Пешки ноль-А - Альфред Элтон Ван Вогт

А может, и то и другое одновременно. Например, западня Фолловера, о которой команда ничего не знает. Или экипаж был предупрежден, но не принял предостережение всерьез.

Один за другим Госсейн перебирал варианты. И всякий раз возвращаясь к реальному положению вещей, понимал, что нет никакой разницы. В любом случае он должен продолжать свою операцию.

Когда Лидж исчезла в шлюзе, он стал терпеливо ждать, чтобы прошли четыре минуты. Такое время он установил для себя, хотя, в некоторой степени, это было слишком долго.

Он не чувствовал раскаяния. На какой-то миг, когда Лидж протестовала против своего участия, он подумал, что слишком нажимает на нее. Но ему показалось, что если команда корабля предупреждена, то о мужчине, а не о женщине. Следовательно, именно Лидж должна была рискнуть войти первой.

Он посмотрел на часы и почувствовал волнение. Четыре минуты прошли.

Уже без колебаний он телепортировался к открытому иллюминатору у входного шлюза. Рукой он нащупал металлический край иллюминатора.

Это место он «сфотографировал» через телескоп, когда трейлер был на земле. Оно оказалось удачным.

Он залез в иллюминатор.

XI

Во имя здравомыслия уточняйте. Не говорите: «Две девочки...», если вы имеете в виду: «Мэри и Джейн, две девочки, отличные друг от друга и от всех остальных людей в этом мире...»

Курс Ноль-А

Госсейн услышал приглушенные голоса, слишком тихие, чтобы разобрать слова. Но было ясно, что разговаривают мужчина и женщина.

Он осторожно выглянул за внутренний край иллюминатора в широкий коридор. В тридцати футах слева виделся открытый шлюз, в который вошла Лидж. Она стояла справа в дверном проеме, ведущем в помещение, и загораживала мужчину — видны были только плечо и рука — в форме офицера Великой Империи. Кроме них, в коридоре никого не было.

Госсейн спрыгнул на пол и, держась стены, подкрался к этой паре.

Когда он приблизился, Лидж говорила:

— ...Но я хочу знать детали. Какие условия вы предлагаете женщинам?

Она говорила спокойно, но настойчиво. Голос офицера выражал терпение.

— Мадам, вам будут предоставлены шестикомнатные апартаменты, слуги, все удобства. Я гарантирую вам следующее положение по званию после капитана и его помощников. Вы...

Он остановился, когда увидел Госсейна, ступившего в дверной проем позади Лидж. Его удивление длилось несколько секунд.

— Извините, — наконец пробормотал он. — Я не видел, как вы вошли. Постовой, должно быть, забыл...

Он снова остановился. Казалось, он понял невозможность того, чтобы часовой забыл сделать нечто подобное. Его глаза расширились. Челюсть отвисла. Пухлая рука потянулась к бластеру на поясе.

Госсейн нанес удар в отвисшую челюсть и подхватил офицера во время падения. Он перенес бесчувственное тело на кушетку и быстро обыскал его, но не нашел ничего, кроме бластера в кобуре. Оглядевшись, он увидел, что вдоль дальней стены, в дополнение к обычной меблировке комнаты, стоят несколько кабин лифтов. Он сосчитал их.

Двенадцать, хотя в действительности это не лифты, а искривители пространства. Он называл их так с тех пор, как ошибочно принял за лифты на венерианской секретной базе Энро. Итак, двенадцать искривителей. Картина стала ясной. Из этого помещения алертанские предсказатели отправлялись прямо на военные корабли. Процесс оказался проще, чем он предполагал. Никаких проволочек. Постовой пропускал предсказателя на борт, а затем полный мужчина приглашал их в это помещение и отправлял на место назначения.

По-видимому, остальная часть корабля не использовалась. Солдаты и офицеры жили по своему режиму, вне связи с целью, ради которой их корабль прибыл на Алерту. И поскольку была глубокая ночь, должно быть, спали.

И тут Госсейна осенило. Идея была такой простой, что он даже заволновался.

Он подошел к двери. Коридор был по-прежнему пуст.

Сзади Лидж сказала:

— Он приходит в себя.

Госсейн вернулся к кушетке и стал ждать.

Мужчина зашевелился и сел, потирая челюсть. Его глаза перебегали с Госсейна на Лидж и обратно. Наконец, он раздраженно сказал:

— Вы что, с ума сошли оба?

Госсейн спросил:

— Сколько на борту человек?

Собеседник уставился на него и расхохотался.

— Вот дурак, — сказал он. Казалось ему никак не справиться с приступом смеха. — Сколько человек? — передразнил он. Его голос стал громче. — Пятьсот. Задумайтесь об этом и поскорее убирайтесь с корабля.

