Созвездие Антура - Анатолий Константинович Белозерцев

с головой в работу.

23 апреля

Погода солнечная. Последние погожие весенние денечки. Скоро — моросливое приморское лето.

Вовка днями пропадает на улице. Помню, как вольготно было мне бегать босиком по теплым зеленым лужайкам на улице Павлика Морозова, в нашем саду, по шелковистому берегу Богородского пруда.

«Посмотрите, какие это богатыри!»

А вечером мы с сыном спешим на берег Амурского залива. Здесь роскошная бухта — Спортивная гавань. В ней тенистые аллеи, удобные скамейки. Только отдыхать не приходится. Недавно купили Вовке двухколесный велосипед. Это — его гордость и… моя беда. Ездить один еще не умеет, и мне приходится чуть ли не каждый вечер мчаться за ним до десятка миль. Вчера «мы» более часа «катались» на радость и смех окружающих. После каждой такой «прогулки» у меня ноги гудят. К осени, пожалуй, смогу принять участие в марафонском забеге.

Вчера выступал по местному телевидению — рассказывал об экспедиции на Курилы, как мы обнаружили островного.

Вовка, как увидел меня на экране, закричал: «А почему наш папа маленький?» Мама не растерялась: «У нас такой экран». Придется покупать другой телевизор, с большим экраном.

После выступления режиссер мне сказал, что я рожден для телевидения. Ошибается! Я рожден для моря, для моих тюленей.

2 мая

Май встречали в лесу. Почти как в старые времена. Только если рабочие проводили маевки в лесу, скрываясь от казацких нагаек, мы сбежали от городской духоты, гари и… многочисленных друзей. В праздники у нас бывает столько гостей, что у меня неделю гудит голова. А мне сейчас, как никогда, голова нужна ясная. Да и Люсе необходим свежий воздух: мы ждем второго ребенка — дочь. Поэтому после демонстрации всем семейством «оккупировали» катер и через Амурский залив махнули к нашему старому знакомому — директору заповедника «Кедровая Падь» Александру Георгиевичу Панкратьеву.

Вова дотемна рыбачил — поймал три (!) рыбки. Я весь день работал в саду — помогал Александру Георгиевичу садить картоху.

Не представляете, до чего соскучился по садовой работе! Видели бы, с каким удовольствием всаживал я острый штык лопаты в жирный густой чернозем. Ноздри щекотал терпкий запах вскопанной земли. Руки и ноги приятно ныли от усталости. Тело купалось в лучах щедрого майского солнышка. И когда посадили всю картошку, стало жаль немного, что участок не такой уж большущий, каким показался сначала.

Сегодня у приютившего нас хозяина усадьбы сидел над диссертацией.

Недавно разыскал книгу об истории открытия Курильских островов. Узнал, еще древние жители Курил  а й н ы  встречали какого-то необычного островного зверя. Ну, конечно, речь идет о нашем тюлене. Айны называют его  а н т у р о м. Звучит?! Теперь так и буду его называть. Пусть и в науку войдет под этим древним красивым именем: а н т у р.

Вороша свой школьный хлам, Люся обнаружила любопытную тетрадь — в ней был записан гороскоп «Знаки Зодиака». Полюбопытствовал, что же из себя представляю.

Оказывается, родился я под знаком Рыб (а они находятся под покровительством Юпитера и Нептуна). Как полагают авторы гороскопа, характер у меня должен быть таинственный (у меня же вся душа нараспашку), тонкая интуиция (неплохо бы иметь), постоянные контрасты (с этим согласен), борьба с самим собой (к сожалению, не всегда получается). Я должен часто испытывать острые душевные муки, беспокойство, тоску (это про меня, особенно когда в море), обладать большой тонкостью при развитом уме (неплохо бы иметь это качество) и сильном скептицизме (я больше отношу себя к оптимистам, или, как еще говорят, фанатикам).

«Айны называют его антуром».

Рожденные под этим знаком, как утверждают авторы сочинения (в которое они сами едва ли верят), любят комфорт, уют. Это не про нас. Чаще «покой нам только снится».

Под этим знаком якобы родилось много философов, социологов — у них хорошая память и способность к науке. Что касается меня, на память пока не жалуюсь, стремление к науке тоже имеется. В этом авторы гороскопа не просчитались.

Только ко мне «Знаки Зодиака» никакого отношения не имеют. Родился я не под знаком Рыб, а под созвездием  А н т у р а. И хотя даже самый дотошный любитель астрономии пока не обнаружил его на звездной карте Вселенной, оно — есть, все равно есть! Это — мое созвездие! Созвездие АНТУРА!..»

Глава 24

ВРЕМЯ ДЕРЗАТЬ

Вернувшись из леса, Алексей обнаружил, что почтовый ящик набит битком. Здесь были праздничные номера «Комсомолки» и «Красного знамени», апрельский выпуск «Природы», мартовский «Новый мир».

— Может, Быкова, Абрамова или Тендрякова дали? — сказал он Люсе, принявшись рассматривать «Новый мир». — Хорошие писатели. Честные, социальные… Говорят, Твардовский, редактор этого журнала, терпеть не может конъюнктурщиков…

— Леша, пляши — тебе письмо, — сообщила жена.

— Где?

— В «Комсомолке» лежало.

— От его превосходительства — Всеволода Сергеевича.

Алексей сел на диван, углубился в чтение.

«Дорогой Леша!

Прочел вашу статью в «Докладах Академии», — делился Серебровский. — Поздравляю с первой серьезной публикацией. Хотя я уже знаком с предварительным вариантом, но все равно было небезынтересно еще раз прочитать о новой форме тюленя, проследить за взволнованным изложением вопроса, наблюдать борьбу чувств, муки научного поиска. Вы делитесь сомнениями, и это превосходно. Без сомнений не познать истины.

Вам, Леша, известно, что в свое время я тоже выдвигал гипотезу о наличии достаточно ощутимой разницы между различными популяциями ларг. Я все намеревался проверить правильность своего прогноза, но у меня руки не дошли до этого. Мне становится труднее поспевать за ритмом жизни. Что делать — годы не те…»

«И это пишет Серебровский!» — удивился Алексей. Он знает его как очень подвижного человека. Вроде невысокий, щуплый на вид, а столько энергии: всегда в движении, превосходно поет, мастерски ухаживает за женщинами. Прошлой весной, несмотря на свои годы, выходил с Косыгиным в экспедицию, изучал ларг. Известный ученый, он был прост в обращении, ел со всеми «из одного котелка», не гнушался самой «черной» работы.

«И вот тебе: «Намеревался проверить… Руки не дошли… Годы не те…» Что это? — недоумевал Алексей. — Шутить изволит или действительно «сдает» старик?..»

Белкин перевернул листок, перед его глазами снова замелькали остроконечные буквы.

«В своем письме вы спрашиваете, надо ли писать новые статьи для более полного представления об островной форме. Конечно же, надо! Тут все — ново, все — интересно. Тут глаза разбегаются.

Но вы сообщаете, что уже работаете над диссертацией об островном. Знаете, Алеша, ведь у вас имеется работа поважнее.