Сохрани мгновения для друга - Алексей Черницын

плеч, — рассуждал потом про себя Женька.

В последнее время его стало мучить очевидное и постоянное недосыпание. Оставив дежурную группу, подключив туда верных Жеку и Мишку, уж последний-то точно по девкам не побежит, Женька, даже не раздеваясь, сладко растянулся на постели. Мысли немедленно потекли в сладостном направлении воспоминаний о прошлом. Вот подойди сейчас к нему сержант или, это ужаснее, старшина, и вечером он мог заступить во внеочередной наряд или добросовестно идти чистить картошку. А сейчас он может делать всё, что захочет. Разве это не настоящая свобода. Под эти приятные размышления Женькины веки начали с полным удовольствием и, как казалось, совершенно без учета согласия хозяина, опускаться на глаза. А потом тишину разорвал чей-то громкий крик:

— Командир, подъем.

— Что случилось, — Женька уже и сам начинал раздражаться, как быстро термины усваиваются более молодыми людьми, тот же подъем.

Но, видимо, сейчас произошло что-то неординарное.

Студент продолжал нагнетать обстановку:

— Она там, у Веры Семеновны.

— Да кто? — почти орал на него Женька, но ничего путного понять не получалось. Студент мямлил и нес какую-то ерунду, подтверждая самые плохие Женькины предчувствия. Неужели, эти гады, ведь утром предупреждал…

Старательно затягивая время, Женька натянул сапоги и двинулся по коридору в сторону апартаментов Семеновны. Это Жека ввел название. Вначале Семеновна, тьфу, Вера Семеновна, хотела отходить его палкой, а потом ей даже понравилось. Только без Семеновны.

Женька скромно постучал в дверь, получил разрешение и вошел в апартаменты. Вот уж действительно помещение, убранство которого резко отличается от его собственного помещения, в котором ночуют кроме него еще пять человек. А ему как командиру для дел выделили отдельный стол и целую тумбочку для документов. А здесь — старинный комод, видимо потерянный Наполеоном при его бегстве из Москвы, два стола — один маленький у дальнего окна — для чаепитий, а второй круглый и громадный — для угощения гостей. И почти не сломанные стулья. Разве что спинки у некоторых отсутствуют. Сегодня чаем угощали за круглым столом. Гостья вскочила, широко раскрыв в сторону Женьки свои глаза, и даже не успели опуститься взлетевшие при повороте волосы, как Женька узнал ее.

— А я пирожки привезла. Я в вашем деканате узнала, где вы клубнику собираете.

Ну вот. Засветила в деканате. Теперь пойдут гулять новые слухи — Сурменко нашел девочку с пониманием. Как раз будущего врача. И опять клубника. Почему все так не любят брюкву.

— Может, вы хотя бы поздороваетесь, — не выдержала Вера Семеновна.

Но Женьке было не до того. Он смотрел на это большеглазое пушистое создание и отчаянно размышлял. Во-первых, что ей надо? Хорошо хоть никто не знает, как она тогда приложилась. Если случай на экзамене все воспринимали как хорошую шутку, то это было что-то другое. Он что, волнуется за свой авторитет? Да ну его подальше. Одновременно, Женька ловил себя на мысли, что даже когда уезжал в лагерь, то расстраивался, что не знает ни ее имени, ни адреса. Ну, так спрашивай сейчас. И все-таки, в этой малышке что-то есть. Похожей на школьницу в своей зеленой жакетке, белой блузке и темно-коричневой юбке. Но как видно, любит командовать, а потому первая подошла к парню, намного выше себя ростом, и представилась:

— Меня Леной зовут.

Женька очнулся от размышлений.

— Евгений, можно просто — Женька. Но только не Жека. Жека — это тот, который тебя провожал через дорогу.

— А я знаю. Он сразу представился. И даже сказал, что хотел бы со мною еще увидеться.

— Во, гад, — едва не прошипел Женька и мрачно подумал, что в этом мире если кому и можно безоговорочно доверять, то, пожалуй… ну, конечно, только Вере Семеновне.

Если у вас появится горячее и непреодолимое желание послушать, о чем говорят молодые люди, то поверьте — все это сплошной и чаще всего бессмысленный бред, который до конца поймут только двое разговаривающих людей. Более осмысленным можно было считать имевшие место разговоры студентов вокруг их цитадели.

— А мы и не знали, что у командира невеста есть.

— Говорят, что он ее, когда служил в армии, нашел, оттуда и привез.

— Это ерунда. Она его знает с самого детского сада. Когда его туда привели, и он жутко плакал, их вместе в одну пару поставили. Вот она его и успокаивала.

Наконец Жека не выдержал, взял блокнот и подошел к разговаривающим.

— Ты чего? — не выдержал автор одной из версий знакомства командира с приехавшей девушкой.

— Да так. Ты же знаешь — я не стукач. Но я думаю, командиру будет интересно узнать, что вы думаете по поводу его знакомства. Ведь это не просто так. И вполне возможно — на всю оставшуюся жизнь. И вы являетесь свидетелями…

Задолго до окончания выступления Жеки, тема стала представляться настолько неинтересной, что все разошлись по разным углам. А Жека грустно посмотрел на окно апартаментов и громко протянул:

— Такого человека теряем.

Неизвестно, услышал ли кто-то печаль, прозвучавшую в его голосе. Однозначно, можно утверждать это только в отношении серой деревенской кошки, которая после усиления уровня звука голоса Жеки посчитала более правильным уйти от греха подальше. Ну, зачем обыкновенной деревенской кошке участвовать в человеческих переживаниях. У нее своих проблем хватает.

Сопровождающие лица

Опять же пригодилась Вера Семеновна, которая, как вполне нормальная женщина, все чаще стала пытаться влезать во взаимоотношения молодых людей. В полной независимости от их полов и политических и иных убеждений.

— Ты хоть девушку-то проводи до автобуса. Ну и дурень ты, хоть и командир!

Провожать, да еще под взглядами всего отряда? Опять подсунулся пронырливый Жека.

— Слышь, Жень, а давай я ее провожу.

Ага, так он тебе ее и доверит. Краем глаза Женька увидел — сразу после его согласия быстро исчезла напряженность на лице Лены. А что касается старой большевички — так та откровенно просияла. И теперь они, Женя с Леной, шли молча по сельской дороге. Как раз такой, которая вызывает у всех обоснованное сомнение в ее реальном существовании. Сколько раз он провожал девчонок. А вот Лену — в первый раз. Женька рассмеялся, и действительно — ее в первый.

— Ты чего смеешься? — а ведь пожалуй, что и нужно что-то отвечать.

Но отвечать пришлось не ей. Потому что совсем рядом раздался грубый мужской голос:

— Здорово, начальник.

Почему-то первая мысль была откровенно глупой — если бы Лена такого ударила, то вряд ли бы он что-то почувствовал. Про таких говорят — глыба. Вроде и толстый, но зато здоровый и мощный. Громадные кулаки. И пусть