Команда оказалась именно такой, как и ожидал Госсейн. Космические корабли никогда не комплектовались так, как морские, из-за проблем с запасами воздуха и пищи. Итак, пятьсот человек.

— Они живут в общем помещении?

— На эсминце восемь спальных кают, — был ответ, — по шестьдесят человек в каждой. — Он потер руки. — Шестьдесят, — повторил он, смакуя цифру. — Может вы хотите, чтобы я проводил вас и представил команде?

Госсейн принял шутливый тон.

— Разумеется, — подыграл он, — хотим.

Лидж нервно дернула его за рукав.

— Сплошной туман, — предупредила она. Госсейн кивнул.

— Я должен это сделать, — сказал он. — Иначе он может догадаться о моих действиях.

Она с сомнением покачала головой.

— Слишком много солдат. Это будет сложно.

Ее слова послужили толчком для офицера. Он встал.

— Идемте, — весело сказал он.

— Ваше имя? — строго спросил Госсейн.

— Орелдон.

Госсейн молча повел его по коридору. Подойдя к открытой двери шлюза, Госсейн остановился.

— Вы можете закрыть эту дверь?

Толстое лицо офицера сияло в приливе веселья.

— Вы правы, — рассмеялся он. — Новые визитеры нежелательны. Ведь я уже не на службе.

Он живо шагнул вперед и уже собирался нажать кнопку, когда Госсейн остановил его.

— Минуточку, — сказал он. — Я хотел бы проверить, с чем связана эта кнопка. А то еще, чего доброго, поднимете тревогу, а?

Он отвинтил плату и откинул крышку. Четыре провода. Многовато.

— Куда идут провода? — спросил он Орелдона.

— В кабину управления. Два образуют цепь для открывания двери, два — для закрывания.

Госсейн кивнул и закрыл панель. Он нажал на кнопку. Толстая металлическая плита двинулась и со звонким лязгом закрылась.

— Вы не возражаете, если я поговорю с моим партнером снаружи? — спросил Орелдон.

Госсейн уже слышал о нем.

— А что вы хотите ему сказать?

— О, только то, что я закрыл шлюз, и что он может отдохнуть.

— Надеюсь, — сказал Госсейн, — вы не будете опрометчивы.

— Естественно.

Госсейн проверил провода и подождал, пока Орелдон включит настенный телефон. Он отметил, что тот пребывает в состоянии таламического возбуждения. Опьяняющий поток веселья будет нести его до тех пор, пока не отрезвит шок надвигающейся катастрофы. На этот момент стоит посмотреть.

По-видимому, дверь не всегда была открыта, потому что постовой не удивился, когда она закрылась.

— Ты уверен, Орри, что не сбежишь с вошедшей женщиной?

— К сожалению, нет, — ответил Орелдон и прервал связь. — Не стоит слишком долго разговаривать. Могут возникнуть подозрения.

Они подошли к лестнице. Орелдон уже собрался спускаться, когда Госсейн остановил его.

— Куда ведет эта лестница? — спросил он.

— Вниз, в казармы.

— А где находится кабина управления?

— О, зачем вам кабина управления? До нее добраться сложнее. Она наверху напротив.

Госсейн ответил, что счастлив слышать это.

— А сколько входов на нижнюю палубу? — спросил он.

— Четыре.

— Я надеюсь, — сказал Госсейн с приятной улыбкой, — что вы говорите правду. Если выяснится, что их, к примеру, пять, этот бластер может неожиданно выстрелить.

— Их только четыре, клянусь вам! — воскликнул Орелдон. Его голос стал вдруг хриплым.

— Знаете, — сказал Госсейн, — мне кажется, эта тяжелая дверь может заблокировать лестницу.

— По-вашему, это странно? — Чувство юмора опять вернулось к Орелдону. — В конце концов, корабль строился так, чтобы в случае опасности можно было изолировать целые секции.

— Так давайте закроем ее, а? — предложил Госсейн.

— Ха! — тон Орелдона показывал, что ему и в голову не приходило такое. На одутловатом лице появилось выражение осознанного потрясения. Он беспомощно глядел вдоль коридора, вращая глазами. — Неужто вы думаете, хотя бы на секунду, что сможете выйти сухими из воды?

— Дверь! — неумолимо сказал Госсейн.

Офицер остолбенел. Затем медленно подошел к стене и открыл панель. Госсейн проверил провода. Орелдон опустил рычаг. Двухдюймовые плиты закрылись со слабым, глухим шумом.

— Я искренне надеюсь, — сказал Госсейн, — что они заперты, и что их нельзя открыть снизу. Если обнаружится обратное, у меня будет достаточно времени, чтобы все-таки выстрелить из бластера.