный служащий выжидательно смотрел на профессора. Рышпанс не спешил заводить разговор. Нахмурился, сильнее сжал в глазу монокль и задумался. Немного погодя заговорил, не глядя на собеседника:

— Меня поразил контраст между юмористическим вашим рассказом и весьма серьезным предисловием к нему. Насколько я понял, в последнее время на железной дороге участились загадочные явления, кажется, по вашему мнению, ведущие к определенной цели. Если я правильно уловил тон, вы сказали это вполне серьезно; у меня сложилось впечатление, вы серьезно относитесь к неким сокровенным целям и считаете их не только вескими, но предопределенными.

Лицо горбуна осветилось таинственной улыбкой:

— И вы, сударь, не ошиблись… Контраст исчезнет, если оные «веселые» штучки расценивать как глумление, вызов, провокацию, как прелюдию к иным, более серьезным явлениям, — например к пробе сил неизвестной освобожденной энергии.

— All right! — хмыкнул профессор. — Du sublime au ridicule il n'y a qu' un pas. Так я и понял. Иначе вряд ли начал бы разговор.

— Вы из числа немногих исключений; до сих пор в поезде я обнаружил всего семь человек, понявших более глубокий смысл подобных казусов и согласных вместе со мной отправиться в лабиринт возможных последствий. Не найду ли я в вас восьмого добровольца?

— Все зависит от объяснений, которые вы обещали мне дать.

— Разумеется. Для того мы здесь и уединились. Перво-наперво, сударь, вы должны знать, что таинственные вагоны вышли на линию прямо из т у п и к а.

— Что это значит?

— Это значит, перед пуском их в эксплуатацию они довольно долго отдыхали в т у п и к е и буквально пропитались особыми флюидами тех мест.

— Не понимаю. Прежде всего, объясните, что такое тупик?

— Боковая, заброшенная и презираемая всеми ветка, одинокий побег рельсов длиной в пятьдесят — сто метров, без выхода, не связанный с другими путями, упирается в искусственную насыпь, навсегда замкнутый шлагбаумом. Засохшая ветвь зеленого дерева, обрубок искалеченной руки…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});